Бизнесмен Байрамов едет в золотистой «ауди» по вечернему Томску. Тормозит, открывает окно. На остановке подростки балуются с огнем. Бизнесмен демонстративно хмурится. Подростки тушат огонь. Байрамов молча закрывает окно. Ну, не может человек равнодушно пройти мимо беспорядка!
По соседней полосе едет другая «ауди». Из окна вылетает смятая пачка сигарет. Байрамов подъезжает ближе, сигналит. Водитель опускает стекло и благосклонно спрашивает: «Что хотел?» «Слушай, как мне стыдно за тебя!» — говорит Байрамов. Страсть к воспитанию у него в крови.
Последнюю десятиэтажку «Томлесстрой» сдал за девять месяцев. Построили баскетбольную площадку и фонтанчик в подарок. Натянули растяжку: «Добро пожаловать домой!» Собрали жильцов. Байрамов начал приветственную речь. И не сдержался:
— Наше воспитание и низкая культура таковы, что через полгода от этой красоты ничего не останется. Начнете в коридорах плевать, мусор набросаете! А я вас прошу: следите за домом — я хочу к вам гостем приходить.
Как реагировали владельцы квартир, остается только догадываться.
Его биография
Шабан Байрамов родился в горной деревушке в Грузии. Называется она Кизил-Келеса — Золотая Церковь. Живут там азербайджанцы, немцы и греки. Неподалеку протекает речка. Шабан был любимым ребенком. Незадолго до его рождения родители потеряли годовалого сына, и на его долю выпало любви за двоих. Но хотя его и баловали, сыну школьного учителя нельзя было хулиганить, бездельничать или курить.
— Иначе на отца ляжет тень?
— Не тень, а на меня ремень отцовский ляжет! — смеется Байрамов. — Однажды отец попросил меня принести воды. А я считал: раз я любимец родителей, зачем мне ходить? Залез на крышу коровника и уселся: не пойду. Тогда отец взял палку и кинул в меня, так что я скатился в крапиву. И на всю жизнь запомнил.
Он гордится своим грузинским воспитанием и грузинским менталитетом. Может быть, этим объясняется и любовь к широким жестам.
Байрамов переехал в Томск из Ростова в 1993 году. Бакинские друзья предложили войти в долю: везли сто тысяч бутылок коньяка. Но в начале 90-х люди охотнее брали вино или спирт. Коньяк продавали целый год. Бизнес прогорел.
Тогда он решил зарабатывать по-другому. Купил автомобильные шины, чтобы продать в Азербайджане и привезти оттуда макароны. Шины прогнили, и он опять все потерял.
— Я был в долгах и сочинял сто видов бизнеса! Надо мной смеялись, мне не верили, — улыбается Байрамов. — Чего еще было ждать? 90-е годы, Сибирь, азербайджанцы! Я уже сам не верил, что мне можно верить!
Неудачи случались с ним не раз, но он каждый раз поднимался. Через год забрал в Томск семью. Жили на съемной квартире, денег не было.
— Чай, хлеб. Дети похудели за два-три месяца. Жена на обед картошку пожарит, вечером суп сварит на том же масле, — вспоминает Байрамов.
Шло время, партнеры в Томске начали ему доверять. Он стал торговать экскаваторами, и однажды в конце 90-х с ним рассчитались акциями «Томлесстроя». Тогда он начал скупать акции у работников предприятия и в итоге стал владельцем почти 50%. В 2004-м его выбрали генеральным директором, к тому времени ему поверили и строители.
Правда, за власть все же пришлось побороться.
— Началась война — бандиты, чуть ли не мордобой, — вспоминает помощник Байрамова Анатолий Захаров. — Предприятие хотели обанкротить. Но люди сплотились, выиграли массу судов, и Байрамов стал одним из владельцев.
Позже выяснилось, что он достаточно эффективный управленец. Четыре года назад компания сдавала за год один дом, сейчас строят одновременно на десяти площадках.
Кабинет ему достался в советском стиле. А теперь по стене тянутся стилизованные греческие колонны, за спиной у Байрамова драпировка в цвет российского флага, на шкафу самурайский меч, в углу свеча в высоком кованом подсвечнике.
— Греюсь: огонь же! — объясняет он.
У Байрамова фонтан идей. Если кирпичный завод, то разноцветный. Если стандартный 10-этажный дом, то отделанный керамогранитом. Сейчас у него в планах построить дом в стиле барокко для богатых томичей — внизу столовая для жильцов и 15 человек персонала: чтобы можно было жить, как в гостинице.
— Когда я берусь за проект, рассматриваю сразу квартал, микрорайон. Потому что болею!
