А чего это им вдруг стукнуло в голову нацепить пачки, взгромоздиться на пуанты и надеть на голову эти дурацкие венки? Неужели дело Бориса Моисеева цветет и побеждает? Примерно так подумает нормальный зритель, увидев афишу «Балетов Трокадеро». И будет неправ.
Впрочем, «Балеты Трокадеро» (они же «Трокадеро де Монте-Карло», они же «Трокс») действительно явление родственное и Боре Моисееву, и Верке Сердючке и другим в меру женственным шоу-персонам. Труппа появилась в Нью-Йорке в 1974-м именно как эстрадно-танцевальное шоу с гэгами: в ход сразу пошли толкотня, убойные пуанты 42-го размера и пачки на лямочках, выразительно впивающихся в волосатую мужскую грудь. Зрителю представление понравилось, и только после этого в труппу были наняты педагоги для обучения артистов классической хореографии. Со временем стали приглашать профессионалов, владеющих всеми приемами классического мужского танца. Оставалось только «поставить пальцы» — заставить артистов встать на пуанты, но при наличии базы это уже было делом техники. В итоге и тридцать лет спустя представления «Трокадеро» проходят с аншлом, что позволяет продюсерам заламывать за билеты негуманные цены.
Гастрольным репертуаром прекрасные во всех отношениях мужчины голову особо себе не морочат. Берут главные женские партии из классических балетов и танцуют как бы «по тексту», но не всерьез, а закатывая глаза, складывая брови домиком и выставляя напоказ то дрожащую от напряжения ножку, то откляченный зад. С «Умирающего лебедя» облетают перья, а ухарские пируэты из «Дон Кихота» и танец маленьких коренастых лебедей, похожих на мустангов, не по-детски сотрясают сцену. Говорят, это смешно. По-моему, это балет-софт-порно средней руки. Примерно так же развлекаются смелые мальчики в школьной самодеятельности и очень смелые дяди на корпоративных вечеринках. Но это, конечно, дело вкуса.
На самом деле «Трокадеро» — это попсовая часть мужской балетной эмансипации. Когда-то в балет, исключительно мужской вид придворных развлечений, женщины вторглись так удачно, что на пару веков оттеснили сильный пол с авансцены. Мужчина помогал им порхать, деликатно поддерживал на крутых поворотах и незаметно подталкивал, когда эти повороты не получались. Но главное — не маячил перед глазами, оставаясь в тени прекрасной дамы весь «золотой век» балетного искусства. Что, конечно, не могло продолжаться бесконечно.
ХХ век быстро восстановил справедливость. Но странное дело: став центром внимания и объектом поклонения, танцор начал стремительно терять мужские качества. Двигался аккуратнее, прыгал мягче, руки тянул нежнее — балетная эстетика стала крениться и, наконец, опрокинулась. Понятия мужского и женского потребовали переосмысления и новых подходов, балерины и их партнеры как бы поменялись ролями. По части капризов счет еще фифти-фифти: доводить до белого каления хореографов и продюсеров умеют все. Что же касается
туалетов, здесь все гораздо интереснее. Ну, каким, к примеру, может быть костюмный заскок у примы-балерины? Да самым невинным: другой цвет материи, другая оборка, брошка, наконец. Танцовщик подходит к делу серьезнее: он начинает оголяться. Знаменитый «бог танца» Вацлав Нижинский, как известно, в присутствии императрицы Марии Федоровны вышел на сцену в кюлотах без панталон и был со скандалом выдворен из труппы Мариинского театра. Колготами на голое тело увлекался Рудольф Нуриев. Костюм Адама по сей день любим знаменитым Владимиром
Малаховым. Мужчина, танцующий в скромном бандаже между ног — норма балетного театра, тогда как женщина по старинке предпочитает быть слегка одетой.
Однако на этом хоть и показательном, но внешнем проявлении мужская эмансипация не закончилась. Мужчина покусился на святая святых, символ хрупкости и нежности — образ лебедя. Почти одновременно несколько умников догадались, что у птиц-прототипов никто не проверял пол. Особенно преуспели в деле дефеминизации лебедей советский агитпроповец Николай Фореггер, механизировавший птицу и тем самым снявший половой вопрос с повестки дня, и Морис Бежар, который припомнил, что даже Зевс спускался к Леде в образе Лебедя. И понеслось… Гордый и сильный пол рассказывал от имени столь же гордой и сильной птицы все, что накипело. В одиночку и стаями. Пока, наконец, наш радикальный современник Мэттью Боурн не поставил полнометражное «Лебединое озеро» Чайковского исключительно на мужчин: его балетная труппа New Adventures приезжала к нам в прошлом сезоне. Бастионы пали. Обоюдополая балетная эмансипация раздалась вширь и вглубь. Теперь можно выбирать, как у Павича, мужскую или женскую версию балета. То есть мужскую или классическую.
Самое интересное, что даже пуританский советский балет прошел через все этапы «роста мужского самосознания». Когда на сцене Большого бились одетые в основном в собственные мускулы Спартак с Крассом, дамы стенали в укромном уголке. В театре Касаткиной — Василева танцовщик смеха ради отплясывал канкан в капустнике. А с перестройкой появился даже Мужской балет
Валерия Михайловского из Петербурга, укомплектованный по половому признаку. В нем отменные, не чета трокадеровским, артисты танцевали партии классического женского репертуара без нажима, спокойно и технично, словно призывая посмотреть на всю эту балетную канитель другими глазами. В конце концов они тоже пришли к выводу, что «Умирающий лебедь» должен умирать в брюках, и успешно гастролировали. Вот только где они сейчас, неизвестно.
А жаль. В стране, где женщины так долго и с успехом останавливали на скаку коней, этой труппе было обеспечено большое и светлое будущее. Вполне серьезное, без гэгов, перьев и лямочек, выразительно впивающихся в волосатую мужскую грудь.
