Люди молятся богу, чтобы он послал дождь. Слева — дрожащие в знойном мареве строительные краны нового микрорайона № 34 города Нижнекамска, справа — лес, вверху — на глазах растворяющийся в ярко-синем небе остаток белой луны, внизу — поле. Выжженная солнцем колючая желтоватая трава. На траве лежат коврики, на них на коленях стоят люди. Сначала несколько рядов мужчин, за ними — женщин. Всего несколько сотен человек.

Идея молебна принадлежит городской администрации, которая выделила верующим четыре автобуса, чтобы до­ехать от мечети до поля. Впрочем, инициатива администрации — это только время и место: в большинстве деревень Нижнекамского района похожие молебны уже провели сами жители.

— Мы живем в мире, созданном Аллахом, но перестали ценить его блага. Мы перестали быть благодарны, — переводит мне проповедь имама Юсуфа женщина во всем белом с сумочкой Dior, сидящая вместе со мной в тенечке под деревом. — И сейчас Аллах показывает нам, кто все-таки хозяин в мире. Пока мы не потеряли близких, мы не понимаем, как много они для нас значат. То же самое и с водой. Мы начинаем ценить только то, что теряем.

Несмотря на микрофон и колонки, голос имама иногда почти заглушают проезжающие по шоссе грузовики. Среди татарских слов мелькает одно знакомое — «инвесторы».

— Он говорит, что богатые люди должны делиться с бедными частью своего дохода, — поясняет моя переводчица.

 Следующее знакомое слово — «счетчики». Это имам призывает экономно расходовать воду: «Если ты используешь больше, чем тебе надо, то кому-то не хватит».
Такой водосберегающий ислам мне нравится.

— У меня мама в деревне живет, там все колодцы пересохли, — от себя добавляет женщина в белом. — Таскает воду из родника. Там все боятся, что будут еще три года засухи. А потом испытания.

— Какие испытания?

— Пока неизвестно. Но не может быть, что это просто так.

— Если я прикажу небу не давать вам воду, где вы ее возьмете? Если вы возомнили себя равными Аллаху, хозяевами неба, тогда найдите воду сами, — говорит имам.

В небе кружат дельтапланеристы, готовясь к августовским соревнованиям. Может быть, они и чувствуют себя хозяевами неба, но вряд ли думают о том, где взять воды для стоящих внизу на коленях людей.

К вечеру небо над Нижнекамском затянуло облаками. Оно потемнело и нависло над городом. Кое-где облака выдавили из себя по несколько капель воды. Но дождя так и не было. Как будто небо услышало молитвы, но в последний момент кто-то его переубедил.

Назавтра к этому спору присоединились еще и православные нижнекамцы, которые прошли крестным ходом от храма Иоанна Кронштадтского к источнику Святой Ключ — тоже с молитвой о дожде. «Господу помо-о-о­лимся», — пел батюшка, стоя в тенистой беседке на берегу Камы. «Надо замороженную курицу у вентилятора повесить, чтобы воздух в комнате был влажный», —
делился альтернативным способом борьбы с засухой кто-то в толпе. Жара по ощущениям била все рекорды. И почему-то понятно уже было, что дождя не будет.

Мистика или технологии

Несмотря на эти мистические настроения, справедливости ради следует признать, что наша страна — не самая жаркая и засушливая. Не только мы страдаем. В 2003 году во время сильной засухи испанские фермеры лишились едва ли не половины кур, тысяч голов скота, в результате чего цены на птицу и мясо поднялись на треть. Но гораздо интереснее не столько констатировать то, чего нельзя предотвратить, сколько понять, что же все-таки в наших силах. Какие существуют технологии борьбы с сельской засухой и городской жарой и в какой мере мы их используем?

