Вы тоже на конвент фантастов? — спрашивают у меня охранники на въезде в пансионат. — Странно… А с виду приличные люди.
Такое мнение о любителях фантастики сложилось у охранников год назад, когда на Росконе-2007, проведенном здесь же и ставшем репетицией Еврокона, многие фантасты были глубоко подшофе, кое-кто умудрился подраться, один любитель фантастики выпал из окна второго этажа и был увезен на «скорой». А несколько лет назад знаменитого польского фантаста Анджея Сапковского, говорят, чуть было не заморозили в подмосковном лесу. Впрочем, потом по старой доброй русской традиции подобрали и обогрели.
Фантасты — люди вспыльчивые. Алкоголь, шашлык, вечеринка на свежем воздухе… Один нетрезвый писатель случайно задевает другого.
— Ты что сказал?!
— А ты что сказал?!
Секунда — и они уже дерутся, а со всех сторон кидаются их разнимать. Такое случается каждый год: если конвент прошел без драки — считай, зря приехал. Тем более что драки эти бывают не просто мордобоем, а настоящими битвами за профессиональную репутацию: на нынешнем Евроконе один автор бестселлеров, пожелавший остаться неизвестным, нанес легкие телесные повреждения критику, который порезвился на его счет в прессе.
Тусовка
— Главное на конвенте — закулисное общение, — объясняют участники фестиваля. — Конечно, на мастер-классах тоже много интересного: можно послушать мэтров, посмотреть на них. Но главное — это встретиться со своими.
Ключевое слово здесь — тусовка. Каждый сам решает, как проводить время. Дневная программа, составленная организаторами, очень насыщенная и «умная», а вечерняя, плавно перетекающая в ночную, отличается стихийностью. В два часа ночи на каждом этаже пансионата бурлит жизнь. В одном холле собралось десятка три молодых авторов. Это «грелочники» и «самиздатовцы» — в честь одноименных сетевых конкурсов и ресурсов: «Грелка» и «Самиздат.ру». У них свой разговор, сдобренный изрядным количеством пива и не только. Этажом выше поют под гитару. Спать на конвенте пытаются в основном новички.
Зайти к незнакомым людям в номер и остаться там до рассвета пить водку и говорить о фантастике — обычная практика. Наутро встречаешь знакомых и спрашиваешь, кто как провел ночь.
— Я трусы потерял! — жалуется один знаменитый фэн. — Точно помню, что пошел на речку купаться. Плавал я в них, а вот куда они потом делись — не знаю! Надо было их на берегу оставить.
Другой яркий персонаж не досчитался шляпы. После бурного вечера он просто не смог найти свой номер; вломиться в первую попавшуюся дверь не получилось — пришлось ночевать на диване в холле. «Тут-то шляпа и “ушла”», — причитает он.
Зубры и молодняк
С тех пор как толпы писателей и фанатов стали собираться на конвенты, смешение компаний происходит крайне редко. Маститые отдельно, МТА (молодые талантливые авторы) отдельно. Но никому из участников зубры фантастики уже не представляются загадочными обладателями сакрального знания. Образ фантаста придумывают сами читатели.
Выдуманные вселенные начинают жить самостоятельно, затягивая в свои сети все новых адептов: популярнее фантастики в мире только детективы. Неудивительно, что имя автора для обычного читателя окружено ореолом таинственности. Слабонервные верят, что у любимого писателя прямой контакт с космосом. Но образ фантаста романтизируют не только они. Даже трезво мыслящие люди представляют его человеком не совсем обычным. Иначе как он все это придумал?
Но когда романтически настроенный новичок приезжает на конвент, фестивальный быт мгновенно развеивает мифы. Маститый писатель с окладистой бородой а-ля Лев Толстой так отплясывает на дискотеке, что молодежь только диву дается: из какой параллельной вселенной он черпает силы и вдохновение? Фантасты повсюду — они не ходят с охраной, не закрываются в VIP-ложах, и вскоре на них перестают реагировать в стиле «Смотри, это же пошел сам Лукьяненко». Хотя речь идет о людях, которые держат солидный кусок российского да и мирового книжного рынка.
