Что стало для вас самой большой неожиданностью в результатах исследования?
Тот факт, на который во время нашего исследования обратили внимание некоторые наши собеседники: у нас в законодательстве, начиная с Конституции, не сформулированы позитивные задачи исполнительной власти. То есть, наделяя чиновников массой прав, законодательство не предписывает им достижение неких целей. А когда нет целей, понятно, что чиновники работают в значительной мере для себя. И в этой ситуации нет ничего странного, что коррупция потеряла свою нравственную оценку, то есть стала этически и нравственно нейтральным действием. Коррупция укоренилась в системе государственной власти, и поэтому в прогнозах эффективности борьбы с ней сейчас часто чувствуется фатализм, и даже заходят разговоры о плодотворности коррупции, о том, что она является чем-то необходимым для развития страны.
Откуда такая терпимость?
Один из выводов нашего исследования: у нас нет субъекта, сформулировавшего свою заинтересованность в борьбе с коррупцией. Причина — нездоровый, но уже сложившийся симбиоз бизнеса и государственных структур. Такая «кооперация» в меньшей степени устраивает бизнес, чем чиновников, но для текущей экономики наличие коррупции терпимо. Оно нетерпимо для слоев, которые могли бы обеспечить инновационное развитие экономики. Для них коррупция является запретительным барьером на пути в экономику.
То есть бизнесмены просто не вкладывают деньги в новые проекты, посчитав, сколько придется давать взяток…
Да, именно так. Проблема коррупции ведь не в том, что существующему бизнесу плохо. Бизнесу всегда плохо — или налоги, как в Швеции, 60% , или еще что-то. Проблема коррупции в том, что она душит людей, которые могли бы прийти на рынок, но не приходят, зная о существующих там способах жизни. А наш нынешний бизнес начал формироваться в конце 80-х годов в условиях могущества госаппарата. Тогда же сложились и его взаимоотношения с властью. Он принимает существующие правила игры. Вот почему за 20 последних лет мы не увидели в России ни своего Билла Гейтса, ни Пола Аллена, вот почему у нас не было инновационных прорывов.
Но многие эксперты говорят, что и для существующего бизнеса коррупция стала барьером в развитии. Эффективность взяток падает. Они стали слишком большими.
Действительно, бизнес сейчас вряд ли очень много зарабатывает на том, что существуют некие коррупционные схемы. Но здесь стоит отметить роль чиновников. Коррупция в России имеет две важнейшие особенности, отличающие ее от коррупции в других странах. Первая уникальная особенность: чиновничество в России до 1991 года полностью контролировало весь хозяйственный оборот. Нигде, кроме России и стран советского блока, не было такого абсолютного контроля. И госаппарат до сих пор исходит из того, что он должен контролировать хозяйственную жизнь страны, и пытается извлекать свою «административную ренту» теми способами, к которым привык. Второй момент более общий, встречающийся в других странах с большим уровнем коррупции, — это смещение центра принятия решений от законодательной власти к исполнительной. То есть когда бизнес приходит со своими прагматичными интересами не в парламент, а к чиновнику. Как говорится, старается реализовать свои интересы не на стадии принятия закона, а на стадии его исполнения. Этот системный сдвиг приводит к росту коррупции.
