Джо Райт, у которого вы снялись уже в двух фильмах, сказал, что на съемках «Гордости и предубеждения» вы были еще девочкой. Выходит, в «Искуплении» вы сыграли свою первую взрослую роль?
Да, это был осознанный выбор. Сесилия не похожа ни на меня, ни на тех героинь, которых я воплощала раньше. Сыграв достаточное количество девочек-подростков и девушек, которые вот-вот станут женщинами, я загорелась естественным желанием примерить на себя что-то более зрелое. Мне хотелось сыграть не очередного
тинейджера, в котором вовсю играют гормоны, а уже сложившуюся личность, состоявшуюся женщину. Характер Сесилии абсолютно сформирован. И она не боится быть такой, какой стала в результате взросления. Но это не означает, что у нет проблем. Она во всем противоположна Элизабет Беннет из романа Джейн Остин. Когда я снималась в «Гордости и предубеждении», мне было всего восемнадцать. И мой возраст соответствовал возрасту героини. Впрочем, я не сказала бы, что после «Искупления» стала намного старше. Но этот фильм научил меня более творческой работе.
Но Сесилия — все-таки персонаж скорее второстепенный. Хотя именно вы считаетесь главной звездой «Искупления»…
Вы правы, не она, а ее возлюбленный Робби и ее сестра Брайони являются центральными героями. Сама история рассказана с точки зрения Брайони. И первоначально Джо хотел, чтобы я играла именно ее. Но, прочитав сценарий, я была поражена образом Сесилии и переубедила режиссера. Уверена, что ни один фильм не работает без актерского ансамбля, в котором важен каждый, включая эпизодников. В «Искуплении» восхитительный подбор актеров. А если мое имя требуется еще и для того, чтобы привлечь публику, то меня это нисколько не смущает, потому что в случае с «Искуплением» зрители будут вознаграждены.
«Обычно в кино приходится играть либо черное, либо белое. Моя роль в “Пиратах Карибского моря” — сплошной позитив»
Вообще, если говорить о том, чей это фильм, кто в нем звезда, то я считаю, что это фильм Джеймса (Макэвоя). Он совершил настоящий прорыв. Я была счастлива играть вместе с ним, даже находясь на втором плане. Я вообще, выбирая роль, не думаю, какая она — главная, второстепенная или третьестепенная. Никогда не прикидываю, сколько времени буду на экране. Прежде всего меня интересует характер, из чего он сделан, что внутри него. Если он меня по-настоящему волнует, то размер роли значения не имеет. У актера может быть всего пара сцен, но даже в них можно найти огромный простор для игры, создав сложный и полнокровный образ. А можно пробыть на экране полтора часа — и никакого результата. Все зависит от самого артиста, от того, насколько ему интересен тот, кого он играет. Сценарий «Искупления» я прочитала, не отрываясь. И сразу поняла, что Сесилия — удивительная героиня. А когда такое происходит, значит, за роль стоит браться.
Что именно вас в ней так впечатлило?
Ее сложность. Сесилия — из богатой семьи, принадлежит к привилегированному сословию, ведет аристократический образ жизни. По всем признакам — девушка из высшего общества, чей жизненный путь заранее расписан, счастливо предопределен. Но внутренне ее тянет в абсолютно противоположную сторону, в какую-то неизвестность. Но она не может туда двигаться. И в ней кипят гнев, ярость, страсть, причины которых ей самой неведомы. Эти чувства готовы выплеснуться наружу, она вот-вот взорвется, балансирует на грани. Но открыто сказать, что все осточертело, не может. Ее научили себя подавлять. И поэтому происходит внутренний слом.
Внутренняя репрессия — типично британская проблема. Это обратная сторона того, что называют «английским характером» с его выдержкой и упорством. Или изнанка человека с плотно сжатыми губами, застегнутого на все пуговицы. Он достиг своего потолка в тридцатые-сороковые годы прошлого века (время действия «Искупления». — «РР»), когда мы обуздывали себя до такой степени, что совсем утратили способность проявлять свои чувства, быть самими собой.