В среднем во всем мире мелиорируется 30,8% пашни, а в США, Китае, Германии и Англии — от 35 до 80%, рассказывает Людмила Кирейчева, заместитель директора по науке Всероссийского научно-исследовательского института гидротехники и мелиорации им. А. Н. Костякова. А у нас — только 8%. Это и означает «рискованное земледелие». В Израиле, как известно, сельское хозяйство и озеленение городов внедрены даже в недавних пустынях — благодаря капиллярному орошению. Тот же метод, с автоматическим управлением поливом через спутник и интернет, собираются вводить в обширных засушливых степях Казахстана.

В жарком испанском городе Бадахосе есть улица с «кондиционером», позволяющим увлажнить и снизить температуру воздуха на 15 градусов. Это известная торговая улица Меначо в центре города, где температура в летнее время порой превышает 45 градусов. Само охлаждающее устройство технически незамысловато: оно представляет собой систему закрепленных на фасадах домов трубок с микроотверстиями, через которые под давлением распыляется вода.

Понятно, что набор современных технологических, управленческих и просто остроумных решений велик. Но какие из них и в какой мере применяются у нас — в городском управлении, МЧС, энергетике, сельском хозяйстве, здравоохранении?

Пожары разрежут на куски

Последние пару недель прогнозы погоды стали плавно переходить в тревожные сообщения о миллионах гектаров выжженных пахотных земель, лесных пожарах и массовых эвакуациях населения. Только в Оренбургской области чрезвычайная ситуация была введена в 35 районах. В Рос­товской области пожаром охвачено более 700 гектаров леса. В Республике Марий Эл две тысячи детей пришлось эвакуировать из летних лагерей, оказавшихся в эпицентре большого лесного пожара. Пожарные расчеты уже несколько дней борются с огнем.

Как объяснили «РР» специалисты МЧС, тушение лесного пожара — наука хитрая. Все зависит от особенностей распространения огня, которые в свою очередь зависят от характера леса. О том, какие технологии при этом применяются, «РР» рассказал сотрудник кафедры пожарной техники Академии государственной противопожарной службы МЧС России Василий Климовцов:

— Ну, во-первых, самолеты. Стали использоваться Бе-200, которые забирают воду из открытого источника, если он, конечно, есть поблизости, и поливают сверху зону пожара. Кроме того, используются автоцистерны, автомобильные пожарные насосные станции совместно с рукавными автомобилями. Но это уже потом. Сначала надо локализовать пожар, остановить его распространение. Для этого применяется метод выгорания, когда навстречу пожару пускают огонь. В результате выпаливается полоса, пожар перестает распространяться и в самом очаге из-за понижения концентрации кислорода огонь начинает ослабевать. Это очень эффективно. Идея в том, чтобы разрезать пожар на небольшие участки, а потом по периметру дотушивать с помощью воды.

Жарко ли на АЭС?

Пожары, впрочем, бывают не только лесными. Только за последнюю неделю в Москве произошло несколько пожаров на подстанциях, на Урале 11 тысяч человек остались без света в результате аварии на подстанции «Баранча» в Свердловской области, аварийные отключения подстанций произошли в Вологде… Это тем удивительнее, что по идее современное оборудование энергокомпаний должно выдерживать нынешние температуры. Впрочем, москвичи и не только они еще помнят аварию на подстанции «Чагино» в мае 2005 года, когда без электричества осталось несколько районов столицы, Подмосковья, Тульской, Рязанской и Калужской областей.

 «Ссылки на жару — это смешно, жалкая попытка прикрыть плохую подготовку энергетиков, — объяснял тогда эту коллизию информагентству INFOLine эксперт городского Центра экспертиз Александр Калухин. — Зимой виноваты морозы, летом — жара. Между тем температура +30 или –30 градусов для России нормальная, климат у нас такой. Технические характеристики оборудования должны предусматривать работу трансформаторов в этих условиях, и энергетики должны быть готовы к ним».

