Может ли МВД само себя реформировать? Предсказуемый ответ «нет» Дмитрий Медведев получил экспериментальным путем: именно Рашиду Нургалиеву, а не кому-нибудь другому он поручил разработать новый закон «О полиции». Первый проект закона, написанный под руководством замминистра внутренних дел Сергея Булавина, появился в августе. Общественность и юристы оторопели и провели следующие полгода в попытках его улучшить.
Вообще-то, кроме собственно ребрендинга милиции, новый закон задумывался с понятными целями. Избавить правоохранителей от несвойственных им функций (таких, например, как проведение техосмотра автомобилей, регистрация мигрантов, лицензирование ЧОПов). Более четко прописать права полицейского и гражданина в тот момент, когда жизненные обстоятельства сводят их вместе. И наконец, поставить службу по охране общественного порядка под контроль общественности.
Но какой чиновник захочет урезать свои полномочия и отчитываться перед людьми с улицы? Вот и МВД для начала ввело в проект закона презумпцию законности любых действий полиции.
— Переведем на русский, — объяснял тогда «РР» абсурдность этого положения депутат Госдумы Андрей Макаров. — Представьте: к вам в квартиру врываются полицейские. Кто-то из них избивает вашего ребенка, кто-то насилует жену. Ну, вы, естественно, предельно вежливо обращаетесь к сотруднику полиции и говорите: «Бога ради простите, но ваши действия, на мой сугубо дилетантский взгляд, незаконны». Он — тоже обязательно вежливо — предлагает вам обратиться в суд и обжаловать его действия. До решения суда они считаются законными. А вот когда суд признает обратное, он, может быть, встанет с вашей жены.
Совместными усилиями правозащитников и депутатов эту норму из проекта закона исключили. Сложнее было с правом полиции без санкции проникать в любые помещения, в том числе частные квартиры. Противники этой нормы надеялись изъять ее из нового закона, но своего не добились. Удалось лишь более четко описать основания, по которым полиция может нарушать неприкосновенность жилища: спасение жизни или имущества граждан, массовые беспорядки, аварии, стихийные бедствия, задержание преступников. Для проникновения в помещения полицейским не потребуется ордера — достаточно будет в течение суток после «визита» отчитаться начальству и прокурору.
А некоторые нынешние полномочия милиции и вовсе оказались расширены, и с этим ничего не удалось поделать. Так, теперь полиция вправе запрашивать у банков справки по операциям и счетам юридических лиц и предпринимателей, причем даже если уголовное дело еще не заведено, а есть лишь подозрения в совершении преступления.
Но кое-что по ходу обсуждения и думских слушаний удалось поправить. Так, процесс переаттестации милиционеров в первом варианте закона выглядел так: «Сотрудники милиции, не изъявившие в письменной форме желание остаться в полиции, подлежат увольнению». То есть изъявил желание — служи. А что касается общественного контроля, то МВД хотело само определять порядок формирования общественных советов. И правда, что может быть лучше, чем самому себе выбирать контролера? В итоге эти пункты из закона исчезли.
Еще несколько локальных побед общественности: право человека на адвоката с момента задержания, а не с момента предъявления обвинения; право на телефонный разговор сразу после задержания; у полицейских появятся нагрудные знаки с личными данными… Но в целом новый закон вряд ли кардинально изменит отношения гражданина и правоохранительных органов.
Он получился вполне себе «милицейским», не изменил устоявшихся правил игры и не вписывается в логику ожидавшейся кардинальной реформы системы. Теперь радикальных решений стоит ожидать лишь от президентских указов. Именно они будут определять, например, порядок формирования общественных советов при органах полиции и порядок переаттестации милиционеров. Это то, от чего во многом зависит успех или провал реформы МВД. Главное теперь — не поручить и их разработку исполнительным экспертам Рашида Нургалиева.
