Виктория Фомина
По заданию редакции «Русского репортера» я с удовольствием взялась расписать пасхальное яйцо. Такое большущее, деревянное. Вообще-то я предметный дизайнер: придумываю всякие вещи (посуду, светильники, шкафчики), украшаю их и разрисовываю. Поэтому выход картинки из плоскости в третье измерение — моя любимая задача, а с расписным яйцом это как раз и получается. Ну и, конечно, Пасха, Воскресение — это такие прекрасные темы! Над ними поработать — честь и удовольствие. Тем более что и дизайн у нас начинает воскресать вместе с предметным миром.
Чтобы ознакомиться с существующим контекстом, я заглянула в интернет и с некоторым удивлением узнала, что наиболее актуальные персонажи яично-пасхальных росписей — это голуби и зайчики. Я выбрала зайчика за фактически библейскую историю его жизни, трагической кончины и чудесного воскресения. Просто в результате ряда социокультурных мутаций сменился антураж, а миф, по существу, тот же. Он входит в мир детства в качестве веселого стишка, формирует мировоззрение, живет и побеждает!
Михаил Молочников
Я бы начал разговор с Юло Ильмара Соостера — известного авангардиста-шестидесятника, участника знаменитой выставки в Манеже, разогнанной Хрущевым. У него было несколько экспозиций с яйцами. В моем представлении яйцо — символ мироздания, первоисточник жизни. Мне нравится увлечение Павла Филонова микромиром, и в своем творчестве я использую систему сетки-мироздания, так что яйцо — это как бы молекулярный его уровень. В клеточках иногда встречаются кружочки, яркие цветные фрагменты — это молекулярный мир, биомасса — я всегда использую их в своей графике. Можно сказать, что это абстракция, которая, как известно, пришла из России. Но это еще и парафраз искусства Мондриана, активно работавшего с сетками. Забавно, что эта тема есть и у Церетели — в его яйцо можно войти.
Юрий Гордон
Это яйцо — посвящение Силному Б-гу Грому, одному из четырех Силных Б-гов. Подробнее об этом реликтовом осколке божественного племени асов (или ванов?) можно узнать из сообщения профессора Квазимира Младевича и других документов, помещенных в моем «Живом журнале» (юзер yurigordon).
К сожалению, яйцо попало ко мне в руки в четверг, и я был не в мастерской, а дома, что очень ограничило инструментарий. В моем распоряжении оказались два фломастера — тонкий и совсем тонкий. Пришлось обойтись ими.
Впрочем, я с самого начала собирался работать двумя фломастерами. Только другими, получше.
Текст на яйце — а это текст — представляет собой молитву, обращенную к Грому, с обетом принести богу кое-что из съестного и просьбой кое-чего для себя лично. Написана молитва на языке Силных Б-гов, довольно похожем на русский, но изобилующем неточностями правописания и сокращениями.
Спасибо «Русскому репортеру» за давно забытое удовольствие порисовать на криволинейной поверхности.
Андрей Кулагин
На этом яйце — фраза Alles aus Liebe, что в переводе с немецкого значит «Все из-за любви». И сердце, пронзенное стрелой, — тоже символ любви. Божественной. Весь мир из-за любви. Глаз — это такой христианский символ, глаз Божий, который все видит. А больше, собственно, ничего и нет — любовь да смерть. Получается, что Бог все сотворил, любовь от Бога, а все остальное — от любви.
Василий Флоренский
На одной стороне яйца изображена церковь с православным крестом в окружении традиционного русского пейзажа. Пасха как Пасха. А вот на другой стороне — белые горы. Это Гималаи.
Традиция раскрашивания пасхальных яиц — исконно русская. Но Пасха — она во всем мире Пасха, поэтому другая сторона яйца изображает Пасху на Тибете.
Почему именно на Тибете? Да потому что Тибет — это принципиально другая жизнь, другая религия, не христианская. Так что если по всему миру Пасха, то пусть и на Тибете тоже будет Пасха.
Фото: Юрий Чичков для «РР»; Арсений Несходимов для «РР»; Сергей Анисимов для «РР»
