— Его выперли за бездеятельность, а он потом говорит, что, мол, там пытали, а я в другом кабинете сидел. Так он был сотрудником органов внутренних дел, он должен был принимать меры, предупреждать и действовать. Почему он не действовал законным образом? — так глава воронежской полиции Александр Сысоев отреагировал на интервью своего бывшего подчиненного Романа Хабарова.

Напомним, что в интервью «РР» (см. «Милиция деградировала на моих глазах», № 41 за этот год) участковый с 18-летним стажем поделился своим мнением о том, как и почему деградировала российская милиция, и рассказал о прак­тике пыток, фальсификации улик и других методах работы милиционеров.

На пресс-конференции Александр Сысоев сообщил, что назначил служебную проверку по фактам, изложенным в интервью, и сам дал показания в Следственном комитете, а также за­явил, что «Хабаров ответит за свои слова по закону».

По информации «РР», в тот же день в ГУВД Воронежской области обсуждали, по какой статье возбудить дело против Романа Хабарова, и склонялись к ст. 282 УК — «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды… по признакам принадлежности к какой-либо социальной группе». Под социальной группой полиция в данном случае подразумевает себя.

Вообще, первооткрывателями такой широкой трактовки понятия «социальная группа» выступили следователи Республики Коми. Именно по этой статье они в 2008 году обвинили блогера Савву Терентьева. Тот имел неосторожность написать, что в милицию идет «быдло, гопота», и предложил очищать общество методом прилюдного сжигания «неверных ментов». Именно тогда на судебном процессе огласили выводы экспертов, признавших, что милиционеры «являются социальной группой, поскольку они объединены в единую социальную страту на основе рода занятий».

Терентьев получил год тюрьмы условно, а широкая трактовка закона зажила своей жизнью. Российские следователи в разных регионах попытались признать социальной группой сотрудников ФСБ, военнослужащих и всех чиновников в целом. Где-то удалось, где-то нет. Бывший пресс-секретарь Минтимера Шаймиева Ирек Муртазин получил 1 год 9 месяцев за «возбуждение ненависти» к чиновникам. А в Тю­мени местных анархистов хотели посадить в тюрьму за надписи на стенах военкоматов «Не служи», «Я люблю людей» и «Миру мир»: следователи увидели в них разжигание ненависти к военным. Но суд к этим аргументам не прислушался.

Как отметил тогда в интервью Regnum адвокат правозащитной ассоциации «АГОРА» Рамиль Ахметгалиев, если руководствоваться трактовкой, какую позволили себе эксперты по делу Терентьева, то выходит, что любой человек так или иначе принадлежит к различным социальным группам (классы в школе, группы в вузе, клубы фанатов), и «получается, что если ученик 10 “А” написал на парте, что 10 “Б” — козлы, — это тоже экстремизм?»

В итоге 9 июня 2011 года пленум Верховного суда по уголовным делам, по сути, лишил полицию статуса социальной группы, рекомендовав судам «трактовать “социальные группы” ограничительно, а не расширительно, то есть нарушения могут быть в отношении “социально слабых групп” — пенсионеров, инвалидов, сирот», но никак не полицейских, «которые и так защищены законом в большей степени, чем простые граждане».

И уже в августе 2011 года эксперты на суде против членов арт-группы «Война» Олега Воротникова и Леонида Николаева (в ходе акции «Дворцовый переворот» они перевернули несколько полицейских машин) не признали полицейских отдельной социальной группой. Подобным образом развалилось еще несколько уголовных дел.

Роман Хабаров тоже уверен, что по этой статье посадить его не удастся. «Я ни одного плохого слова именно о милиционерах в обобщающем понятии не говорил», — объяснил он «РР».

Хабарова уже пригласили на беседу в службу собственной безопасности УВД Воронежской области, которая занимается служебной проверкой. Но уголовное дело пока не возбуждено — возможно, воронежская полиция тоже ознакомилась с решением пленума Верховного суда и поняла бесперспективность уголовного преследования бывшего милиционера.

— К сожалению, многие увидели в моем интервью то, что захо­тели сами. А оно, вообще-то, вовсе не о конкретных фактах пыток или подбрасывания наркотиков. Оно о системных проблемах милиции, — комментирует Роман Хабаров шум вокруг его интервью «РР». — Никаких конкретных фамилий, дат, адресов описанных примеров я не помню. При этом я не отказываюсь от своих слов. А выводы свои делал не только на том, что узнал за время службы, но и на примерах известных уголовных дел, по которым привлечены к ответственности теперь уже бывшие сотрудники и за превышение полномочий, и за злоупотреб­ление ими, и за должностные подлоги. Мне удивительно, что факты, за которые конкретные люди отбывают наказание по вступившим в законную силу приговорам судов, вызвали столь бурную реакцию у общественности и руководства ГУВД.

Редакция «РР» направила просьбу об интервью главе ГУВД по Воронежской области Александру Сысоеву, но на момент подписания этого номера в печать ответа мы не получили.