1. Какой реакции на фильм вы ждете от российской публики?
Наверное, ультрапатриоты будут ругать нас за то, что мы скомпрометировали их идею. А кто-то из либерального лагеря, наоборот, скажет, что мы пропагандируем правые идеи. Но для нас было важно не скатиться ни в ту ни в другую сторону. Думаю, что для нормального человека будет очевидно, что кино антифашистское. И хочется верить, что нормальных людей — большинство.
2. Вы общались с неонацистами, когда работали над картиной?
Практически нет, и многие ставят нам это в укор. Была одна специальная встреча: мы хотели найти не лидера, но и не лузера, а среднего, типичного представителя. Чаще всего это запутавшиеся ребята с низким уровнем образования — если у них и есть какие-то знания, то только про фашизм. Их жалко. Когда я спросил, как он представляет себе будущее, сводится ли оно к «убийству таджиков», он не смог ответить. Одно дело — выкрикивать лозунги, другое — разговаривать по сути. Когда мне на радио звонил парень и кричал: «Смерть жидам! Слава России!» — я ему сказал: «Ты приходи, поговорим».
3. И что же?
Естественно, он не пришел и перестал звонить. Те, кто пишет в интернете, и те, кто совершает нападения, — все-таки разные люди. Но человек, который поддерживает лозунг «Россия — для русских», вольно или невольно записывает себя в ряды фашистов. Можно как угодно это называть — патриотизмом, любовью к родине, — но все это неправда.
4. Где грань между патриотизмом и нацизмом?
Это просто разница между человеческим и античеловеческим.
5. В чем, на ваш взгляд, корни фашизма?
Фашизм подпитывают экономические кризисы и примитивные человеческие инстинкты. Такая идеология, как правило, зарождается в неблагополучной социальной обстановке. Обычно заражение происходит или через фанатиков, к которым эта идея попала случайно, или через циничных подонков, зарабатывающих на этой идеологии деньги.
6. Как, по вашему мнению, отреагируют на фильм сами фашисты? Вы им его показывали?
Нет, но в форумах скинхеды уже обвиняют нас в том, что кино устарело лет на пять, что сейчас движение на другом уровне. У меня не было цели сделать историю про победительное подполье — мы хотели показать трагедию конкретного человека. Не исключено, что наш фильм опоздал и все еще серьезнее, — это доказывают ленты новостей, динамика убийств.
Псевдопатриоты, которые хотели выпить шампанского на месте убийства Маркелова и Бабуровой, — это просто чудовищно. И они не скрываются. Я захожу в интернет и читаю, что эти люди думают о политике, евреях, таджиках, как они рады кого-нибудь убить. Если бы этой проблемой занимались, их можно было бы найти по тем же IP-адресам. Все дело в том, что они не чувствуют опасности, не боятся быть наказанными.
7. И что же делать?
Изжить идеи национал-социализма невозможно, но люди, исповедующие их, должны знать, что общество и закон против них. Либо они сидят в глубоком подполье с риском получить срок, либо участвуют в публичной политике и тогда, что называется, следят за «базаром».
