Экономика полна парадоксов. С одним из них мы сталкиваемся сегодня, когда глобальный кризис начинает оказывать все большее влияние на Россию. С одной стороны, растет инфляция. А с другой стороны, частные компании сталкиваются с дефицитом денежной наличности: кредиты стали дорогими, поэтому возможностей расширения производства становится меньше, и для страны это в будущем может обернуться замедлением роста ВВП. Суть парадокса можно грубо описать следующим образом: в правом кармане оказалось очень много денег — отсюда и инфляция, а в левом кармане этих денег становится все меньше. Много денег накопилось у государственных монетарных органов, отвечающих за накопления, — у Минфина и Центрального банка. Мало — у министерств, призванных эти накопления рационально тратить, а также у частного бизнеса и финансовых структур.
Специалисты назовут такое противоречивое состояние «отсутствием гармонии между бюджетной и монетарной политикой». Нужно, чтобы возникший «тромб» как можно быстрее рассосался, а для этого необходимо правильно регулировать перетекание денег из правого кармана в левый.
Совершенно естественно было ожидать большой дискуссии о стратегии выхода из кризиса. Вопрос об экономических приоритетах столь же закономерно расколол правительство по ведомственному принципу. Одна группа, связанная с Минфином и Центробанком, считает приоритетной борьбу с инфляцией, а потому призывает к экономии финансовых ресурсов. Российская экономика сильно перегрета, утверждает вице-премьер и глава Министерства финансов Алексей Кудрин: «Если интенсивно капитализировать отдельные отрасли, то это приведет к созданию “пузырей”». По словам Кудрина, при нынешнем уровне инфляции России трудно конкурировать с другими странами по условиям кредитования: российским компаниям и кредитным организациям выгоднее занимать деньги за границей, а не внутри страны. Кудрин прямо говорит, какой жертвы потребует предлагаемая им политика — сокращения темпов роста ВВП.
Другая группа, консолидированная вокруг главы Министерства экономического развития Эльвиры Набиуллиной, считает, что в первую очередь следует бороться с дефицитом кредитных ресурсов, который может поставить под вопрос сохранение высоких темпов роста ВВП. Набиуллина убеждена, что после кризиса снова запустить механизмы роста будет непросто. Ее поддерживают большинство представителей частного промышленного и банковского сообщества. В отличие от Кудрина они говорят, что брать кредит стало невыгодно не только в России, но и за границей. Деньги стали дороже везде — и у нас, и за рубежом. Простые российские граждане почувствовали это по росту стоимости потребительского кредита — сегодня рублевый заем можно взять под 19% годовых. Банкиры уверяют, что финансовые институты все еще могут обеспечивать денежное обращение, но инвестировать в экономику — уже с большим трудом. А ведь по оценкам специалистов, более 2% роста ВВП в 2007 году было достигнуто только за счет кредитования. Банкиры и промышленники, страдающие от нехватки денег, усиливают давление на Минфин и просят его шире открыть доступ к бюджетным ресурсам. Опять обостряется спор о том, что делать с накопленными золотовалютными резервами.
Среди главных причин инфляции называют две. Первая — высокие доходы от продажи нефти и газа. Отчасти их инфляционное давление гасилось благодаря созданным государственным фондам накопления: к началу марта золотовалютные резервы достигли $502 млрд. До сих пор Россия воспринималась как страна, экономика которой растет исключительно благодаря экспорту энергоносителей. Мало кто обратил внимание на наметившуюся тенденцию к диверсификации экономики. Этот тренд, однако, был подтвержден появлением второго важного источника инфляции — иностранных инвестиций, чистый приток которых достиг в прошлом году $82 млрд.
Однако препятствием к дальнейшему развитию стала не только инфляция, но и изношенная инфраструктура экономики, например нехватка мощностей производства электроэнергии и дорог, как автомобильных, так и железных. Рост, таким образом, может замедлиться сам собой, без всякой монетаристской аскезы, проповедуемой Минфином. Обновление инфраструктуры требует денег, а Алексей Кудрин говорит, что вкачивание в экономику денег приведет к новому витку инфляции.
Возникает вопрос: являются ли затраты на инфраструктуру инфляционными? В самой ближайшей перспективе — да, безусловно. Но со стратегической точки зрения инвестиции в инфраструктуру усиливают иммунитет экономики против инфляции, повышая производительность труда и потенциал роста экономики. Новые инвестиции поддержат наметившуюся тенденцию к диверсификации экономики и освобождению ее от нефтяной зависимости.
Вряд ли Кудрин прав, считая, что инфляцию у нас в стране можно победить исключительно мерами монетарного сдерживания: наша экономика не модернизирована, многие рынки не насыщены, финансовая система слаба, поэтому цены будут расти, даже если рост экономики замедлится. Но смысл его позиции понять полезно: именно он все последние годы сдерживал аппетиты чиновников и ведомств, которые стремились поскорее раздербанить сырьевые доходы. Кудрин вовсе не призывает посадить экономику на голодный паек. Скорее, он сомневается в том, что правительство окажется достаточно эффективным, чтобы балансировать между опасностью инфляции и массивных инвестиций в реальный сектор экономики. Он также сомневается, что для финансирования реального сектора выбран правильный момент, поскольку глобальный кризис усиливает меру неопределенности и рисков. И последнее его сомнение — хватит ли правительству мудрости осуществлять инвестиции через рыночные, а не государственные институты. Если коротко, он не верит в правительство, в котором работает.
Вряд ли нынешний премьер Виктор Зубков подведет черту под дискуссией. Она будет длиться как минимум до 8 мая, когда с благословения Госдумы на этом посту его сменит Владимир Путин.
Вице-премьер Кудрин прямо говорит, какой жертвы потребует предлагаемая им политика — сокращения темпов роста ВВП
Вполне практический вопрос об эффективности будущего правительства имеет свое политическое измерение. Сегодня многие в России задумываются о том, какой выйдет страна из глобального кризиса. С сырьевой экономикой, изношенной инфраструктурой и истощенными валютными резервами? Китай, например, будет иметь промышленность с современными высокотехнологичными предприятиями и потенциал роста производства продукции с высокой добавленной стоимостью.
Победа осторожной и консервативной монетаристской позиции Кудрина может означать признание, что вложения в иностранные активы более эффективны, чем инвестиции в российскую экономику. А это может быть истолковано как признание заведомого бессилия будущего правительства Владимира Путина. Поэтому новый кабинет должен предложить некую формулу, в которой будут учтены аргументы обеих сторон. Но приоритет роста ВВП вряд ли будет поставлен под вопрос. Если правительство не верит в перспективы собственной экономики — непонятно, зачем оно нужно.