Но если аварии на подстанциях по своим последствиям чувствительны, но не трагичны, то влияние жары на работу атомных электростанций — это уже другой уровень опасности. В 2003 году во Франции всерьез рассматривалась возможность приостановки работы большинства АЭС из-за аномальной жары. Правда, это скорее демонстрирует различия между российским и европейским сознанием. Требования отключить реакторы начались после того, как правительство разрешило шести АЭС использовать для охлаждения реакторов воду на 1–2 градуса выше обычного.  Вода эта сбрасывается затем в водоемы. Но, нагревшаяся до 30 градусов, она грозила разрушить экосистемы французских озер. В результате энергетикам все-таки удалось убедить экологов в безвредности своих действий, но в какой-то момент вариант с импортом электроэнергии из Испании и Германии обсуждался вполне серьезно.

Российские атомщики говорят, что даже нынешняя аномальная жара на работу АЭС не повлияет.

— При проектировании, сооружении и эксплуатации АЭС специалисты исходят из ГОСТов, а температурные диапазоны по ним значительно перекрывают сегодняшние плюсовые температуры. Поэтому состояние российских АЭС не должно вызывать никакого беспокойства, — объяснил «РР» руководитель управления информации концерна «Росэнергоатом» Алексей Сяганов.

Медицина большого пекла

Во Франции, для того чтобы спасти забывчивых пенсионеров от обезвоживания в жаркую погоду, была создана специальная система прямого наблюдения и сигнализации, которая подключается к домашнему телевизору. Через равные промежутки времени виртуальный помощник напоминает, что на дворе жара и пора выпить стаканчик воды.

Во время аномальной жары в Чикаго в 1995 году умерли несколько десятков человек, прежде всего от сердечно-сосу­дистых заболеваний. В России, где аномальная жара явление все-таки нечастое, профилактические технологии всегда были направлены прежде всего на борьбу с эпидемиями. Эпидемиологи давно вывели для себя формулу: чем жарче лето, тем больше людей, подхвативших острые кишечные расстройства.

— Есть даже постановление, что в жаркую погоду запрещается продавать на рынке кисломолочную продукцию и вареную колбасу. Мы можем лишь контролировать, чтобы исполнялись все требования по реализации продуктов, и призывать население заботиться о гигиене. В больницах знают, что в летний период инфекционных больных будет больше, все врачи к этому заранее готовы. Но специальных каких-то мер предупреждения заражений, кроме контроля качества пищи и агитационной работы, еще не придумали, — рассказывает «РР» начальник эпидемиологического отдела Роспотребнадзора по Астраханской области Владимир Юстратов.

Чем жарче погода, тем быстрее плодятся комары — переносчики малярии и лихорадки Западного Нила. Конечно, в отличие от южных регионов в средней полосе заражений малярией единицы. Но в жаркое лето все меняется, риск заразиться повышается вместе с температурой.

— Ведь для созревания личинки комара нужно, чтобы вода была всего плюс 25 градусов, — заявил «РР» эпидемиолог Геннадий Наздрачев. — Раньше, чтобы предупредить заражение, болотца заливали солярной жидкостью. Пленка перекрывала личинкам кислород, комаров становилось меньше и риска заразиться — тоже.

С годами большого прогресса в профилактических методиках не произошло. В водоемы по-прежнему вливают вредные вещества.

— Только теперь перешли на препараты. Заливают ими хозяйственно ненужные водоемы. Иначе личинок никак не уничтожить, — объяснила «РР» ведущий специалист паразитологического отдела Роспотребнадзора по Астраханской области Анна Славина.

Но из-за кризиса средства на борьбу с летающими переносчиками заболеваний выделять перестали.

— Это серьезная проблема, потому что остается лишь заниматься пропагандой. Травить личинок в водоемах средств совсем нет, но на препараты, позволяющие травить комаров в подвалах, они еще находятся, — рассказала Анна Славина. — Раньше хоть в водоемы запускали гамбузию — рыбок, которые пожирали личинки, но и их сейчас не закупают из-за нехватки средств.

