Современное государство — это европейское государство. Другого (возможно, лишь пока) не дано. Все, что мы знаем о гражданственности и политике, правах и свободах, тотальном управлении и самоорганизации, национализме и империи, — это плоды европейской культуры, философии и практики. И вот это-то все вместе сейчас проблема. Какой будет идея государства лет через двадцать, мы не знаем и знать не можем. Потому что такие проблемы разрешаются не в головах теоретиков, а в исторической практике.
Зато мы знаем, что нынешний кризис далеко не первый в европейской цивилизации. И каждый кризис порождала не случайность, а логика развития самой Европы. Нынешний не исключение.
Современное европейское государство — это национальное государство, государство-нация. Европа — набор пространств с гомогенным населением и общей культурой. Когда Людовик VIII выступил в крестовый поход против альбигойцев, борьба против ереси была, конечно, не первым мотивом. Тулузская династия, провансальский язык и великие трубадурские художества были уничтожены ради единой, преодолевающей раздробленность Франции. Века, проведенные в этнических и культурных чистках, сделали возможными внутренне единые, хорошо управляемые и мощные государства в Европе.
Национализм в истории — это не только европейские войны, но и процесс либерализации, становления прав граждан, постепенного стирания сословных, классовых и всех прочих различий. Современная демократия возможна и неизбежна только во внутренне единых государствах, опирающихся на граждан, то есть на нацию. После Второй мировой окончательно утвердилась даже такая роскошь, как всяческая терпимость: чужую культуру легче уважать, когда собственной ничего не угрожает. Более того, возник потрясающий по новизне и мощи проект единой Европы — попытка построения империи, в которой все нации были бы равны. Но для этого исторического прорыва пришлось пережить самую большую бойню в истории человечества.
И вот сейчас начался исторический цикл, как будто возвращающий Европу к старой проблематике национализма. Уже после распада СССР национализм возник в довоенном смысле — как борьба против «чужаков» за внутреннее единство стран: это и мягкое разделение Чехословакии, и жесткое разделение Югославии, и ксенофобия в Прибалтике. После расширения ЕС к тому же оказалось, что не все страны-нации равны, что подтвердил этот кризис.
С другой стороны, настоящее европейское гражданство требовало все больше прав гражданина, в том числе социальных. Общество социального благоденствия — великое открытие европейской цивилизации, однако оно постоянно требовало внешнего ресурса, сначала колониального, потом в виде дешевой рабочей силы. Но тут-то и оказалось, что турецкие рабочие в Германии или арабские во Франции являются дешевой рабочей силой только поначалу, а потом все чаще требуют себе пособий, гарантированных всем гражданам социального рая. При этом новые европейцы не являются ни по культуре, ни по образу жизни частью стран, где они живут, разрушая тем самым саму модель европейского государства.
Именно то, что привело Европу к потрясающему прорыву, подарило ей и проблемы, которые кажутся сейчас почти неразрешимыми. И все же ситуация с «европейским проектом» сейчас выглядит лучше, чем накануне мировых войн. В политике, как и в экономике, кризис если не убивает цивилизацию, то делает ее сильнее.
