На экраны вышла «Перемотка» Мишеля Гондри — знаменитого клипмейкера, работавшего с Бьорк и The Rolling Stones, и не менее успешного режиссера. В своем новом фильме он собрал короткометражные ремейки голливудских хитов — от «Робокопа» до «Часа пик 2». По сценарию их на скорую руку снимают два работника видеопроката, после того как случайно стирают все имеющиеся у них ленты. В ход идет все: завалявшееся барахло вместо реквизита, друзья, родственники и соседи вместо американских звезд. Фокусник Гондри, прославившийся ироничными интеллектуальными картинами («Наука сна», «Вечное сияние чистого разума»), в шутливой форме изобретает кино заново и предлагает сделать то же самое зрителям, уверяя их, что творить намного плодо­творнее и интереснее, чем потреблять.

«Перемотка» — это ирония над современным кинематографом или признание в любви к кино?

Для меня это фильм не о фильмах, а о сообществе людей, которые решают что-то сделать вместе. Я считаю, что каждый человек способен сам себя развлекать и придумывать для себя гораздо более интересные аттракционы, чем те, что ему предлагают, включая кино. Даже запись семейных праздников, сделанная на домашнюю камеру, принесет вам гораздо больше удовольствия, чем любой профессиональный фильм. А еще мне нравится идея, что фильмы смотрят те, кто их снимает. Что производители и зрители — это одни и те же люди. Хотя сегодня-то между ними колоссальная пропасть. Вообще производить, творить — это приносит намного больше радости, чем потребление. Особенно когда делаешь что-то сам. Но большинство людей уже забыли об этой возможности.

Почему все развлечения сводятся к потреблению? Почему бы производство развлечений не сделать удовольствием, доступным каждому? Сейчас все загнаны в тотальный Диснейленд и питаются гамбургерами. Где наша фантазия? Неужели мы продали ее большим студиям, мануфактурам, корпорациям, которые теперь фантазируют за нас? Вдумайтесь: за свои же деньги мы отдаем им наше воображение! Сейчас в Нью-Йорке я собираюсь сделать выставочный проект, в рамках которого каждый в компании своих друзей сможет снять фильм, руководствуясь набором очень простых правил. Я уже опробовал это на своем маленьком сыне. Правда, вместо того чтобы снимать, он и его приятели часами спорили, кто будет держать камеру. Но уже из этого можно было бы сделать мини-комедию!

В маленьком коллективе у каждого возрастают амбиции и усиливается эгоцентризм. Так вот, у меня есть целая программа: ходить по районам — кварталам — пригородам и предлагать самым обычным людям создавать самодельные фильмы, а потом вместе их смот­реть. Не знаю, что из этого получится, вполне вероятно, что меня пошлют, но мне безумно интересно дать камеру в руки тем, кто никогда ее не держал и не имеет с кино ничего общего. Отчасти все это уже реализуется в интернете: мой сайт все время пополняется — люди вдохновились «Перемоткой» и теперь в домашних условиях изготавливают ремейки своих любимых фильмов и просят меня их оценивать, то есть хотят соревноваться. Я же предлагаю снимать кино не для того, чтобы быть лучшим, а просто чтобы отдыхать, веселиться, хорошо и творчески проводить время. Съемки кино могут стать большим развлечением, чем просмотр готовой картины.

Чем вы руководствовались, когда выбирали фильмы для ремейков?

На самом деле этот выбор не отражает мои реальные вкусы. Это фильмы, которые обычные люди берут в обычном видеопрокате. Многое получалось случайно. Иногда мы просто импровизировали какие-то сцены, а потом уже искали аналоги в мировом кино. Так было с «Шербурскими зонтиками» и «Последним танго в Париже», которое я вообще-то терпеть не могу. Честно говоря, настоящие ремейки я тоже не люблю. Мне неоднократно предлагали их делать, но я всегда отказывался. Они всегда намного дороже оригиналов, а изначальная идея «Перемотки» состояла в том, чтобы взять очень дорогой фильм и сделать на его основе очень дешевый ремейк.

Вы ностальгируете по эпохе видеокассет?

Нет, это не ностальгия. Это моя любовь к разному хламу, к тому, что валяется под ногами. В идеале я представлял такую ситуацию: мои герои коллекционируют кассеты, найденные на улице, выброшенные на помойку. Обращение к видео продиктовано и чисто производственной необходимостью: во-первых, их можно стереть, чего нельзя сделать с DVD, а во-вторых, я взял картины, которые принадлежат эпохе VHS, потому что это позволяли авторские права. Мы, например, очень хотели переснять «Кинг-Конга» Питера Джексона, но нам так и не разрешили переклеить его постер на коробку с кассетой, поскольку он выходил только на DVD.

Действие «Перемотки» намеренно происходит в «черном» пригороде Нью-Джерси?

Я зачарован афроамериканской культурой и миром хип-хопа. И уже снял про это фильм под названием Block party. Меня поражает то, как афроамериканцы организуют городскую жизнь, жизнь на улицах, насыщая ее потрясающей энергией и заразительным драйвом. «Наука сна» — лента о креативности. «Вечное сияние чистого разума» — о травмированной любви. «Перемотка» — о человеческом сообществе. Теперь я хочу сделать политическую картину. Я тут на днях общался с Юджином Хутцем (он же Евгений Гудзь. — «РР») из Gogol Bordello и теперь хочу украсть его идею (смеется). Он по материнской линии цыган и рассказал мне о цыганах из Румынии, которые уже более двухсот лет живут в Северной Дакоте — в такой же резервации, в каких раньше жили американские индейцы. И никто про них не знает. Сейчас правительство США хочет отобрать у них американское гражданство и выслать из страны. А если потребуется, по отношению к ним могут предпринять и более жесткие меры. По-моему, это стопроцентно политический сюжет, на основе которого можно снять современный вестерн. Ведь в духовном смысле между цыганами и индейцами есть что-то общее. Цыгане — это сообщество, которое все отвергают: куда бы они ни приехали, им нигде не рады. То же самое происходило и с индейцами в Америке. Я тут еще недавно посмотрел документальный фильм про то, как их атаковало ФБР, и еще больше убедился в актуальности этой темы.