Сельский хай-тек

Молебны о даровании дождя прошли едва ли не во всех регионах, которые затронула нынешняя засуха. А сводки с полей Татарстана, да и всего Поволжья по-прежнему больше похожи на военные: министр сельского хозяйства республики называет ситуацию «катастрофической», его подчиненные вспоминают 1921 год, когда сильнейшая засуха вызвала голод во всем Поволжье, и приводят ужасающую статистику: зерна, по прогнозам, будет собрано в пять раз меньше, чем в прошлом году.

Паника отчасти может быть связана с остроумной бюрократической технологией, согласно которой лучше громко стенать о критической ситуации и получать дотации, чем потом получить по голове. Как и молитва, это форма обращения к вышестоящим инстанциям, но гораздо более рациональная. В 2009 году Россельхозбанк реструктуризировал 1200 кредитов на 7 млрд рублей, а «Росагролизинг» предоставил годовую отсрочку по лизинговым платежам на 500 млн рублей — все это по поручению правительства.

Надо признать, что в том же Татарстане активно внед­ряются вполне доступные водосберегающие технологии. В те дни, когда граждане молились, а чиновники выпрашивали у центра дотации, заместитель директора Татарского научно-исследовательского института сельского хозяйства Фавзия Гибадуллина агитировала фермеров за технологию «нулевой» обработки (не перепахивать землю осенью, а покрывать почву слоем измельченной соломы, сохраняющей влагу, вносить нужное количество удобрений, использовать правильную технику и проч.). Любое хозяйство может заключить с институтом договор на «научное сопровождение» — стоит это 100 тысяч рублей в год. Но договоры есть меньше чем у трети хозяйств района: когда дожди, вроде как не надо, а когда засуха — не на что.

— В прошлом засушливом году предприятия Самарской области, которые использовали новые технологии, собрали по 50–60 центнеров с гектара, — рассказывает директор Национального движения сберегающего земледелия Людмила Орлова. В это время урожай погиб на 4,4 млн гектаров, прямой ущерб от этого министр сельского хозяйства Елена Скрынник оценила в 13 млрд рублей.

— Но если эффективность новых технологий доказана, почему аграриев массово не переводят на новые технологии? — спрашиваем мы у Людмилы Орловой.

— Сельское хозяйство — это отрасль, где многое решает государство. Существующая госпрограмма направлена на то, чтобы помочь аграриям с покупкой комбайнов и тракторов. Но ресурсосберегающие технологии предполагают снижение механического вмешательства, а значит, больше нужна прицепная техника: разбрасыватели, сеялки, культиваторы.

Татарские фермеры, даже самые передовые, с некоторой иронией смотрят на презентации ученых. И не только потому, что крестьяне всегда с недоверием воспринимают городские инновации, но и потому, что понятно: даже вложившись во внедрение водосберегающих методик, они все равно будут зависеть от дотаций — в регионах «рискованного земледелия» воды регулярно не хватает.

Где взять воду

— Советские программы помимо орошения включали обводнение, — говорит Людмила Кирейчева. — Строились большие каналы, например Волга — Чаграй, ставропольские крупные оросительные системы в 20–30 тыс. гектаров с централизованной водоподачей, автоматизированным управлением. Но в перестройку на балансе государства остались только крупные каналы, водохранилища, насосные станции и межхозяйственная сеть. На их эксплуатацию Министерство сельского хозяйства деньги выделяет, но в объеме 25% от необходимого. А внутрихозяйственная сеть — поливная техника, дренаж, мелкие каналы — перешла в собственность товаропроизводителя, который не может ее хорошо эксплуатировать, потому что у него нет денег. В России 80% всей пашни находится в зоне неустойчивого увлажнения и еще 10% — в зоне избыточного. То есть почти все нужно или орошать, или осушать. Мы не очень-то уникальны в своем положении — идеальных условий не существует: где-то болота, где-то мало солнца, где-то нужно кислотность почвы менять. И мир как-то спокойно эти земли приводит в соответствие с потребностями, то есть мелиорирует.