Поначалу Сесилия не вызывает особой симпатии. Но внутри-то она другая. Я ее понимаю. Просто ей очень хреново, она не может с этим справиться и становится невыносимой для окружающих. Обычно в кино приходится играть либо черное, либо белое. Моя роль в «Пиратах Карибского моря» — сплошной позитив. И очень редко выпадает шанс быть разносторонним, сыграть что-то промежуточное между добром и злом, действительно противоречивое по своей сути.
Не это ли одна из причин, почему вы в последнее время стали больше сниматься в британских картинах, слегка отдалившись от Голливуда?
Я бы так не сказала. Причина в другом. Я затосковала по своему дому. Уж очень хотелось поработать в Англии. Здесь, как только появляется возможность оторваться от съемок или образуется выходной, я встречаюсь со своими друзьями и близкими. И еще очень важно, когда просто можно сказать: «Вот паб, в который я хожу, а вот мой любимый магазин». Если бы я могла чаще сниматься в Британии, это уже было бы для меня счастьем.
Вы ходите в паб?! И что вы там пьете?
Обычно я беру пиво — полпинты, целую осилить не могу. И сажусь в уголок.
И тут же вокруг начинается оживление…
Случается. Но я там уже научилась чувствовать себя невидимкой — быть обычным человеком, который просто зашел в паб.
Вы как-то сказали, что чрезмерный ажиотаж вокруг вашего имени может заставить вас уйти из кино.
Может. Особенно если мне вдобавок перестанет быть интересно. Конечно, если бы я могла просто работать и все остальное время оставаться незаметной, это было бы раем. Но так никогда не будет. Слава — это что-то ненормальное. Она не зависит от твоих желаний. Я отношусь к ней как к высокой плате за возможность быть актрисой. Нужно свыкнуться с тем, что тебя повсюду узнают. Человека, который думает, что все кругом смотрят на него и преследуют, легко принять за больного и отправить к психиатру. Но меня действительно окликают, рассматривают, выслеживают. Думаю, что те, кто ищет только славы, в итоге будут страшно разочарованы. Она — худший друг. Ею невозможно насытиться. Славы не бывает много. Наоборот, все время кажется, что ее мало. Ее всегда не хватает. Поэтому постоянно испытываешь неудовлетворение.
«Люблю затеряться в мире фэнтези. В пространстве, о котором ничего не знаю. И в кино надеюсь оказаться в другом времени»
Конечно, как и любой человек, я хочу хорошо выполнять свою работу. Мне важно, чтобы то, что я делаю, получало отклик, нравилось людям. Скорее, я стремлюсь к тому, чтобы быть успешной в собственных глазах, а не только в глазах миллионов тех, кто умеет лишь слепо обожать своих кумиров.
Кто-нибудь помогает вам сохранить себя и не потерять голову?
Семья и близкие друзья. Они воспринимают меня такой, какая я есть. Не читают про меня в прессе. Не реагируют на то, что там про меня пишут. Не обсуждают сообщения вроде того, что у меня губы накачаны коллагеном.
На пресс-конференции было заметно, как вас задел вопрос о вашем теле.
Это так предсказуемо, так банально! Мы даже заключили пари со съемочной группой, спросят меня об этом или нет. «Искупление» — картина, которой можно гордиться. Ее можно обсуждать с разных сторон. Критикуйте, в конце концов, мою игру, а не то, как я выгляжу! Такие замечания — просто проявление неадекватности. В прошлом году меня доставали вопросами про анорексию, теперь я опять не угодила своей фигурой. Какого черта! Cколько можно?! Что будет дальше? Привяжутся к моему росту, будут пенять мне, что я слишком маленькая или, наоборот, высокая?! Простите, я — это я. И вам придется это принять.
С другой стороны, я периодически работаю моделью, снимаюсь в рекламе. Меня нанимают — и только. Тот образ, который вы там видите, — это продукт тех, кто создает имиджи и продает фантазии. Почему предлагают покупать именно такие фантазии, почему создают именно такие имиджи — другой вопрос, вполне правомерный. Но задавайте его компаниям-производителям и заказчикам, а не тем, кто рекламирует их продукцию.
Вы часто снимаетесь в экранизациях. Что бы вы сами хотели экранизировать?
