Решение о поддержке независимости Косово далось Евросоюзу сложнее, чем принято думать. В какой-то момент стало ясно, что у Сербии не осталось ни экономических рычагов, ни политической воли, ни легитимных средств для удержания края. А поддержание статус-кво (в виде резолюции ООН № 1244) не решало проблем в регионе, а лишь обостряло их. Чтобы понять, почему ряд стран ЕС решился признать независимость края, надо понять страхи европейцев.
Во-первых, они очень боялись превращения ЕС в колониальную силу на Балканах. Протекторат над Косово мог быть оправдан, только если бы являлся прелюдией к созданию независимого государства. Потому что бессрочный протекторат — та же колония, а Европа, расставшаяся со своим колониальным прошлым, не могла пойти на это: гражданское общество не дало бы.
Во-вторых, была угроза проникновения в Косово идей радикального ислама. Общество там всегда было довольно светским. Но в крае высокая безработица и очень молодое население. ЕС опасался, что при сохранении статус-кво косовары радикализуются и обратятся к политическому исламу. Еще пять-десять лет, и он мог стать в крае мощной политической силой со всеми вытекающими последствиями.
В-третьих, Брюссель очень беспокоили криминализация косовской экономики и безответственность местных властей. Криминализация намного быстрее происходит там, где непонятно, кто управляет территорией, где границы имеют неопределенный статус, а власти на все вопросы только разводят руками: дескать, что вы нас-то спрашиваете? Это же вы тут управляете! Отныне подобные отговорки исключены, и власти Косово вынуждены будут приступить к наведению порядка у себя в стране.
В независимости края объединенная Европа увидела единственный ключ к решению его экономических проблем. Молодые косовары готовы работать за небольшие деньги. При более определенном статусе территории людям будет проще найти работу. В Косово могут прийти инвестиции. Раньше там очень трудно было что-то купить или приватизировать, потому что большая часть собственности де-юре контролировалась Белградом. Невозможно было взять кредит у Всемирного банка, поскольку край не был суверенным государством. По той же причине косоварам невозможно было легально найти работу в Европе. Все это консервировало экономические проблемы, подпитывало радикализм и усиливало нестабильность.
Еще один страх — это создание Великой Албании. Противники независимости края любят повторять, что государство Косово — это и есть путь к Великой Алабании. Большинство европейцев, однако, посчитали, что признание независимости является единственым реальным политическим действием, которое могло бы воспрепятствовать созданию Великой Албании и усилению албанского национализма. Европа устала от «великих проектов» на Балканах. Ибо они очень опасны для региона, который и так производит больше истории, чем может потребить. ЕС решил показать албанцам европейскую перспективу, мобилизовав энергию косоваров в этом направлении.
Кроме того, дальнейшее замораживание косовской проблемы, по мнению европейских политиков, имело бы негативные последствия и для Сербии, которая думала только о том, как удержать мятежный край. Ни на что другое сил не оставалось. Страна превратилась в заложника косовской проблемы, и это мешало ее интеграции в ЕС.
Наконец, европейцы оправдывают свое решение моральными соображениями. Ведь они обещали балканским государствам членство в ЕС. Но непонятно было, кто будет вести соответствующие переговоры от имени Косово. Ясно, что Сербия этого сделать не в состоянии. Значит, субъектом переговоров должно было стать само Косово, а для этого требовалась независимость.
В Европе не настолько наивны, чтобы говорить: теперь, мол, в Косово все будет отлично. Понятно, что экономическая ситуация там очень сложная, что независимость не решила проблемы, а лишь переформулировала их. Политики, однако, считают, что им удалось предотвратить радикализацию косовского общества. В политическом смысле албанцы сейчас живут в XIX веке: они переживают подъем национально-освободительного движения, который для других народов Европы закончился 100 лет тому назад. Сербия пока остается в ХХ веке: главная ценность для нее — это территориальная целостность. А ЕС пытается жить реалиями XXI века, полагая, что границы сегодня не так уж и важны. Добиться компромисса, который устроил бы всех, в такой ситуации едва ли было возможно, и Европа, как ей показалось, выбрала меньшее из зол.
Записал Павел Бурмистров