Но далеко не все писатели работают под «простых». Кто-то, наоборот, ведет себя вызывающе — чтобы запомнили. Так, харизматичный Олег Дивов (автор романов «Выбраковка», «Молодые и сильные выживут») специализируется на красивом эпатаже. В одежде предпочитает стиль милитари, на поясе носит солидный нож, говорить любит загадками вроде «соси бензин», «пидоры не пройдут».
— Зачем писателям общаться друг с другом? — спрашиваю я у него. Мы стоим на крыльце главного корпуса. Вокруг мэтра постоянно клубится народ: «Олег, вы не могли бы подписать книгу?», «Олег, можно с вами сфотографироваться?». Но Дивова так просто с мысли не собьешь.
— Как в любой профессиональной тусовке — чтобы увидеть, что ты не один. Есть такие редкие и вредные одинокие профессии. Писательство одна из них. Нас мало. Приятно видеть, что ты не один. Как правило, писатели получаются из людей, которые были одиноки еще в детстве — в детском саду, в школе. Они по-разному вели себя: кто-то подминал под себя ситуацию, кто-то был затравлен, многие служили в армии, но научились и там быть собой. Ощущение, что ты царь горы, но — один, преследует тебя всю жизнь. А здесь ты сталкиваешься с огромным количеством таких, как ты. И что важно — непохожих. Здесь нет одинаковых. Но все в той или иной степени были маргиналами и изгоями. Что меня лично веселит. Это никак не связано с качеством текстов. Но в самой основе своей мы все одинаковые — люди с особенным, резким и хитрым, взглядом на жизнь.
Евро-бизнес
Фантасты — великие обманщики. Большинство из них — люди прагматичные, не верят ни в эльфов, ни в гномов, ни в разумные папоротники, ни в цивилизацию на альфе Центавра. Гарри Гаррисон, к примеру, отвергает инопланетян и возможность восстания машин. Американский классик вообще оказался человеком исключительно приземленным, если так можно сказать о писателе, который сделал себе имя на научно-популярной фантастике.
Все, что вышло из-под его пера, давно стало классикой. Серии про «Стальную крысу», «Эдем», «Билла, героя Галактики» и еще десятки книг. Гаррисону 84 года, он ходит с палочкой, не любит ступеньки, в свободное время сидит в баре с бокалом красного вина. Но приравнять его к рядовому пенсионеру не получается. К нему относятся с пиететом: читатели подходят, просят автограф и пытаются отвесить нечто вроде поясного поклона. Зря, не оценит. Американец — он и в восемьдесят американец: резкий, ехидный, нетактичный.
Встреча с Гаррисоном собирает на Евроконе полный зал. Неожиданно даже для продвинутой публики он говорит о коммерческой стороне своей работы:
— Вы, конечно, знаете, какой я замечательный писатель. Соответственно, будучи популярным автором, я живу только на свои гонорары и при этом могу писать книгу и год, и четыре года. Когда я работаю над романом, я показываю его синопсис своему литагенту, который, в свою очередь, общается с издательствами. Так я выясняю, сколько бабок он сможет для меня выбить. А во время работы над циклом «Эдем» сложилась вообще замечательная ситуация: издатели устроили аукцион, на котором продавалась очередная книга. По правилам я назначил минимальную стоимость, а покупатели набавляли по 10%. Это рай для писателя: я сижу, ничего не делаю, а издатели рвут друг друга на клочки, предлагая мне все больше денег. Когти, зубы, море крови, цена уже возросла вдвое или втрое против начальной, и это продолжается целый день… Это радость для автора.
Фантастика — бизнес: есть спрос — есть предложение. Редактора отдела фантастики издательства «Эксмо» Дмитрия Малкина я ловлю в последний день на выходе из кинозала. Ни он, ни его коллега Василий Мельник не горят желанием поговорить о конъюнктуре книжного рынка, отфутболивая меня друг к другу. Но я все-таки задаю вопрос:
— Существует ли рецепт фантастического бестселлера?
— Если бы такой был, то у нас даже секретарши ездили бы на «феррари».
— Одно дело знать, другое — уметь. Есть все же какие-то законы?
— Нужно соответствовать определенным трендам в обществе. Если автор угадывает, попадает — получается бестселлер.
— Но, наверное, мало просто попасть, нужно этот тренд еще и заранее просчитать?