В целом советская мелиоративная система почти разгромлена, исключая юг — Астраханскую область, Ставропольский край и попавший под удар нынешней засухи Татарстан. Там в постсоветское время деньги на мелиорацию давались, но нынешняя засуха, как утверждают специалисты, такова, что орошение тут бы не помогло.

— У нас три года был хороший урожай, никто не задумывался, что может не хватить кормов, потому что зерна было очень много, — говорит Кирейчева. — В советское время ведь в основном мелиорировали земли кормового клина. Зерновые мы практически не орошаем, наши руководители говорят, что и так зерна достаточно. Мы в 1966 году как раз принимали программу мелиорации Поволжья, чтобы оросить там зерновые. А потом переключились на кормовые. Потому что считали, что на три хороших года только один плохой, поэтому вроде бы ничего. Правительство даже сейчас говорит о страховании, о субсидиях, но никто не говорит, мол, давайте развивать мелиорацию в конце концов! Концепция наша лежит и лежит. Но, полагаю, если еще один такой засушливый год будет — задумаются.

Погода под землей

— Проблема жары в метро существует по всему миру, и каких-то серьезных подвижек, к сожалению, нет нигде. Особенно тяжело там, где метро построено давно, например в Лондоне, где грунт вокруг туннелей успел нагреться значительно сильнее. У нас ситуация намного лучше, — рассказывает заместитель начальника пресс-службы Московского метрополитена Павел Сухарников.

В столичном метро есть поезда, оборудованные кондиционерами. Правда, их пока очень мало — всего три «Русича», но постепенно таких поездов будет становиться все больше, уверяет руководитель пресс-службы Московского метрополитена Светлана Царева. Говорит, в ноябре в метро появятся современные поезда отечественного производства, тоже оборудованные кондиционерами. Но и их будет совсем немного. Чтобы заменить весь подвижной состав на кондиционированный, понадобятся годы.

— Воздух в метро полностью меняется пять раз в час благодаря вентиляционным установкам. Летом под землей прохладнее, чем на поверхности. Это видно на нашем сайте, где указана температура воздуха на каждой станции, информация обновляется два раза в неделю, — говорит Павел Сухарников. — Грунт, в котором проложен метрополитен, летом холоднее воздуха на поверхности, и воздух, попадающий в метро, благодаря теплообмену охлаждается. Это особенно заметно на тех линиях, которые построены недавно. Например, Люблинская линия, которая у нас самая молодая, — самая прохладная. Однако постепенно грунт все-таки нагревается, и на старых линиях ситуация чуть похуже: там грунт за многие десятилетия нагрелся и дает меньше холода.

— Кроме того, что нам надо охлаждать воздух в пассажирском пространстве, у нас еще есть служебные помещения, например электроподстанции, — продолжает Сухарников. — Там стоит электрооборудование, которое тоже нагревает воздух. И для того чтобы такие системы функционировали нормально, воздух в этих помещениях надо охлаждать. Сейчас у нас есть четыре опытные установки на Калужско-Рижской линии, разработанные нашими российскими инженерами и в ходе испытаний показавшие себя очень хорошо. Охлаждение воздуха в этих установках идет за счет испарения воды, причем воды они потребляют в разы меньше, чем существующие системы охлаждения. А вот кондиционерами станции охлаждать пока невозможно: нет еще кондиционеров, которые справлялись бы с таким огромным объемом воздуха.

Климат мегаполиса

Что касается климата в большом городе, то тут мы отстаем от многих стран, а многоэтажная панельная уплотнительная застройка и пробки только ухудшают ситуацию.

