Во Франции национальность человека проверяют по его отношению к Эйфелевой башне. Французы, особенно парижане, уверены, что она уродует их столицу, а иностранцы относятся к ней с большим пиететом. А вам нравится Эйфелева башня?
Ею восхищаются, потому что это символ Парижа. Но ведь она на самом деле уродливая, правда? Ее в 2000 году очень красиво освещали вечером, но и только.
Похоже, вы больше француженка, чем думаете! Или различия между нашими нациями не столь велики, как кажется?
Не думаю, что они огромны. Не зря же в России раньше многие говорили по-французски. У обеих стран богатые культура и история — это нас объединяет. Конечно, различия есть, но в мелочах. Например, многие французы утром ходят в кафе — позавтракать и почитать газету. Это не выдумки из фильмов, это стиль жизни! Особенно в Париже. Если француз не идет утром в кафе, он обязательно пойдет за свежим хлебом и газетой. Они умеют наслаждаться жизнью.
Трудно было найти партнера по переписке?
Найти партнера действительно очень тяжело — и по внешним данным, и по уровню катания. К тому же тогда была середина сезона. И вообще, мне было ужасно обидно: мы же готовились с Авербухом, поставили новые программы, сшили костюмы, и тут они встают в пару, она катается в моем костюме и делает мои поддержки… А я должна на это каждый день смотреть!
Для меня это был переломный момент в жизни.
Я не ожидала всей этой ситуации. На тот момент у меня развелись родители, мы с Ильей стали двукратными чемпионами мира среди юниоров… Мало того что фигурное катание стало моей жизнью, я уже начала зарабатывать какие-то деньги. И когда он покинул меня ради Ирины Лобачевой, я осталась просто ни с чем.
Моя мама жутко переживала: во-первых, партнера очень трудно найти, а во-вторых, было вообще непонятно, что теперь делать.
Но ведь очень часто бывает, что тренеры разводят пары после перехода юниоров во взрослый спорт.
Да, такое бывает часто. Вообще очень мало кто продолжает карьеру с прежним партнером. Но у нас была другая ситуация! У нас была хорошая, перспективная пара, все об этом говорили и прочили нам большое будущее. Ну и к тому же я по сей день не уверена в том, кто на самом деле был инициатором развода нашей пары.
Почему?
Во-первых, я не вдавалась в подробности, а во-вторых, Илья мне говорил, что так решила Линичук, а Линичук говорила: «Нет-нет-нет! Илья все сам решил, он хочет кататься со своей девушкой, с Ириной». Я даже не уверена, что на самом деле хотела бы знать, чья это была инициатива. Что уж теперь — дело-то сделано. Всю эту историю, кстати, я подробно описала в своей книжке «Точки над i» — она уже несколько месяцев продается в России.
Похоже, вы в ней были довольно откровенны.
А какой смысл писать неоткровенную книгу? Конечно, я постаралась все рассказать. В России я бывала очень редко, и про меня люди знают мало правды. Сейчас стала наведываться сюда чаще, у меня появилось много проектов, связанных именно с этой страной, да и, в конце концов, я здесь родилась! Вот и решила написать эту книгу: мне захотелось выговориться, закончить некий этап — и перевернуть страницу. Я думаю, все, что со мной случилось, это не просто так. Я вообще верю в судьбу, но здесь — как будто лотерейный билет вытащила.
Неужели вы тогда ни разу не подумали о том, чтобы бросить фигурное катание?
Нет! Я вообще очень упорный человек. Тогда меня унизили, обидели, но у меня есть характер, и довольно сильный. И вся эта ситуация мне, наоборот, придала энергии — подтолкнула к более решительным действиям. Я думала о том, что никто не сможет распорядиться моей судьбой, и уверена, что сделала все правильно. Как бы тяжело мне тогда ни было, зла я ни на кого не держу. Жизнь сама все расставила по своим местам: выиграла Олимпиаду все равно я, а не он. К тому же, если бы не эта ситуация, я бы не узнала другую страну — ее культуру, язык, которые я теперь обожаю.
Вы помните свое первое впечатление от Гвендаля Пейзера?