Сейчас он болеет набережной речки Ушайки, извивающейся по Томску. Байрамов мечтает пригласить зарубежного архитектора: россияне денег берут не меньше, говорит он, но мыслят стандартно.
— Купил за 250 тысяч сваебойный хлам, бью сам! — размахивает руками Байрамов. — Другим дом под фундаментом обходится в 2,5–3 млн рублей, а мне в 300–350 тысяч. Простая экономика. Все платят, а потом спрашивают: где берешь деньги? Да нигде не беру! Сейчас в Томске простаивает архитектурно-проектный институт, могу купить. Знаешь как? Договариваюсь с банком, банк дает деньги. Делаем три проекта, окупаем, становимся собственниками. Огромный мир создается на 500 рабочих мест. Мне это надо? Честно, нет. А стране надо! Мне нужен деревообрабатывающий цех? Да сто лет не нужен! А это целый завод, который продукции будет выдавать на 15 млн, а из них налогов 2–2,5 млн в месяц. Я создаю корову, которая будет давать молоко.
Его благотворительность
Как Байрамов превратился из эффективного управленца в городского чудака, который, по общему мнению, тратит заработанные деньги не туда, куда нужно? Сначала, говорит, захотелось красоты. На газоне перед своим офисом построил фонтанчик, установил гранитного льва, разбил цветник. Когда настроение плохое, директор Байрамов убегает в свой цветник: походит среди роз — успокоится. Но тут оказалось, что с цветником диссонирует вся улица Шевченко, на которой стоит офис. Ее вычистили, заасфальтировали, посадили цветы, поставили заборчик с фонариками и скамейки. Но и этого было мало. Захотелось праздника. И тогда Байрамов решил поставить там памятник Счастью. Помощник Анатолий Захаров предложил Волка из мультфильма «Жил-был пес». Бронзовый Волк появился в Томске 5 октября 2005 года и сразу понравился детям. Если потереть его живот, Волк говорит: «Щас спою!» или «Ты заходи, если что».
Но улица Шевченко на этом не заканчивается — до перекрестка как раз остается место для паркового ансамбля «Семейные узы» и детской игровой площадки. На месте площадки сейчас полуразрушенный сарай — его выкупят у владельца. Дорожка уже выложена тротуарной плиткой. Четыре опоры для скульптуры торчат из земли. Тут будут стоять мужчина и женщина с ребенком на руках.
— В роддоме запишем первый плач, и если потрогать ребенка за ножку, он будет плакать! — увлеченно рассказывает Байрамов. — А если за ручку — говорить: «Мама!» Представляешь, жених с невестой приедут, ребенок скажет: «Мама» — невеста в обморок упадет!
Вокруг скульптуры будут стоять колонны и скамейки. По краям — два столика: для знакомства и примирения. Преобразование улицы Шевченко еще не закончено, но окрестные дома уже выросли в цене.
Однажды начав, Байрамов уже не может остановиться. «Томлесстрой» сотрудничает с городским департаментом соцзащиты, помогает четырем советам ветеранов. Мелькают цифры: 1,5 млн — на ремонт госпиталя, 3 млн — томской футбольной команде, 0,5 млн — на ремонт больницы УВД, 300 тыс. — областной больнице.
Еще Байрамов входит в попечительские советы Томского кадетского корпуса и Красной мечети, двух гимназий и футбольной спортшколы, возглавляет попечительский совет шахматной академии и томской федерации карате. Два раза в год проводит детские праздники в своем микрорайоне — в День города и День рождения Волка. К Новому году строит по два снежных городка и ставит на улицах три елки. В 2008-м придумал водрузить елку на крышу строящейся многоэтажки. В прошлом году томский канал «ТВ-2» проводил благотворительную акцию «Обыкновенное чудо» и собрал 3 млн рублей — 10-ю часть пожертвовал «Томлесстрой». Уже по собственной инициативе компания перечислила еще 200 тыс. на лечение пятерых больных детей. И столько же — областному Дому ребенка.
Это притом что само предприятие активно привлекает кредиты и почти не имеет свободных средств. Но бухгалтерия безропотно сводит концы с концами, только налоговики усмехаются: сами в долгах, а еще раздают!
Возможно, в нем играет кавказская натура: от наплыва чувств наобещает, а компании потом — выполнять.
Его сотрудники хоть и получают неплохо, такой славе не рады. «Лучше бы нам зарплату поднял», — ропщут они. Да и замы Байрамова жалуются: «Лестницу в офисе уже сколько лет не можем отремонтировать, и фасад. Мы же знаем, с каким трудом зарабатываются оборотные средства».
