Иди, Олькя, в фармацевты, — мечтательно говорила моя бабушка. — В аптеке будешь работать, халатик беленький носить. Как хорошо…
Бабушка имела за плечами три класса церковно-приходской школы и читала только почерневшее засаленное Евангелие на старославянском. Еще за ее плечами была жизнь. Смерть пятерых детей, пьющий муж, работа уборщицей на вокзале на маленькой железнодорожной станции, сад, огород, дом и работа, работа, работа. До конца жизни у нее так и не было паспорта. Из своей яблочной деревни под Тулой она никогда не выезжала. Бабушка ласково акала, смягчала согласные на концах слов (отчего выходило сладостное «Олькя, чайкю!») и очень хотела, чтобы все ее внуки и внучки получили образование.
Последнее приравнялось приобщению к священным тайнам бытия, полубожественному величию и особой форме существования, уже не совсем человеческой. Образованные люди для нее были Другими. Как инопланетяне.
У бабушки были все основания думать именно так. Вот, к примеру, ее соседки, сестры-учительницы, окончившие в незапамятные времена педагогическое училище в Москве. Сестры знали наизусть километры русской поэзии. Общались между собой стихами по-русски и прозой по-французски.
В голодные и нищие 20-е годы сестры шили себе платья из накрахмаленной марли, а из бельевых веревок вязали подошвы к белым туфелькам. Образованные дамы, полагали они, обязаны выглядеть достойно, то есть не носить общепринятые телогрейки.
Когда началась война, а с ней и новая волна голода, учительницы звали к себе домой отстающих учеников и читали им русскую классику. Каждого сопливого и голодного гостя ждало угощение — ржавая селедочка, сервированная на тарелке французского фарфора. К рыбе обязательно подавались соответствующие ножи и вилки. Однажды во время ужина в огород соседнего дома упала авиабомба. Ужин с полной сервировкой и стихами был продолжен в подполе.
Имея перед глазами такие примеры, бабушка, естественным образом, не верила в земное происхождение образованных людей.
Родившись в конце 90-х годов позапрошлого века, бабушка была продуктом тогдашней демографической ситуации: 92% населения России составляло крестьянство. Непосредственный доступ к знаниям имели всего 8%. Еще в 1914 году на каждые 10 тысяч человек учились только десять, то есть всего каждый тысячный.
Социальная дифференциация жестко охраняла сакральность знания. И, в общем, правильно делала. Образованный человек немедленно перенимал идеи «справедливости, равенства и братства». Ему нужен был воздух свободы, потому что образование этой свободе учило. Человек с дипломом автоматически становился тем самым инопланетным Другим, каким он отпечатался в бабушкиной памяти. Так было вплоть до начала XXI века.
С нулевых начинается тотальная десакрализация высшего образования. Еще в 1980 году на 10 тысяч россиян приходилось 219 студентов. В 2001-м эта цифра перевалила за 400. Сейчас, по данным Росстата, высшее образование получает примерно каждый двадцатый. Мы приближаемся к тому моменту, когда статистика столетней давности будет воспроизводиться с точностью до наоборот: без «вышки» останутся жалкие проценты, все остальные обзаведутся дипломами.
Что же произошло? Технологическая революция. Чтобы прокормить семью, крестьянину нужна была корова, но не грамотность. Если уж гражданин получал диплом, гораздо важнее был не прокорм, а умение думать о высоком.
В наши дни профессиональная специализация стала условием элементарного выживания. Без «вышки» теперь уже никуда. Современный диплом — это та же крестьянская корова. Ничего больше! Из него вовсе не вытекает ни знание классики наизусть, ни горячая потребность есть рыбу специальными вилками, ни необходимость думать о высоком. «Справедливость, равенство и братство» тоже далеки от содержания государственных образовательных стандартов.
Среди наших дипломированных специалистов есть химики, филологи и инженеры. Но среди них нет самого главного — тех самых инопланетян, которыми так восхищалась моя бабушка.
Так что же делать, если ваша цель не обзавестись дойной коровой диплома, а стать тем самым Другим? Не знаю. Правда, не знаю. Знаю только: эти таинственные Другие по-прежнему существуют.
В конце прошлого века один из самых влиятельных европейских интеллектуалов Ганс Магнус Энценсбергер вывел такую постоянную: в каждой стране есть только 3621 человек, по-настоящему чувствующий мировую культуру и понимающий поэзию. Это и есть точное число инопланетян, населяющих Россию, Францию или Штаты. Откуда они берутся? Не знаю, но точно не из высших учебных заведений. Может быть, просто из космоса?