Да, он был очень веселым — на мой взгляд, слишком легкомысленным. Я приехала делать дело, добиваться результата, а Гвендаль жил очень французской жизнью. Он был избалованным ребенком, которому все уделяли внимание. Все у него было легко, он жил веселясь. Не было у него тех проблем, которые изначально были у нас — тех, кто родился в мое время. Всем спортсменам в нашей стране приходилось бороться за выживание. Хотя я ведь тоже родилась не в обычной семье: у меня условия были лучше, чем у многих.
Ваша семья вам сильно помогала, когда вы стали заниматься фигурным катанием?
Не совсем. Родители не хотели, чтобы я им занималась. Мои мама и папа спортсмены. Папа, Вячеслав Анисин, — хоккеист, чемпион мира, а мама, Ирина Черняева, — мастер спорта международного класса, первая ученица Татьяны Анатольевны Тарасовой. Я родилась в спортивной «ледовой» семье. Поскольку родители знали, что большой спорт — не для здоровья, а, скорее, в ущерб ему, то не хотели, чтобы я выбрала этот путь. Они хотели, чтобы я училась, знала языки, нашла себе профессию — жила обыкновенной, нормальной жизнью.
Как же получилось, что вы все-таки ступили на этот «скользкий» путь?
Самой очень хотелось. Кататься я начала рано, потому что бабушка заболела и не могла сидеть со мной дома. Мама тогда работала на катке, папа все время был в разъездах. И маме пришлось брать меня с собой. Вначале я сидела в раздевалке, пока маме не стали говорить: «Ну что ты держишь девчонку в раздевалке? Пусть покатается — может, ей понравится». Вот так я и начала. Мне сразу очень понравилось, и потом меня было не оттащить ото льда.
Неужели вас не смущали многочасовые тренировки, не тянуло гулять и лазать по деревьям?
Мне нравилось! У меня с детства была мечта стать олимпийской чемпионкой. Мне нравилось и кататься, и смотреть на фигурное катание. Я любила перебирать медали родителей, журналы с их фотографиями, и мне хотелось добиться большего, чем они, стать лучше их. Я никогда не хотела стать ни чемпионкой мира, ни чемпионкой Европы — я мечтала стать именно олимпийской чемпионкой! А просто лазать по деревьям мне было неинтересно. Зато я всегда первая перед тренировкой зашнуровывала коньки и нетерпеливо ждала у бортика, пока машина закончит заливать лед, чтобы вылететь на него первой! Скорее всего, таким отношением я обязана бабушке.
Она мне всегда говорила: «Ты не можешь позорить своих родителей!» Бабушка держала меня в ежовых рукавицах.
Наверное, тоже хотела, чтобы вы превзошли родителей.
Ей было важно, чтобы я была лучше других. Я проводила с бабушкой очень много времени, даже когда уже серьезно занималась фигурным катанием. Втихаря от мамы она стала водить меня на «подкатку», то есть на дополнительное катание. Я же дочка тренера — не дай бог буду хуже других! Когда мама узнала, что мы втайне ходим на какой-то открытый каток, она была в шоке!
Как отнеслись родители Гвендаля Пейзера к идее создания вашей пары?
Его родители очень хотели, чтобы он катался! Если бы не они, я даже не знаю, получилось бы что-нибудь вообще или нет. Он мне как-то сказал, что, если бы я не написала ему тогда письмо, он бы бросил фигурное катание.
Кем же он хотел стать?
У него высшее образование в сфере бизнеса и маркетинга, он всегда учился параллельно со спортом. Сейчас у него свой бизнес, как он и рассчитывал. Конечно, спорт отнимал у него немало времени, но преподаватели всегда шли ему на уступки.
А вы учились?
Да, я получила диплом тренера в институте физкультуры. А когда еще только приехала во Францию, то ходила на лекции в университет учиться языку, правда, недолго.
Быстро выучили?