— Естественно. Нужно чувствовать настроение читателя. Может быть, в этом как раз и есть какой-то мистический элемент.
— А что сейчас лучше продается — фантастика или фэнтези?
— Совокупный тираж фантастики пока больше, но, например, у нас наиболее тиражные издания — Ника Перумова, работающего в жанре фэнтези.
— Вы проводите маркетинговые исследования, чего жаждут читатели?
— Как ни странно, хороших актуальных книг. Но, скорее, развлекательных, нетяжелых. Книга должна захватывать. Это не значит, что в ней не может быть упоминания о каких-то серьезных вещах, но нужно понимать свою целевую аудиторию. Мы проводили исследования. Как ни банально это звучит, основные читатели фантастики и фэнтези — молодые мужчины от 15 до 35 лет.
Советский подход
Прагматичный подход к фантастике как к массовому способу заработка в России укоренился лишь в последние десятилетия, вместе с приходом капитализма. До этого фантастика в нашей стране шла своим путем. В советские времена она была отдушиной, позволявшей в завуалированной форме между строк прочитать то, что вслух не говорилось. Шестидесятые и восьмидесятые были годами триумфа братьев Стругацких, Владимира Михайлова, Сергея Снегова, Бориса Штерна и других классиков отечественной фантастики. Увы, сейчас Борис Стругацкий из Питера не выезжает. А обещанный телемост с ним превращается в разговор по мобильнику, причем каждая фраза вызывает бурный хохот в зале:
— Борис Натанович, как вы относитесь к конвентам?
— Как я что? Вас очень плохо слышно.
— Как вы относитесь к конвентам?
— Как я отношусь к чему? Связь просто ужасная.
— К конвентам!
— К конвентам?
— Да!
— Я отношусь к ним положительно.
Диалога не получается, но, может, это и к лучшему — что можно сказать по мобильному нескольким сотням почитателей? Другое дело Владимир Михайлов. Застаю его на скамейке перед главным корпусом, где он по обыкновению курит трубку. Их у него целая коллекция — штук сто со всего мира.
— Фантастика, независимо от того, о чем она, учит инакомыслию. Потому что те истины, которые мы усваиваем с детства, заставляют нас думать, не выходя за их пределы. Людей в массе всегда учили мыслить стереотипно. Такой взгляд всегда устраивал любую власть: она устанавливала законы, и ей не нравилось, если люди даже мысленно выходили за их рамки. А фантастика учит именно тому, что этих границ и законов не существует. Она заставляет читателя думать. Независимо от того, хочет автор произвести такой эффект или нет. Такова эта литература сама по себе. Она учит человека мыслить так широко, как только он способен.
— Почему же тогда сегодня популярнее фэнтези?
Михайлов затягивается трубкой и выпускает клубы дыма:
— Всякая сказка работает на то, чтобы человек отключился от событий сегодняшнего дня. Вопрос в том, почему сегодня читатели больше всего хотят отвлечься от реальности.
Фанаты космоса
Отвлечься от реальности на Евроконе — вообще не вопрос. Писатели, издатели, фаны — толпа пестрая, эксцентричная. Если бы все проходило в Москве, на этих людей показывали бы пальцем. Вот две барышни демонстрируют бронелифчики — сетчатые, сделанные с помощью кольчужного плетения. А вот девушка на костылях и с обручем на голове, увенчанным приличных размеров драконом, подходит за автографом к космонавту Георгию Гречко.
— Я когда-то тоже ходил на костылях, а после этого полетел в космос, — подбадривает ее дважды Герой Советского Союза. — А кто это у вас на голове?
— Дракон, — девушка снимает обруч и знакомит Гречко с игрушечным обитателем своей головы. Гречко протягивает палец, но в притворном испуге отдергивает: не укусит?
— Что вы, он добрый.
Гречко на Евроконе не случайно.
— Если бы я не читал фантастику, то не стал бы космонавтом. Еще юношей мне хотелось стать таким, как герои этих произведений. Я мечтал стать космонавтом, но реально видел себя ракетостроителем и только надеялся, что мой сын сможет полететь в космос. Циолковский сказал, что человек полетит в космос через сто лет. Но прогресс так ускорился, что я сам успел слетать три раза.