Не могу ответить. Таких произведений бесконечное множество.
Вам нравится костюмное кино?
Я не являюсь фанатом моды, совсем не одержима ею. Но исторические костюмы — совсем другое дело. Одежда многое может рассказать о человеке. Это тоже язык. Особенно если она подчинена строгой иерархии, как было раньше. Создавать характер при помощи костюма, искать одно в другом — этот процесс поглотил меня еще во время работы над «Гордостью и предубеждением». Вещи, которые мы надеваем, свидетельствуют о том, что мы хотим сказать о себе. Одежда — это продолжение нас самих.
А где вы одеваетесь?
Topshop. Лучший магазин!
Что сейчас читаете?
Я едва приступила к «Алхимику» Коэльо. Прочла только пять страниц. Не удивляйтесь, я знаю, что он читается за один присест, просто для такого чтения я не могу найти времени. Обожаю читать книги по истории, особенно биографии, за что себя ругаю, так как это определенный вид вуайеризма. Поэтому стараюсь читать о людях, которые давно умерли, и не заглядывать в жизнь тех, кто здравствует.
Похоже, вы и в кино предпочитаете исторические роли. У вас их намного больше, чем современных.
Это правда. Люблю затеряться в мире фэнтези. В пространстве, о котором ничего не знаю. И когда я сама прихожу в кино, то тоже надеюсь оказаться в другом времени. И потом, мы никогда не знаем прошлого наверняка, особенно если это ушедшая эпоха, которую мы не застали. Там есть неизвестность, которую мне интересно исследовать, бродить вокруг нее. Она стимулирует актерское воображение, дает свободу. Это своего рода эскапизм. Только он не выходит за границы самой реальности, совершается в ее пределах. Я подхожу к исторической роли так же, как и к современной. И в том и в другом случае ищу в ней некую правду, что-то подлинное. Нужно быть честным и ответственным по отношению к истории, чувствовать ее.
Что вам больше нравится в кино: съемки или момент, когда фильм выходит на экраны?
Точно не знаю. Обожаю и то, и другое. И все же предпочтение отдала бы съемкам. Несмотря на то что они забирают массу времени и сил, отрывают от дома. Работа должна быть максимально насыщенной, плодотворной, питательной. И, конечно же, веселой. Она должна дарить удовольствие. Есть люди, с которыми легко, мгновенно сходишься. Мы с Джо (Райтом) тут же поладили, стали друзьями. Он делает все возможное, чтобы съемки были максимально нескучными. Во время работы над «Искуплением» мы даже жили в одном доме, хотя обычно все в перерывах разъезжаются по своим углам: вместе завтракали, обедали и ужинали, а по выходным устраивали вечеринки. В общем, существовали как одна семья. Джо хотел, чтобы мы лучше узнали друг друга. И чтобы каждому было комфортно. По-моему, это правильно. Так легче погружаться в роль. И легче работать с другими актерами. А самое главное — появляется огромное желание трудиться: в таких условиях хочется выкладываться на полную. Работоспособность и самоотдача резко повышаются.
Но если съемки были дивными, а фильм не получился, бывает ужасно стыдно. Утешаешься лишь тем, что ты по крайней мере сделал все, что мог. Поэтому и надо работать на все сто. Успех невозможно предсказать. Но в любом случае нужно в него верить, иначе нет смысла что-либо делать. И когда он приходит, нужно его ценить. Глупо отрицать достигнутый результат и воротить нос от картины, в которой участвовал. Это очень лживо.
Вы много и очень эмоционально говорите об Англии. Вы считаете себя голливудской актрисой или все-таки британской?
Не хочу как-то себя определять и тем самым ограничивать. Для начала мне бы хотелось попробовать всего понемножку. Чтобы понять, что мне ближе. По возможности буду стараться сниматься в совершенно разных странах, в разных лентах. А Британия — это просто страна, в которой я хочу находиться на данном этапе моей жизни.
Фото: Fotoblitz/Gamma/Eyedea Presse/East News; архив пресс-службы; Afp/East News; Camera Press/Fotobank; Zuma Press/Коммерсант