Нет, все было несколько иначе… Когда я приехала во Францию, то поселилась дома у Гвендаля: у меня там была своя комнатка. Общались мы на английском языке — Гвендаль знал его прекрасно, я намного хуже, но все равно разговаривала. Я сама по глупости тормозила процесс освоения нового языка. Если бы рядом была мама, то мне бы мозги прочистили… Но я оказалась там одна и просто рогом уперлась. Не до конца понимала родителей Гвендаля, которые мне вообще-то очень помогали. Тогда я была нацелена только на результат, ужасно уставала, очень скучала по России, по друзьям и родителям… Я могла бы выучить язык намного быстрее, если бы так не упрямилась. Трудный период был, 17 лет все-таки. Потом я поумнела.
А Гвендаль не выучил русский?
Он хорошо понимает по-русски. Говорить чуть-чуть может, но практики у него нет. Зато уже есть русская подружка! Знать этот язык — вовсе не лишнее, ведь когда мы ездим в туры, с нами катается очень много русских.
Скандалы в кулуарах
Кстати, когда вы начали выступать за Францию, отношение русских спортсменов к вам изменилось?
Мои друзья, с которыми я общаюсь до сих пор, не изменились, и никакой разницы я не почувствовала. Но первое время было тяжело: во Франции я не была своей, и в России на меня смотрели как на соперницу. Сценарий известен: свой среди чужих, чужой среди своих. Я не понимала их языка, их юмора, я не могла быть для них своей на все сто процентов. Ко мне очень хорошо относились, но языковой барьер делал свое дело. Хотя, конечно, существовала и конкуренция, особенно на чемпионате Франции.
Насколько реальны известные страшилки о кознях соперников: битых стеклах в коньках, затупливании лезвий?
Я с таким никогда не сталкивалась и никогда не видела! Может быть, раньше это было, потому что ходит немало подобных историй. Впрочем, я человек неконфликтный и на соревнованиях всегда держалась довольно обособленно. Мне нужна концентрация, я не могу распыляться, общаться со всеми подряд, оставлять коньки где попало. На турнирах я старалась постоянно находиться рядом с друзьями, не портить ни с кем отношения. К тому же я всегда много работала и была уверена в себе и своих силах. Никогда не приезжала на соревнования неподготовленной. У меня такие «методы борьбы» даже в голове не укладываются.
Какой турнир стал для вас самым страстным по накалу?
Олимпиада и чемпионат мира в Ницце в 2000 году, который мы выиграли. Конечно, на всех соревнованиях есть накал. Я по натуре спортсменка: люблю соревноваться, люблю адреналин, конкуренцию — мне сейчас этого очень не хватает. А в Ницце вообще был сплошной стресс — все-таки чемпионат проходил во Франции. Очень давили домашние стены. Я-то хотя бы не родилась там, а вот Гвендаль сильно волновался.
На Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити давление тоже было неслабым, но вы с ним отлично справились. Многим особенно запомнился ваш оригинальный танец — фламенко, который вы исполняли в необычайно длинной юбке.
Да, танец этот везде хорошо принимают. Мы его переделали в шоу-номер, часто показываем по просьбам публики. К его созданию мы подошли серьезно: специально ездили в Испанию. Фламенко, который танцуют исключительно в длинной юбке, тогда впервые ввели в фигурное катание, и многие сомневались, что его можно перенести на лед. Но мы решили попробовать, и я все лето тренировалась в юбке. Говорили, что она может сгладить огрехи, но это не так. Мне было гораздо труднее кататься. Юбка была тяжелой, неудобной, могла занести на поворотах — к ней надо было привыкнуть.
Вы когда-нибудь сами рисовали эскизы костюмов?
Мне самой пришлось придумывать наряд для произвольного танца олимпийской программы, потому что все, что нам предлагали, было не таким, как хотелось.
Наверное, вам было очень обидно, когда разгорелся скандал с Алимжаном Тохтахуновым, Тайванчиком, якобы подкупившим судей, чтобы золотые медали достались вам с Гвендалем и паре Елена Бережная — Антон Сихарулидзе.
Это было невероятно обидно и несправедливо! Просто кому-то был выгоден скандал, и я оказалась козлом отпущения. Все зачем-то смешали в одну кучу — скандал в парном катании и наш. Но ведь сомнений в нашей медали ни у кого не было. Подозрения основывались на том, что русские судьи поставили нас с Гвендалем на первое место, а в парном катании отдали золото Бережной и Сихарулидзе. Это неправда: русский судья нас никогда не ставил на первое место! На результат в Олимпийских играх невозможно повлиять — их вся планета смотрит.
