За окном электрички мелькают станции Лось, Мытищи, Заветы Ильича. От Москвы до Софрино-1 около двух часов езды. Чтобы попасть в военный городок, нужно преодолеть пропускной пункт. Городок давно утратил статус секретного, но два солдата все равно символически поднимают и опускают шлагбаум перед машинами. Пешеходам вопросы не задают, пропуск предъявлять не надо. В городке чуть больше 12 тысяч человек, и все друг друга знают — на чужака укажут моментально.
Дима вырос в Софрино-1 в военной семье. Отец служил оперативным дежурным и поддерживал противоракетную технику в постоянной боевой готовности. Дима по стопам отца не пошел.
— Когда я служил в армии, — говорит он, — зимой было два типа обуви: дырявые валенки не по размеру, в которых ноги быстро мокнут и замерзают, и кирзовые сапоги нужного размера, в которых ноги мерзнут точно так же.
Дима рассказывает, как он получил тяжелое хроническое заболевание, из-за которого до сих пор не может найти работу. Мы петляем между обшарпанными панельными пятиэтажками, исписанными граффити.
— Сюда кто только не приезжал: Горбачев, Ельцин, Шойгу, Путин, Медведев, Иванов — все были. Но смотрели они на противоракетную станцию, быт людей, которые эту станцию обслуживают, никого не интересовал.
Прикрываю лицо шарфом: стойкий запах дерьма источает каждый второй дом, но Дима, похоже, привык и взволнованно продолжает рассказ о том, как все наплевали на Софрино-1.
— Вот смотри! — он с силой дергает дверь, ведущую в подвал очередного зловонного дома.
Перед нами колышется настоящее море. Дышать невозможно, воздух режет глаза. Какое-то старье, мусор, провода и трубы — все плавает в озере нечистот. Если коварный иностранный разведчик все-таки проникнет в Софрино-1, он просто задохнется от вони.
— Тут по пояс будет точно, — показывает на себе Дима.
Густая жижа вот-вот преодолеет первую ступеньку лестницы и начнет заливать улицы городка. Следующий дом — картина та же.
Нечистоты здесь скапливаются по разным причинам. Но в основном из-за забитых коллекторов. Их не чистят. Никто не знает, когда их перестали чистить.
То же можно сказать и о других коммунальных проблемах городка. Одни рассказывают, что уже в 88-м году углы плесневели и в домах было тяжело и неприятно. Другие говорят, что так плохо стало после распада СССР. Третьи — что после прихода «Оборонсервиса».
Из подъезда выходит женщина в черной куртке. Зовут ее Татьяна. Она с семьей живет в этом доме на первом этаже почти всю жизнь.
— Знаете, это невозможно, — задумчиво говорит она, — дышать этим всем изо дня в день. А ведь у нас дети. Сырость, отопления нет, сороконожки вот такие бегают, — Татьяна раздвигает большой и указательный пальцы сантиметров на пять, выдерживает драматическую паузу и уходит.
Продолжаем прогулку по Софрино-1. Очередной холодный подъезд. Света нет. Создается впечатление, что стены, лестницы, почтовые ящики не просто никогда не ремонтировали — их целенаправленно царапали, пачкали, разбивали и изрисовывали. Словно в военном городке есть особая рота, ответственная за приведение подъездов в негодность. Из-за того, что крыши и трубы постоянно текут, часто перегорает проводка, а счетчики электроэнергии издают пикантный запах шашлыка, который смешивается с испарениями из подвалов.
— А вот эту квартиру недавно обокрали, — показывает Дима на одно из окон пятиэтажки, — у нас это часто случается. Другую квартиру сначала обокрали, потом сожгли. Своей пожарной части в городке тоже нет.
Понять, почему 12 тысяч человек должны жить в таких условиях, невозможно. Весной Шойгу и и. о. губернатора Московской области Воробьев подписали в Софрино-1 соглашение, по которому 83 военных городка переходят с баланса Министерства обороны к Московской области. Избавляться от военных городков начал еще предшественник Шойгу Сердюков. Новый министр просто продолжил его дело. Софрино-1 в числе прочих должен был перейти к области, но так и не перешел.
Саша, как и Дима, вырос в семье военного. Саша — директор фитнес-центра. Он объясняет мне, почему в военном городке, где, казалось бы, должны жить педантичные и дисциплинированные люди, царит такой бардак.
— Вот я гражданский и могу с тобой разговаривать. А ты военного спроси что-нибудь — он убежит. Они не привыкли жаловаться — это всегда было чревато увольнением.
Саша из нового поколения. Он вместе с небольшой группой гражданских развернул настоящую кампанию против запущенности города — сбор подписей под обращением в прокуратуру, информационные атаки и привлечение СМИ, организация встречи со всеми заинтересованными коммунальщиками города. Свой фитнес-центр Саша тоже воспринимает как своего рода гражданский вызов.
— Заниматься каким-либо бизнесом, кроме продажи алкоголя, в нашем городе затея сомнительная, — объясняет он. — Но три года назад ко мне обратились молодые ребята, сказали, что нужен зал. Решил попробовать. Но пока что даже деньги, ушедшие на ремонт, не отбил.
В город приехал представитель жилищной инспекции.
— Вы рассказывайте, рассказывайте, — любезно говорит инспектор хозяйке квартиры, в которой идет проверка.
Инспектор — улыбчивая блондинка средних лет. Хозяйка говорит, что в углах комнат образуется плесень и вообще жить тяжело. Инспектор кивает и все записывает. Но по мере того как она обходит один затопленный нечистотами подвал за другим, ее позитивный настрой испаряется. Вместе с инспекцией ходит и представитель управляющей компании «Кедр-А» Илья Гатанжи. Он томно и скептично выслушивает жителей Софрино-1. На все упреки и обвинения молча кивает и изредка отвечает, что разлившееся дерьмо — это компетенция «Славянки», организации, ответственной за коммуникации. Которая в свою очередь не торопится осушать фекальные озера из-за отсутствия финансирования и подрядчиков.
— «Оборонсервис» для того и придумали, чтобы была вся эта путаная хрень. Итальянский «Спрут» отдыхает… — многозначительно говорит Гатанжи. — Пока существуют «Оборонсервис», «Славянка», это РЭУ «Северный», картина не изменится.