Байрамов только отмахивается:
— Бабушки, дедушки — это люди, которые ближе к богу. Можно одарить весь город, а можно только бабушек — это равноценно.
На его имя каждый день приходит десяток писем с просьбами о помощи.
— Однажды вместе с продуктовыми наборами мы отправили бабушкам письма — попросили сообщить, кто что хочет в подарок, — рассказывает Анатолий Захаров. — Бабушки написали: «Хочу дрова», «Хочу зубы». Байрамов читал и плакал.
Его мотивы
— Я сам до сорока лет жил на квартире, поэтому благотворительность у меня более одушевленная, — объясняет он. — Я не вхожу в элитный клуб нашего города, не ношу колец, у меня обычная одежда, у жены и детей тоже. За 50 тысяч могу купить костюм, но лучше отдам их шахматной школе. Зато томичи ко мне относятся хорошо. И я благодарен этому городу.
Сын школьного учителя, он и к коллегам по бизнесу относится как к одноклассникам. И как на классном часу или комсомольском собрании, проводит политинформацию, откуда-то из другого времени напоминая об общем прошлом.
— Богатые живут отдельно от того мира, который растет рядом. Не хотят 1917 года? Сейчас 15–20% населения, дай волю, зашли бы и пограбили соседей, — говорит он. — Мой призыв только в том, чтобы отдать одну сотую, тысячную или миллионную часть своих средств.
К сожалению, чаще это вызывает обиду и раздражение.
Духовная нищета у богатых людей пока присутствует. Но мои сверстники, которые имеют состояние, не выросли в костюме богатого человека: все выросли примерно в одинаковой одежде. У кого-то отец инженер, у кого-то врач. Их история ничем не отличается от истории любого бедного ребенка.
Его классному часу тесно в Томске. Он разрастается до масштабов страны. Байрамов обращается к Абрамовичу и Вексельбергу. К миллионерам и миллиардерам, объединенным лишь временем и страной.
— У нас нет садиков во дворах, нет массового спорта, а мы гордимся, что в Англии купили дом, купили картинки или яйца Фаберже. У меня к ним огромное презрение. Ребята, купите детский дом! Сделайте шедевр — возьмите одного ребенка. Не хотите сами брать, найдите семью, платите им зарплату, пусть они будут за деньги папа и мама. Зато у вас будет пятеро, семеро шедевров. Вы не унесете Сальвадора Дали на тот свет, но эти дети будут ставить вам свечки в храмах!
Его критики
При всем при том благотворительность Байрамова все же с восточным оттенком — о своих добрых делах он нескромно рассказывает прессе. За это его обвиняют в самопиаре. Он же не видит в этом ничего постыдного. В бизнесе есть место выгоде и нет места сантиментам. Но если бизнесмен заботится о своем лице, рейтинге и отношении к ним людей, обществу это тоже выгодно.
Однажды Байрамов захотел стать депутатом, но на выборах провалился. Оказалось, что его место в рейтинге томских знаменитостей — второе снизу. «Надо пиариться!» — сказали директору его помощники.
Теперь у строителя Байрамова три имиджмейкера и рейтинг — на зависть конкурентам. И он искренне возмущается, когда бизнесмены помогают кому-то, не называя своего имени. Услышав о таком благотворителе, он распаляется и кричит у себя в кабинете: «Эй, сволочь, почему не называешь фамилию? К тебе завтра придут, еще попросят!»
Байрамов считает, что, если бы такие вещи не скрывали, очень скоро состоятельные люди вошли бы в азарт и начали помогать наперегонки.
Сегодня в Томской области живут свыше 2 тыс. человек с годовым доходом больше 1 млн рублей. У 183 доход превышает 10 млн, у 47 — 100 млн и у 9 — 500 млн рублей. Но благотворительность не стала для них нормой.
— В городе две тысячи богатых людей, — говорит Байрамов. — А город знает всего 200. Где остальные? У нас в детском доме, ну, пусть 500 сирот. Если помочь получить недостающие квадратные метры тем, кто хочет взять этих детей, сирот бы не осталось.
В начале февраля губернатор Томской области присудил Шабану Байрамову почетное звание «Меценат года», меценат прилюдно сделал очередной широкий жест — подарил многодетной семье машину. Люди в зале были недовольны: «Опять Байрамов выпендрился». Награждали 60 человек, все — томская элита. Готовили мероприятие целый год. А запомнят только губернатора и Байрамова. Томские бизнесмены и без того относятся к нему напряженно. Благотворительностью здесь занимаются все, но понемногу: кто-то сам, кого-то заставляет губернатор. Байрамов всех переплюнул, и многих это злит.