Но как же скандал в парном катании? Кому на самом деле принадлежит первое место — российской паре или канадцам Жами Сале и Давиду Пеллетье?
Я считаю, что выдавать две медали неправильно. Россияне откатали новую программу с помаркой, а канадцы безошибочно выступили с прошлогодней. Думаю, кто-то из судей оценил конкретный прокат, а кто-то отдал предпочтение классу. Многие арбитры судят на протяжении долгих лет и знают, что уровень пары Бережная — Сихарулидзе выше канадской. На мой взгляд, россияне больше заслужили это золото. С другой стороны, я понимаю канадцев — им тоже обидно. Я помню чемпионат мира в Ванкувере за год до Олимпиады, где они сами несправедливо заняли первое место. А мы в танцах проиграли итальянцам Барбаре Фузар-Поли и Маурицио Маргалио. Тогда нас с Гвендалем останавливали на улице канадцы и говорили: «Вы должны были выиграть!» Это было еще обиднее — когда у всех есть глаза, все видят, а тебя ставят ниже, чем ты заслуживаешь.
Кому принадлежала идея вашей знаменитой поддержки, когда партнерша держит партнера?
При подготовке нашей программы «Ромео и Джульетта» на Олимпиаде 1998 года наш хореограф Шанти Рашполь предложила такую поддержку. Сейчас, я знаю, ее делают итальянцы.
Вам бы хотелось, чтобы ее сделали обязательным элементом в танцах на льду?
Это нереально, потому что ее вовсе не каждый сделает. Если бы я каталась с Женей Платовым, то просто не смогла бы его поднять. Это зависит от растяжки партнера, от его роста и веса. Я же не Геракл.
Любить по-русски
Кто, по-вашему, должен главенствовать в танце — партнер или партнерша?
Дуэт — вот что важно. Но, конечно, партнер считается хорошим, когда он достойно преподносит свою партнершу, а не когда представляет только себя. Именно так он выражает свою мужественность.
Отношения мужчины и женщины в реальной жизни должны быть такими же?
Я думаю, идеальных отношений быть не может. У всех разные характеры, у всех есть трения, конфликты и разногласия — это нормально. Особенно в рабочей обстановке, когда на тебя влияют стресс, усталость и колоссальные нагрузки.
Тяжело быть с одним человеком круглые сутки?
Да, нелегко. У нас с Гвендалем никогда не было никаких романтических отношений, но я долго жила в доме с его родителями. И я как будто побывала замужем, только без постели. Если бы мы были парой еще и в жизни, то я вообще одурела бы.
А ведь многие фигуристы женятся…
Но многие и разводятся. Вот, например, Авербух и Лобачева. У них была общая цель, общее дело, их это связывало. Когда все это заканчивается, то заканчиваются и отношения — мне так кажется. Если нет общих интересов, то ничего не получится.
И все же вы сами попали в такой капкан со своим партнером по проекту «Танцы на льду. Бархатный сезон» актером Никитой Джигурдой. Чего только не говорили о вашем романе, помолвке и свадьбе! Есть ли в этом хоть доля правды?
Об этом очень много писали, особенно в желтой прессе, искажая факты, перефразируя, добавляя то, чего он никогда не говорил. Разве в России существуют помолвки? У нас нет такой традиции, поэтому можно по-разному отнестись ко всему этому. Я бы вообще никогда не говорила о личной жизни — я не привыкла и не люблю этого делать. Если бы пресса не переворачивала факты с ног на голову, я бы на этот вопрос отвечать не стала. Наши отношения я отрицать не буду. Он эмоциональный и неординарный человек. Ну, в конце концов, могла я просто влюбиться?!
И теперь вы свою жизнь связываете с Россией?
С обеими странами. Я в России родилась и всегда по ней скучала. Классно, что я могу что-то делать здесь. Но и Францию бросать не собираюсь: у меня там мама, дом, шоу. Это страна, для которой я стала приемным ребенком.
Французские булочки
Я слышала, вы хотели открыть в России французскую булочную-кондитерскую?
