От Астрахани до поселка Кировский 70 километров по асфальту, от Кировского до рыбацких барок — еще пятьдесят по воде. Мы несемся на катере — вдоль берегов заканчиваются редкие жилые дома, минут через пятнадцать пропадают деревья, а затем исчезают и сами берега. Пару раз налетаем на льдины: инженер лова Павел рекомендует крепко держаться за лодку, чтобы в случае чего не вылететь за борт. Хватаюсь за деревянную доску под собой. Возникает иллюзия, что вылететь с доской лучше, чем без нее: до того как наступит обморожение, минут пятнадцать я на плаву продержусь.
Егерь Володя невозмутимо закуривает, сидя на двух канистрах с бензином. Позже и инженер Павел чиркает зажигалкой. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, начинаю расспрашивать Павла о подробностях недавнего инцидента.
Рыбный промысел в низовьях Волги представлен несколькими десятками компаний. Предприятия помогают местным рыбакам-крестьянам организовать лов, принимают у них рыбу, а за добросовестной организацией промысла следит Волго-Каспийское территориальное управление Росрыболовства (ВКТУ). Оно же выдает квоты на улов и борется с браконьерством.
Долгое время промысловый рыбак на бударке (деревянной или пластиковой лодке с мотором) считался обычным частником, однако с осени прошлого года ВКТУ усмотрело в нем признаки капитана судна. Штрафы за утерянную бирку, книжку с правилами рыболовства или судовой журнал с 500 рублей взлетели до 15 тысяч, составив месячный заработок рыбака в поселке.
Комедия абсурда началась с прошлогоднего представления прокуратуры в адрес ВКТУ, где было указано, что каждая лодка должна получать индивидуальное разрешение на вылов. В управлении решили перевыполнить план по наведению порядка: рыбаков обязали к каждому отдельному разрешению на вылов иметь отдельный промысловый журнал. А раз у рыбака есть свое разрешение и свой журнал — считать его капитаном рыболовецкого судна и наказывать совсем другими штрафами.
С начала года ведомство и вовсе отказалось выдавать разрешения, требуя перевода лодок из Государственной инспекции по маломерным судам в реестр Администрации морского порта Каспийского бассейна. И терпение промысловиков лопнуло.
— Это полное безумие! — втолковывает мне Павел. — Уравнять наши лодки и сухогруз, который выходит в море! Высота борта, стационарность двигателя — эти нормы в принципе не подходят к бударкам, зарегистрировать такое судно просто невозможно! В результате сотни рыбаков сидят без работы. Им совершенно непонятны логика и суть происходящего.
Во всех своих бедах рыбаки винят руководителя ВКТУ Геннадия Судакова. Казалось бы, сама его фамилия должна располагать рыбаков к доверию. Однако, судя по тому, что только ленивый не поменял в ней первую букву, кредит его давно исчерпан.
— Тут каждый второй рыбак, — продолжает Павел, — весь поселок живет ловом. До начала сезона несколько дней, а разрешения ни у кого нет. Складывается впечатление, что это целенаправленное уничтожение промысла.
Через час добираемся наконец до барки — небольшого общежития на воде. В ней есть кухня и комната с дюжиной коек. У каждого предприятия есть несколько барок для своих рыбаков — возвращаться каждый раз в поселок невыгодно, только зря топливо жечь. Так и живут на воде неделями, поддерживая связь с землей редкими звонками по мобильнику.
Павел, в ведении которого здесь все оргвопросы, раздает рыбакам долгожданные разрешения: после «битвы» на реке Кизань их все-таки удалось получить. Некоторые тут же, спрятав аккуратно запечатанную в полиэтиленовый пакет бумагу, спустились на воду ставить секретá — цилиндрическую сетку с узким входным отверстием. Рыба с легкостью заходит внутрь, а обратно выходит уже с помощью рыбака — в лодку и далее на приемный пункт.
— По новым правилам все мои секрета должны быть подписаны и иметь именную бирку, — объясняет мне один из мужиков. — Эту бирку может оторвать в воде, сорвать во время перевозки и установки. Не говоря уже о том, что у хорошего рыбака этих секретов сотни две. Если заниматься бирками, когда рыбу ловить?
Кроме того, объясняет другой рыбак, именные секрета раскрывают рыбные места конкурентам: увидят, что везешь много рыбы, — ага, нашел, значит, хорошее место. Вычислить, где оно находится, теперь можно по биркам.
Если требование с бирками на рыболовных снастях еще хоть как-то выполнимо, то новый промысловый журнал стал для большинства катастрофой.
— Смотри, — тычет рыбак в графы журнала: координаты и время спуска снасти, позывные судна, номер рейса… — Какие, на хрен, на деревянной лодке позывные? У меня две сотни секретов — когда я буду отмечать координаты и время установки? Мы сдаем рыбу — получаем квитанцию. Эта квитанция у меня, у приемщика и на предприятии — проверяй, если сомневаешься.
Получить пояснения от Геннадия Судакова не удалось. На пресс-конференции перед началом сезона, когда еще не разразилась буря на реке Кизань, он объяснял нововведения «необходимостью выработки Росрыболовством единого подхода к определению статуса лиц, совершивших нарушения при осуществлении промышленного и прибрежного рыболовства».
После акции рыбаков, когда стало ясно, что жизнь богаче административной логики, в Астрахань прилетел замруководителя Росрыболовства Василий Соколов. Он признал, что уравнять рыбаков с юридическими лицами было «абсолютно неправильно», обещал провести служебное расследование и сделать оргвыводы.
Но непоправимый урон промыслам уже нанесен. Многие продали свои лодки и уехали из поселка. Другие пошли работать на турбазы. Василий, житель Кировского, говорит, что последней каплей стали события прошлого года:
— Раньше как — был наш местный Севкаспрыбвод, организация, которая проверяла рыбаков. Теперь кроме районных контролеров приезжают проверять областные. И еще прокуратура — природоохранная и обычная. Погранцы подключились. Даже налоговая приезжала один раз! Семь организаций, и все контролируют рыбаков! Не будет протоколов — организации закроются. Они иногда подъезжают и прямо говорят: давай маленький протокол составим, на тысячу рублей. А сейчас — пятнадцать! Зачем мне все это надо?
Надо признать, что местные власти, в отличие от федеральных проверяльщиков, полностью на стороне рыбаков. Губернатор Астраханской области Александр Жилкин, выйдя за рамки своих полномочий, распорядился упростить промысловый журнал и порядок регистрации бударок. «Мне трудно объяснить даже своему отцу, простому рыбаку, что он теперь капитан, что ему надо ехать в администрацию порта и регистрировать документы на деревянную лодку, которую он толкает шестом и с которой на мелководье собирает рыбу», — сказал он на пресс-конференции перед началом путины.
Александр Николаев, представитель инициативной группы астраханских рыбаков — тех самых, что перекрыли Кизань, — рассказал, что они уже опротестовали около сотни решений инспекторов ВКТУ в суде. Впрочем, большой радости ни он, ни рыбаки по этому поводу не испытывают:
— Сотню мы опротестовали, а сколько еще таких дел прошло? Вы понимаете, люди берут кредиты, чтобы расплатиться с ВКТУ! Кто вернет им деньги?
К обеду возвращаемся в поселок. Проезжаем мимо чужих барок, многие рыбаки сидят без дела и все еще ждут документы. Павел рассказывает, что у местных тут веками действуют свои меры наказания: накосячивших земляков отвозят на раскаты и выбрасывают на мелководье. Иногда их, окоченевших до полусмерти, подбирают рыбаки.
Интересно, куда все-таки пропал гражданин Судаков?