Но Москва и Екатеринбург все-таки в выгодную сторону отличаются, скажем, от Ашхабада. Там пару лет назад власти заставили горожан демонтировать все домашние кондиционеры. Причины назывались разные, в частности охрана президента опасалась, что в них могут быть спрятаны взрывные устройства. Это притом что в Ашхабаде летом воздух нагревается до 45 °, а в квартирах многоэтажных домов, построенных из бетонных плит, — до 60 °.

Традиционно от жары и духоты сильно изнывает Япония и поэтому придумывает передовые способы борьбы с пеклом. В Осаке, например, решили засадить газоны и крыши домов сладким картофелем — бататом. Дефицит растительности считается одной из основных проблем современных мегаполисов, в которых постройки зачастую занимают более 80% площади. Из-за этого городской микроклимат гораздо теплее, суше и запыленнее, чем сельский. Газон на крыше — это своего рода естественный кондиционер. Если обычно перепад между зимней и летней температурами составляет от –40 ° до +50 °С, то на озелененной кровле — от –10 ° до +35 °С. На один-два градуса снижает температуру воздуха в городе разбрызгивание воды прямо на асфальт. Этот метод используется не только в Японии, но и во  многих странах Юго-Восточной Азии.

Самим японцам с начала лета до конца сентября разрешается ходить на работу в рубашках с коротким рукавом, без галстука и пиджака. Кондиционеры в офисах устанавливаются на 28 ° — так борются и с жарой, и с затратами на электроэнергию, которую обильно потребляют кондиционеры.

В США за прохладу «для всех» отвечают так называемые центры прохлады — общественные помещения, как правило, библиотеки, где могут переждать пекло те, у кого дома нет кондиционера. В самые жаркие дни в такие центры курсируют бесплатные автобусы. Подобные центры создают в летний период и в других странах, например во Франции. В Париже — на Марсовом поле, под Эйфелевой башней, и на террасах открытых кафе и ресторанов — установлены мощные водораспылители, которые помогают горожанам, страдающим от жары, избежать теплового удара.

Многие современные технологии являются частью сис­темы городской общественной безопасности. Так, в Великобритании антигололедные машины, которые зимой разбрасывают на дорогах соль, летом посыпают их мелким щебнем, который делает асфальтовое покрытие не таким мягким и скользким.

В конце XVIII века прусские власти решили упорядочить лесное хозяйство. Лес разбили на квадраты, убрали бесполезные деревья и мешающий подлесок, прорубили широкие просеки — для удобства лесорубов. Поначалу это дало результаты: продуктивность леса резко выросла. Но вскоре лес начал чахнуть. Тогда стали высаживать новый «полезный» подлесок, чьи опавшие листья удобряли почву. Не помогло. Тогда в лес завезли муравьев — они должны были эту почву рыхлить. Потом развели других насекомых — они оказались полезными, но стали как-то не в меру активно размножаться. Для их уничтожения стали расселять по лесу птиц… В общем, сто лет спустя Германия тратила громадные деньги для искусственного поддержания естественного биоценоза.

Конечно, человек никогда не сможет сравниться в силе с природой и переделать климат. Человек часто уступает стихии или совершает ошибки — вмешивается туда, куда лучше было бы не лезть. Однако раз уж мы несколько тысяч лет назад взялись строить цивилизацию, значит, шанса вернуться к прекрасному мистическому прошлому нет. Богу, наверное, стоит молиться, но надо и самим не плошать.

В целом советская мелиоративная система почти разгромлена, исключая юг — Астраханскую область, Ставропольский край и попавший под удар нынешней засухи Татарстан

В Париже — на Марсовом поле, под Эйфелевой башней, и на террасах открытых кафе и ресторанов — установлены мощные водо-распылители, которые помогают горожанам, страдающим от жары, избежать теплового удара

Фотографии: Сергей Анисимов для «РР»; РИА НОВОСТИ; ИТАР-ТАСС; КИРИЛЛ ЛАГУТКО ДЛЯ «РР»; РИА НОВОСТИ