Была такая идея, но не вышло. Все-таки каждый должен заниматься своим делом. Я же давно не была в России и переоценила свои способности. Хотя вкусные булочки всегда будут востребованы!
Вы сами любите пирожные?
Обожаю! Я очень люблю сладкое, но поскольку мне все время приходилось сдерживаться, то ем очень мало — выработалась привычка. Даже сейчас, когда хожу в ресторан, предпочитаю рыбу или салат. Потому что знаю, какие будут последствия. На диетах не так трудно сидеть, как кажется. Бывают такие, которые могут стать просто стилем жизни — даже не придется себя ограничивать. Например, я приучилась пить кофе и чай без молока и сахара. Я теперь их даже не люблю, хотя раньше было наоборот.
Как часто позволяете себе сладкое?
Довольно редко. Интересная деталь: раньше, когда я еще каталась в любителях и у меня были ежедневные тренировки на износ, мне все время надо было худеть. Даже когда мой вес стоял на месте и не прибавлялся, меня всю колотило, и я уменьшала порции. Но я ни одного дня не могла прожить без кусочка шоколада! Он был частью моей диеты — организм просто требовал.
Хоть с булочной ничего и не вышло, вы все же вернулись в Россию, в проект «Танцы на льду. Бархатный сезон». Какое впечатление он оставил?
Прикольно! Когда я ехала на проект, мне казалось, что это раз плюнуть: лед маленький, тренировки не каждый день… Я очень удивилась, когда обнаружила, что все не так. Это азарт, это соревнования, это стресс! Действительно захватило.
Жалко было, что вы вылетели?
Да не то слово! Причем ведь незаслуженно! Я абсолютно не думала, что так все будет. Мой партнер катался не хуже других. Да, он человек с темпераментом, но нам сами продюсеры говорили, что мы должны устраивать шоу. Вот мы и устраивали, кто как мог. Но разве можно требовать от тех, кто никогда не катался, соблюдения критериев настоящих соревнований? Это нереально.
Во Франции, я знаю, тоже было такое шоу?
Там оно не прижилось. Один раз его показали, и люди начали говорить: «О, каждый дурак может на коньках кататься!» Но это неправда. Надо отдать должное артистам — они усиленно тренируются, но все равно это не идет ни в какое сравнение со спортом. У нас большой каток, а тут маленький. Невозможно научиться кататься на коньках на высоком уровне за короткое время. Мы учимся этому с детства.
Как, кстати, вы оцениваете нынешний уровень фигурного катания в России? Все говорят о кризисе.
«Родители знали, что большой спорт — не для здоровья. Они хотели, чтобы я училась, знала языки, нашла себе профессию — жила обыкновенной, нормальной жизнью»
Есть такое дело. Это случилось потому, что многие специалисты разъехались по разным странам, спортсмены не получали поддержки от страны, федерации. Ситуацию щелчком пальцев не изменить, но постепенно все придет в норму. Думаю, что этому очень поможет проведение Олимпиады в Сочи.
Как вы находите наши танцевальные пары?
На мой взгляд, Оксана Домнина и Максим Шабалин перспективные, мне они нравятся больше, чем французы Изабель Делобель и Оливье Шонфельдер, — я объективный человек. Симпатизирую Яне Хохловой и Сергею Новицкому. Считаю, что у них хорошее будущее. Хотя, конечно, это зависит и от таланта, и от упорства, и от стечения обстоятельств. А в олимпийский сезон еще очень важно не получить травму. Хотя если у спортсмена ничего не болит, то это как-то даже ненормально.
«У нас с Гвендалем никогда не было никаких романтических отношений, но я долго жила в доме с его родителями. И я как будто побывала замужем, только без постели»
Есть ли какие-нибудь вершины, которые вы еще хотите покорить?
Сложный вопрос. Как и для любой женщины, для меня важна личная жизнь. Я думаю о том, чтобы иметь семью, детей. А вот в профессиональном плане сложнее: разве есть что-то круче олимпийской медали? Впрочем, все еще впереди.
Пока не могу об этом говорить, но у меня есть интересные проекты и идеи — и театральные постановки, и кино.
Фото: Игорь Гаврилов для «РР»; Киврин & Голованов
