Прежде всего, мне хочется поздравить Владимира Вяткина, занявшего третье место в номинации «Повседневная жизнь» с портретом хореографа Игоря Моисеева и его жены Ирины (см. Фотографии недели). Это далеко не первая его победа, и она для нас тем приятнее, что за два последних года это единственная награда российского фотографа. В целом же мы в очередной раз в проигрыше, и, что вдвойне обидно, проигрываем даже «на своем поле»: среди отмеченных жюри работ два очерка сняты на территории бывшего СССР — серия голландского фотографа Питера тен Хоопена о невидимом граде Китеже и серия об украинском шахтерском городке Торез американки Кэролайн Дрейк. Думаю, американские фотографы расстроились бы, если бы русский победил на World Press Photo c очерком об айовском захолустье. Почему же наших фотографов не интересуют Китеж, Торжок, Анжеро-Судженск или Темрюк?
Что касается итогов конкурса, то в новостных номинациях, увы, простите за дурной каламбур, ничего нового. Вот уже который год подряд все те же усталые американские солдаты в Ираке, сжимающие мачете руки манифестантов (на этот раз из Кении), беженцы (на этот раз во Франции) etc., etc. С каждым годом после просмотра итогов World Press Photo меня все чаще посещает крамольная мысль: а нужны ли такие фотографии?
Какие бы страшные вещи мы ни снимали, люди перестали видеть за фотографией горя — горе. Одни, уходя с выставки World Press Photo, говорят: «Ну сколько можно показывать грязь и страдания, мы больше не хотим это видеть, покажите нам хорошие новости из жизни счастливых людей!» Другие компетентно рассуждают о том, что кошмары в исполнении фотографа N им нравятся куда больше тех же кошмаров в исполнении M. Неужели только ради этого фотографы рискуют жизнью, совершают немыслимые усилия, проникают в самое пекло, чтобы сделать великолепную фотографию раненого афганского младенца на руках у безутешного отца? Уверен ли кто-то, уверены ли сами фотографы в том, что с публикацией этой фотографии раненых младенцев станет меньше? Меняет ли фотография мир в эпоху интернета и телевидения так, как она меняла его еще в 60-е? Увы, боюсь, уже нет. Профессия в кризисе, и изнутри профессии кризис ощущается особенно остро.
Многие пытаются найти выход из этого тупика при помощи нового фотографического языка. Фотографы уходят от «литературы», ищут способы достучаться до сердца зрителя не «через голову», а напрямую, как это делает музыка. Судя по тому, какие снимки и серии были отмечены в номинациях «Повседневная жизнь» и «Портреты», члены жюри решили поощрить эти поиски.
В обеих спортивных номинациях резко выделяется работа многократного победителя World Press Photo датчанина Эрика Рефнера — серия портретов финиширующих марафонцев.
В номинации «Природа» блистательный Пол Никлен занял сразу два призовых места. Как и в прошлом году, абсолютно заслуженно.
У многих, в том числе и у меня, вызывает вопросы выбор жюри в «Фотографии года». Однако пока я не увижу фотографию «живьем», я бы не торопился делать выводы. Иногда действительно трудно судить о ней по ее крохотному изображению на экране компьютера.
В целом же хочется сказать: как обычно. Есть блестящие работы, есть мне не очень понятные. Очевидно одно — прорыва не случилось. www.worldpressphoto.org.
