Нашу политическую систему политологи называют полупрезидентской. Почему? Да потому что премьер-министра хоть и назначает президент, но обязательно с согласия парламента. И если у президента в Думе нет большинства, утверждение премьера может и не состояться — такие прецеденты были. После августовского кризиса 1998 года Госдума, дважды отклонив выдвинутую президентом кандидатуру Черномырдина, вынудила Ельцина подписать указ о назначении премьером Примакова.

Сегодня большинство в парламенте у «Единой России», и это большинство чрезвычайно усиливает политический вес ее «морального лидера» и будущего премьера Владимира Путина. Вообще союз премьера и парламента в России — мощная сила, способная преодолевать даже президентское вето. А кроме того, все законодательные инициативы проходят обязательную экспертизу в правительстве, и если заключение правительства отрицательное, то законодательная инициатива либо проваливается, либо пересматривается.

Но и президент наделен Конституцией большими полномочиями — например, он может распус­тить Думу и назначить новые выборы. К тому же, поскольку президент избирается всеобщим голосованием, его решения имеют большую легитимность, чем у премьера.

Конечно, такая двуполюсность — президент и премьер — чревата возможностью конфликта. Российская полупрезидентская модель власти была позаимствована во Франции. Не случайно клуб единороссов «4 ноября» в декабре 2006 года пригласил на один из семинаров именно французских специалистов по конституционному праву. Французы, кстати, тогда предупредили о возможности сис­темного конфликта между президентом и премьером. И объяснили, что система может быть уравновешена массовыми парламентскими партиями — лучше всего двумя, но никак не одной.

Искомое равновесие полупрезидентского режима устанавливается только тогда, когда президент может опереться на легитимное парламентское большинство, а потому вопрос о руководстве партией становится ключевым как для президента, так и для премьера. Парламентаризм — ключ к стабильности российской системы власти. Но  развитый парламентаризм без крупных конкурирующих партий представить трудно. А у «Единой России» такого конкурента нет. И как показал съезд, эту проблему «ЕР» понимает.

Подписанная накануне съезда хартия о политических клубах фактически узаконила возможность внутрипартийной дискуссии. Можно ли к этому отнестись как к этапу в развитии многопартийности? В 2004 году, когда начался второй президентский срок Владимира Путина, внутри «ЕР» появились было два идеологических крыла — либеральное и социальное. Но руководство партии отнеслось к их появлению не то что прохладно, а резко отрицательно. «Медведям крылья не нужны», — заявил глава единороссов Борис Грызлов. Однако уже в первой половине 2005 года оба крыла оформились в дискуссионные клубы — Центр социально-консервативной

политики и либерально-консерва­тив­ный клуб «4 ноября». И сразу после парламентских выборов 2007 года на съезде «ЕР» в устав партии были внесены изменения, предполагающие возможность внутрипартийной дискуссии. Таким образом в «Единой России» утвердился четкий тренд к образованию конкурирующих фракций. Об этом свидетельствуют источники «РР» в руководстве «Единой России». Один из лидеров «медведей» заметил, что если к выборам 2011 года в России так и не оформится многопартийность, то партии власти придется разделиться на фракции.

Почему же единороссы не пожелали разделиться на фракции уже сейчас? Михаил Рогожников, заместитель директора Института общественного проектирования, близкого клубу «4 ноября», так прокомментировал это решение: «Партия сделала ровно такое количество шагов, которое было нужно в апреле 2008 года». Судя по всему, фракции в «ЕР» запланированы к следующим выборам, если, конечно, другие партии не вырастут в организованные электоральные машины. Таким образом, полноценная полутора- или двухпартийная система будет создана либо через управляемый раскол «ЕР» на фракции, либо через естественное усиление конкурентов «медведей».

О том, какими могут стать конкурирующие фракции единороссов, можно судить по уже сложившимся клубам. Центр социально-консервативной политики можно назвать левоцентристским, но едва ли социалистическим. На одном из последних заседаний клуба один из его лидеров Андрей Исаев заявил: «Несмотря на то что мы являемся твердыми сторонниками социальных подходов и последовательно отстаиваем их в партии “Единая Россия”, социалистами мы не являемся. И хотя слова “социализм” и “социальное государство” имеют некий общий корень, но это разные вещи».

Один из лидеров либерально-консервативного крыла, сопредседатель клуба «4 ноября» Владимир Плигин в интервью «РР» сказал, что ценностными ориентирами клуба являются свобода и права личности в государстве: «Важнейшая ценность — комфортное государство. То есть государство, где личность защищена и где с нею считаются». Взгляды «ноябристов» можно поэтому назвать правоцентристскими.

Третий клуб, государственно-патриотический, который только-только начинает формироваться, возглавит Ирина Яровая. Правда, пока далеко не все единороссы вполне понимают, о какой собст­венно идеологической платформе здесь идет речь. Депутат ГД единоросс Дмитрий Саблин предложил «пат­риотам» даже изменить название своего клуба: «Потому что патриотизм, если взять строго по словарю, — это любовь к отечеству. Но любое из направлений [“ЕР”] одинаково претендует на любовь к отечеству».

В любом случае обновленный партийный дизайн «ЕР» уже с тремя, а не двумя дискуссионными клубами косвенным образом свидетельствует о том, что в скором времени мы можем стать свидетелями живых внутрипартийных дебатов. Третий клуб, скорее всего, понадобился руководящему аппарату партии — так легче формировать коалиции и влиять на процесс сверху. Отсюда невнятность идеологической позиции «патриотов» — им отводится роль не столько идеологического крыла, сколько орудия для сохранения баланса сил внутри «ЕР».

Иными словами, сегодня, как мы видим, практически готов к запуску второй вариант становления многопартийности. Если эксперимент с альтернативной партией влас­ти — «Справедливой Россией» — в Кремле сочтут неудачным, может быть разыгран запасной вариант: эволюция через фракционную борьбу внутри «Единой России».