— А современная фантастика может так повлиять на молодежь?
— На массы не повлияет. Против ребят работает реальная жизнь. В той литературе, которую мы читали, действовали фантастически хорошие люди, на которых хотелось быть похожими, — Гречко радостно улыбается, как будто рассказывает про старого друга, про какого-нибудь человека-амфибию или заведующего внешними станциями Великого Кольца Дара Ветра.
Фанаты фехтования
Вместе с молодым писателем Олегом Макушкиным идем на тренировку фехтовальщиков. Мастер и его ученики показывают приемы боя на мечах. Среди зрителей обнаруживается немало знатоков. Периодически кто-то из них берет в руки оружие и превращается в наглядное пособие для мастеров клинка.
— А если против него выйдут копейщики?
— А почему правосторонняя стойка выгоднее?
Завязывается спор о пособиях по фехтованию XIV века.
Обратно идем по тропинке через рощицу. Я представляю, каково было бы оказаться в Средних веках: сейчас вон из-за того дерева как выскочит разбойник с мечом… Видимо, Олег размышляет о том же.
— Ты знаешь, у меня такое странное чувство: все эти фехтовальщики как будто разговаривают на латыни. Этот язык мертв. Вот так и им никогда не испытать себя в настоящем бою, не узнать, чего стоят их знания и умения на самом деле.
На Евроконе все время ощущаешь реальность абсурда и абсурд реальности. Семинары и лекции идут в течение двух дней во всех корпусах: пока в главном проходит мастер-класс писателей Дмитрия Громова и Олега Ладыженского (их общий псевдоним — Генри Лайон Олди) для начинающих авторов, в холле шестого фантаст Михаил Ахманов читает лекцию на тему «Был ли Тунгусский метеорит космическим кораблем?». Шутки шутками, а 30 июня в эвенкийской тайге будут праздновать столетний юбилей этого, казалось бы, идиотского вопроса.
Фанаты спецназа
В холле четвертого корпуса Роман Злотников просвещает всех желающих на тему «Стратегия и тактика спецподразделений». Люди приходят в фантастику с разным жизненным опытом. Злотников — подполковник милиции, преподаватель боевой подготовки работников МВД России.
«Когда я работаю над романом, я показываю его синопсис своему литагенту, который общается с издательствами. Так я выясняю, сколько бабок он сможет для меня выбить»
— Непрофессионализм плох, где бы он ни был. Фантастика это переживет, но все равно я пытаюсь познакомить писателей с режущими глаз ляпами. Например, очень многие «вгоняют обойму в рукоятку пистолета», «передергивают затвор и смотрят вдоль дула». Но дело в том, что обойма — это устройство для перезарядки магазина и вогнать обойму в рукоятку можно только в том случае, если пистолет обладает неотъемным магазином. А дуло — это срез, и смотреть вдоль дула невозможно. Можно смотреть вдоль ствола. И так далее. Было бы наплевать, если бы человек, который это пишет, не позиционировал себя или своего героя как знатока оружия. Но если уж он крутой спецназовец, он не должен допускать таких ляпов. А вообще это, наверное, работа неподъемная, потому что постоянно появляются молодые ребята, которые совсем неплохо пишут, но наступают на те же самые грабли.
Ламборджини, березки и папоротники
Но они здесь не только для общения друг с другом. Конвент — место, где завязываются важные деловые связи. Рабочий фестиваль. Здесь заключаются договоры, сюда привозятся гонорары, здесь люди разговаривают с издателями, решают денежные вопросы, занимаются продвижением книг.
Фантасты — милые люди. Фрики, конечно, но это нормально. Существуя в строгих рамках бизнеса, они сохраняют свой замкнутый мир — как в общем-то и любой предприниматель.
Писатели, издатели, фаны — толпа пестрая, эксцентричная. Если бы все проходило в Москве, на этих людей показывали бы пальцем
Дорога с Еврокона в Москву идет по Рублевке. И глядя в окно, четко осознаешь, какой мир остался позади. При всей его условности он кажется более реальным, чем салон Lamborgini среди березок в «Барвиха Luxury Village». Кажется, разумные папоротники в наших условиях гораздо более разумны, чем стараются показать.
Фотографии: Михаил Галустов для «PP»
