Регулярные выволочки, которые президент устраивает чиновникам всех уровней, уже стали привычными и составляют неотъемлемую часть президентского стиля. Стиль этот утверждается Дмитрием Медведевым и словом, и делом. Вспомним массовые увольнения региональных руководителей Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) в 2009-м, когда президент отправил на покой 20 высокопоставленных сотрудников этого ведомства. Или февраль нынешнего года, когда спустя несколько часов после разноса МВД он уволил сразу 17 генералов.

Дмитрий Медведев явно ломает сложившийся бюрократический кодекс поведения, публично и нелицеприятно критикуя облеченных властью чиновников. Одним он обещает «придать ускорения», другим — «надавать по башке (по мозгам)». Требовательный тон на грани приличия президент допускает по отношению и к губернаторам, и к высокопоставленным чиновникам из правительства. Есть, правда, и понятное исключение — это премьер, который, как демиург и источник легитимности власти самого Медведева, обладает весомым символическим капиталом.

Однако МИД наряду с ФСБ до сих пор относился к числу наиболее «неприкасаемых». В обоих этих жестко дисциплинированных ведомствах царят консервативные традиции и атмосфера демонстративного нейтралитета по отношению к внутриполитическим разборкам. Консерватизм, нейтралитет и дисциплина двух важнейших аппаратов всячески поддерживаются и культивируются извне — высшим политическим руководством страны. Ведь когда допускается политизация главной структуры, отвечающей за безопасность страны, это всегда свидетельствует о близком крахе правящего режима и смене элит. Не менее рискован политический вирус и для дипломатического аппарата, поскольку от его внутренней стабильности зависит имидж договороспособности государственного руководства на международной сцене. Когда же дипкорпус вовлекается в какую-то политическую игру, для иностранных правительств это свидетельствует о неминуемой смене курса.

Вот почему выступление президента в МИДе обретает особенный смысл. Если бы Дмитрий Медведев завершил свою встречу с дипкорпусом на той же ноте, с которой он ее начал, в открытой части, никакой сенсации не было бы. В присутствии журналистов он говорил о повышении зарплат, объявлял о присвоении госнаград, расточал комплименты и уверял в непреходящей ценности дипломатической службы. Президент, однако, не дал мидовцам заскучать от этого убаюкивающего официоза и после торжественной прелюдии в очередной раз доказал, что он может быть не только нескучным, но и непредсказуемым.

Президентский инструктаж выглядел форменной выволочкой, причем как в открытой части совещания, так и в закрытой. При желании в нем можно было даже разглядеть претензию на грядущую очередную радикальную перестройку дипломатического ведомства.

— Интонация по некоторым направлениям была разносная, — прокомментировал экс-замми­нистра иностранных дел Анатолий Адамишин.

Даже традиционная для медведевских выволочек тема отставок и увольнений нашла свое развитие. Правда, в виде невинной шутки: ветеранам министерства президент сказал, что министр Сергей Лавров о них «заботится, потому что скоро сам станет ветераном».

МИДу, в частности, досталось за малосодержательные телеграммы в Москву и недостаток анализа и предложений. Требование президента анализировать, а не «лить воду» показалось дипломатам понятным и разумным.

— Проблема в том, что можно так проанализировать, что тебе потом по башке дадут, — возражает Анатолий Адамишин. — Все время центр говорит пишущим: мол, не бойтесь, делайте смелые выводы и предложения, но на деле такая инициатива нередко бы­вает наказуема. А когда человек сталкивается с описанием — что он может возразить?

Дипломатам была понятна критика их ведомственной рутины. Им столь же близок был непримиримый пафос Дмитрия Медведева. Но они явно испытывали затруднение в интерпретации содержательной части доклада президента. При всей своей традиционной лояльности руководству страны им так и не удалось объяснить, какое отношение к ним имеют задачи, сформулированные для них в высоком докладе. А обозначены они были так. Во-пер­вых, модернизация экономики и создание в ней инновационных элементов, а также модернизационных альянсов со странами Западной Европы и США. Во-вто­рых, укрепление институтов демократии и гражданского общества. И в-третьих, борьба с организованной преступностью.

В контексте общей президентской риторики последнего года это прозвучало знакомо.

— То, что сказано о модернизации, — так практически весь ушедший политический сезон с сентября прошел под этим знаком, — говорит главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов. — Другое дело, не очень разъясняется суть идеи модернизационных альянсов с США и ведущими странами Европы. Что имеется в виду? Если привлечение инвестиций, то этим всегда пытались заниматься. Здесь общий пафос, но нет расшифровки.

Задача укрепления демократии, как и модернизации, не может не вызывать всеобщего одобрения, но здесь конкретики еще меньше, чем в первом пункте. А борьба с преступностью в качестве одной из основных задач МИДа и вовсе многих поставила в тупик.

Дипломатическое ведомство в любой стране организовано так, что не может самостоятельно формулировать приоритеты, оно лишь послушно исполняет те установки, которые даются политическим руководством страны. Те задачи, который поставил МИДу Медведев, можно было с  тем же успехом предложить любому другому ведомству. Но если содержание президентских директив осталось для дипломатов непонятным, вопрос об их реализации повисает в воздухе.

— Пока смена идет на словах, — считает Анатолий Адамишин.

А Федор Лукьянов прямо говорит:

— Здесь видно желание послать ясный сигнал о том, что все меняется и нельзя застаиваться. Но, скорее всего, это просто ничем не закончится. То, что модернизация превыше всего, — как лозунг, как обозначение вектора на приоритетное сотрудничество именно с развитыми странами, — это да. Но насколько это действительно отражает реальные задачи дипломатии в условиях явно меняющегося миропорядка — это вопрос очень дискуссионный.

В выступлении Дмитрия Медведева критический пафос и содержание вступили в явное противоречие. Пафос требует радикальных действий, тогда как содержание совсем не указывает ни направления сдвига, ни новых приоритетов. Но в этом явном противоречии и заключалось достоинство расчетливого выступления президента Медведева. Содержательно для дипломатов все остается по-преж­нему. Больший смысл имеет сам жест президента, которым он дает понять, что контролирует внешнюю политику и определяет приоритеты. Наращивая собственный символический капитал, Медведев понижает капитал своего партнера по тандему — Путина.

Правда, пока президент больше увлечен риторикой перемен, чем конкретикой, что производит впечатление раннего старта предвыборной кампании 2012 года.

Фото: EPA (2); РИА НОВОСТИ