Его детский дом
Всем критикам и насмешникам Байрамов заочно отвечает:
— А вы постройте детский дом и пиарьтесь на нем. Между прочим, он нам стоил десять миллионов!
Детский дом, возведенный «Томлесстроем», стоит на окраине города. На его стенах разноцветные солнышки и голубой кит. В доме живут мама и семеро детей. Маму зовут Ольга Лорецкая, а у всех ее детей фамилии разные. У родной дочери Ольги Ани всего за один год появилось шестеро братьев и сестер: Лене и Славику — 8, Виталику — 6, Даше — 4, Вике — 5, Стасу — 12. Всех их Ольга забрала из приюта. Мама Лены стала наркоманкой, мама Виталика спилась и умерла, а мама Даши, Вики, Стаса и Славы привела их в приют, сказав, что ей нужно сделать ремонт в квартире. Да так и не забрала обратно.
Ольга молодая, строгая. Одета элегантно, говорит сдержанно. Она была бы похожа на деловую женщину, если бы не платок — Ольга очень религиозна и детей воспитывает в православии.
Она не выбирала своих детей — просто решила, что возьмет.
— Мне было бы стыдно, если бы мне предложили ребенка, а я бы сказала: нет, не возьму. Я только посмотрела на Витальку и сказала: да, возьму. И сколько предлагали, я только головой кивала: да. Единственно, когда Дашу увидала… она так мне улыбалась, что сразу захотелось ее обнять. Пошла к юристам. Мне не сразу сказали, что у Даши еще братья и сестра. А потом позвонили: вы знаете, у нее же сестра есть, они выросли без игрушек, и теперь, когда нет Даши, Вика плачет…
Раз в две недели Ольга закупает продукты в гипермаркете и везет их домой на такси. В магазине ее уже знают. 10 килограммов муки, 5 — сахара, три пачки манки, килограмм масла и… шесть пачек лапши «Роллтон»: «У нас Лена любит ее. Говорит, они ее вообще всухомятку ели».
Ольга давно задумала построить детский дом. Специально, чтобы воспитывать и защищать детей, получила юридическое образование. Купила землю, все спланировала: здесь маленький домик, здесь большой — для детей, здесь часовенка. На стройке работала наравне с мужчинами. Виталик показывает фотографии: вот мама таскает бревна, вот мама кроет крышу. Стройматериалы просила у разных фирм, а когда понадобилось дерево, логично рассудила, что оно может быть в фирме с названием «Томлесстрой». Вот тогда-то Байрамов и приехал посмотреть, что здесь за строительство идет.
— Я сама удивляюсь, как Шабан Рустамович мне поверил? — вспоминает Ольга. — Я стояла в чистом поле в рабочей одежде — мы крышу крыли — и рассказывала: здесь будет храм, здесь двухэтажный дом! Но он стал приезжать и вскоре увидел, что домик достроили, забор появился, потом дети, потом пятеро детей. Позже выяснилось, что у Вики и Даши есть два брата, но мне их не дадут, потому что не хватает квадратных метров. И я сказала об этом Шабану Рустамовичу.
«Если я сделаю одну вечеринку для бабушек и дедушек — чем я занимаюсь? Моральным утешением! — это он себя имеет в виду. — Допустим, мы один миллион потратили. А на что? Первое — у меня выросло самолюбие. Второе — это заразно!»
— Мне всегда хотелось идти по двум линиям — помогать и православной общине, и мусульманской, — говорит Байрамов. — А в Ольге я нашел образ православного человека. Я не могу назвать себя верующим. Но я на сто процентов убежден, что нас создал бог. И для меня нет разницы, кому я помогаю — мусульманам или христианам. В моей личной идеологии это приветствуется и одобряется.
Двухэтажный дом с подземным спортзалом и гаражом построили всего за четыре месяца. Когда Ольга с детьми вошла в него, там уже было все, что нужно для жизни: мебель, компьютеры, огромный телевизор, постельное белье, цветы на окнах и даже канарейка.
Еще одна строительная фирма строит коровник для семьи Ольги Лорецкой. В коровнике стоит корова с крутыми боками. Директор фирмы говорит: «Что там хочет еще Байрамов затевать, я к нему присоединюсь!»
— Нам не завидовали, и слухов не было. Было непонимание. Многие просто не могут понять: ну как это — взять и кому-то построить дом? — говорит Ольга.
Как только входишь в разноцветный дом, под ноги кидается орава детей. Нормальные счастливые дети. Спешат познакомиться, хотят общаться. О том, что когда-то они были одинокими, можно догадаться лишь по тому, как малыши кидаются обниматься со всеми гостями. Так ведут себя детдомовцы, которым не хватает тепла.
Фотографии: Алексей Майшев для «РР»
