Украина — уникальное государство. Сотни лет ее территория была ареной соперничества крупных европейских держав. Поэтому она и впитала в себя разнородные религиозные, культурные и государственные традиции Польши, Австро-Венгрии, России. На основе такого богатого наследия можно было бы создать своеобычную и процветающую державу. Но не тут-то было. Этническая, конфессиональная, языковая пестрота породила крайне нестабильное государство. Вряд ли можно надеяться на объединение такой страны даже с помощью проповеди вселенского христианства. А уж тем более нацию не построишь посредством идеологической промывки мозгов и переписывания истории.
Так возможна ли Украина как единое государство? Или же это эфемерное, сиротское образование, которое обречено рано или поздно утратить свой суверенитет и целостность?
Украина сможет создать крепкую государственность, только если стихия расколов будет подчинена политической и государственной форме, если страна превратится в федерацию или конфедерацию, если политическая элита страны признает, что в ней живут разные народы, имеющие право на весомую автономию. Тогда проблемы национально-культурной идентичности не будут изнутри разрушать государство. Но даже это важнейшее условие нельзя считать достаточным.
После развала СССР Украина снова превратилась в территорию соперничества крупных держав — США, Европейского союза, России. И пока это соперничество будет длиться, национального мира, нормальной политики здесь не будет.
Как показывает опыт образования европейских федеративных или конфедеративных государств, их стабильность определялась внешними условиями — согласием крупных европейских или мировых держав. Вряд ли Швейцария как Гельветическая Конфедерация была бы возможна, если бы великие европейские державы однажды не отказались от претензий на эту территорию и не объявили ее нейтральной. После этого Швейцария уже никогда не была яблоком международного раздора. Внешнее согласие привело к установлению внутреннего политического баланса между французскими, немецкими и итальянскими общинами, сформировалось монолитное национальное самосознание швейцарцев. Суверенитет, таким образом, имеет две стороны. Во-первых, желание людей жить в одном государстве. Во-вторых, признание этой воли извне — заинтересованными соседями. Когда Грузия совершила агрессию в Южной Осетии, она тут же поставила под вопрос не только права на эту территорию, но и свой суверенитет.
Украине нужна искусная, тонкая политика. В Киеве должны понять, что Россия будет считать расширение НАТО и ЕС на восток угрозой своей безопасности. Если Россия не освободится от этих страхов, Украина останется ареной силового соперничества. Но есть мудрая, а потому более сложная альтернатива. Киев мог бы поддержать инициативу Москвы о создании новой общеевропейской архитектуры безопасности. Тем самым он придал бы «украинскому вопросу», вопросу об интеграции в структуры ЕС, статус общеевропейского. В рамках такой стратегии легче бы разрешались и газовые конфликты с Россией. Но главное — это позволило бы Киеву без больших политических рисков приступить к процессу федерализации страны. На этом пути Украина, безусловно, возможна. Но Украина неизбежно развалится, если киевские политики по-прежнему будут уповать на силу зарубежных покровителей и патронов.