Вы француз, но ваши фильмы с французским кино никак не связаны. Почему?

Да, я стараюсь избегать влияния французского кино. Мне больше нравится Чаплин, итальянский неореализм. Работая над «Перемоткой», я отчасти вдохновлялся фильмом «Чудо в Милане» Витторио де Сики — гениальной историей про простых, бедных людей, объединяющихся в сообщество, чтобы выжить вместе. Это такая коммунистическая идея, возможно, уже стереотипная, но мне она все равно близка.

Откуда появился термин sweding cinema — «ошведненное кино» (так в «Перемотке» называют самодельные ремейки известных фильмов)?

Совершенно случайно. На самом деле я имел в виду слово suede (замша) — «замшевое кино». Но suede и swede звучат практически одинаково, поэтому моего героя переспрашивают: «Швеция?», а он отвечает: «Ну да, Швеция. Это же далеко, поэтому наши фильмы стоят так дорого». Никакой отсылки к шведскому кино тут нет, хотя я очень люблю Бергмана. Представьте себе такую ситуацию: вы приходите в свой видеопрокат, берете там какую-то кассету, а дома обнаруживаете, что на ней записан не оригинальный фильм, а заново переснятый какими-то двумя парнями. Но посмотреть-то его все равно хочется! И я уверен, что вам захочется еще и вы даже будете готовы заплатить за это деньги. Ведь нечто эксклюзивное, пускай и несовершенное, ценится сегодня намного больше, чем все эти высокотехнологичные штуки, лучше упакованные, но продающиеся на каждом углу. Сегодня очень не хватает эксклюзивности, поэтому она и стоит дороже. В каждом своем фильме я отталкиваюсь от чего-то невозможного, от какой-то немыслимой ситуации, а потом смотрю, как это может осуществиться в реальности.

Ваши фильмы можно обозначить термином hand-made cinema (самодельное кино). Вы прибегаете к спецэффектам? Раскройте секрет вашей уникальной технологии.

Я люблю не спецэффекты, а классические механические фокусы. Но от спецэффектов сегодня никуда не уйдешь. Проблема в том, что их применяют даже там, где без них можно обойтись, где они не нужны. Человек уже ничего не хочет делать сам и все передоверяет компьютеру, машине. Это легче и дешевле, чем творить вживую, по-настоящему — при помощи мозгов, фантазии, воображения. И какие-то навыки, безусловно, утрачиваются. Я считаю, что спецэффекты — это обман, это превращение чуда и магии в фальшивку. Я обожаю все, что сделано руками. Несовершенство этих вещей пробуждает мое воображение, и я могу доделать их в своей голове. Вот в такие же объекты я стараюсь превращать и свои фильмы. В работе я обожаю хаос, когда актеры забывают, что и кого они играют, и таким образом раскрепощаются, делаются по-настоящему живыми. Хаос отвлекает их от самих себя, и они становятся более естественными. Меня тут недавно приглашали провести семинар в MIT (Массачусетский технологический институт. — «РР»). Они занимаются всем — от оружия, с чем я не согласен, до медицины. Территория между искусством и наукой — это еще одно поле, которое мне интересно.

А еще вы снимаете клипы. В каких проектах вы сейчас заняты?

Только что закончил новое видео для Бьорк. Сейчас я снимаю один или два клипа в год, и меня это вполне устраивает. Есть идеи, которые я сознательно не использовал в своих клипах, оставляя их для кино. Я так поступал, чтобы потом не говорили, что я перерабатываю свои клипы в фильмы. И чтобы никто другой их не воровал. А то знаете, киношники часто воруют у клипмейкеров. Недавно я снял фильм для альманаха о Токио, который, скорее всего, будет показан на Каннском фестивале. Это история про молодую девушку, которая приезжает вместе со своим парнем в Токио. Про то, как этот город начинает ее убивать. Чтобы выжить в таких джунглях, как Токио или Нью-Йорк, нужно быть невероятно амбициозным, нужно все время себя стимулировать, все время работать.

«Я предлагаю снимать кино не для того, чтобы быть лучшим, а просто чтобы отдыхать, веселиться, хорошо и творчески проводить время. Съемки кино могут стать большим развлечением»

Если у тебя нет таких амбиций, ты сразу же начинаешь чувствовать себя бесполезным, выброшенным на свалку.

Снимая кино, вы испытываете такое же удовольствие, как и герои «Перемотки»?

«Спецэффекты — это обман. Я обожаю все, что сделано руками. Несовершенство этих вещей пробуждает мое воображение, и я могу доделать их в своей голове»

Теоретически я хотел бы его испытывать. Мне безумно нравится идея выращивать кино «из земли», из подножных материалов. Возможно, это желание одновременно и упростить, и усложнить самого себя, избавиться от чего-то лишнего в голове — чего-то, что мне очень мешает. И думаю, не только мне.

А что самое трудное при съемках фильма?

Нужно все время делать вид, что ты не в центре катастрофы, хотя именно там ты и находишься. Нужно держать хорошую мину. И надеяться на то, что все получится. А иногда приходится буквально заставлять себя надеяться — ведь бывают моменты отчаяния, когда хочется или кричать, или плакать.

Фото: Defd/Vostock Photo; Архив Пресс-Службы; Redux/Fotolink; Fotoblitz/Gamma/Eyedea Presse/East News