Нанесение российской авиацией и ракетами бомбовых ударов за пределами своей территории, как сейчас в Сирии, это, пожалуй, еще не война. По старому, в досамолетную эру, был бы отправлен экспедиционный корпус на подмогу воюющему с пришлыми головорезами правительству далекой страны. Для державы дело обычное, газеты публикуют на вторых полосах корреспонденции из корпуса, которые пишет не лишенный дара пера адъютант командира. Правда, если за спинами головорезов видна тень дипломатии другой державы, тут, конечно, внимание к событиям повыше. Но как войну их все же никто не воспринимает.
Тут что еще важно, это уже без аналогий. Наш «корпус» — относительно небольшое соединение боевых самолетов и вертолетов — не вторгся в чужую страну. Хотя и не выполняет там волю каких-либо международных организаций. Его туда пригласило правительство, единственное легитимное, в том числе международно-легитимное на территории Сирийской Арабской Республики правительство президента Башара Асада. То есть не имело места, в какой либо форме (своевольно или даже с санкции, допустим ООН) несогласованное пересечение границы.
Конечно, в войну можно оказаться втянутым именно на основании выполнения союзнических обязательств, сплошь и рядом так и происходит. Но в данном случае правительству Асада войну официально никто из субъектов международного права не объявлял (радикальные боевики в любых организационных формах не в счет). Ему не объявляли войны и те, кто борется с исламскими радикалами вроде бы по одну с нами сторону линии фронта, то есть коалиция западных стран во главе с США, но одновременно еще и Асаду политически противостоят, а часть тех самых радикалов против него же и поддерживают. Но они не объявляли ему войны.
Итак, боевые действия на территории Сирии (население 18.5 млн человек, по территории 87 место в мире из 193) ведутся уже не первый год, уже год как с участием западно-арабских международных сил (их статус, кстати, довольно туманный), а войны нет. Это оттого, что Россия заблокировала антисирийские резолюции в Совбезе ООН. А то было бы, как в Ливии. Войну «Исламскому государству Ирака и Леванта» (организация запрещена в России), в свою очередь, формально не объявишь — официально такого государства конечно нет. Отсюда, конечно, и туманный статус коалиции, созданной для борьбы с этим злом. Но все же он мог бы стать более прозрачным, этот статус (а прозрачность сейчас уважают в международных делах, да и во внутренних). Это если бы коалиция официально поддержала законное правительство Башара Асада.
Но нет, Асада на Западе не любят, он тяготеет к России, причем устойчиво, не так, как прочие наши прежние друзья в арабском мире. В Сирии хорошо чувствуют себя христиане разных конфессий, и здесь одна из древнейших православных кафедр — Антиохийская. Религиозно Сирийская Арабская Республика вообще очень пестра, записывать ее население в «шииты», скажем, противопоставляя тем самым остальному арабскому миру, совершенно неверно. Но вот сложилось так, что у Сирии там оказалось мало друзей. А все же сенсация случилась: проамериканский, казалось бы, Ирак поддержал действия России в этом регионе.
У этого есть объяснение. Иракское подразделение ИГИЛ (организация, напомним, запрещена в РФ) нанесла этой стране очень большой ущерб, но перед этим совершило мощный и долгий рейд на территорию соседней Сирии, где весьма окрепло и заняло очень большой плацдарм, причем данный рейд был совершен вопреки воле центрального руководства этой группировки радикалов. А уж оттуда ударило назад по Ираку. За этими событиями можно увидеть следующую подоплеку. Возможно, что на Сирию исламских радикалов из Ирака подтолкнули спецслужбы Запада, не будем уточнять, чьи именно. Тогда, когда не получилось добиться согласия на расправу с Асадом со стороны Совбеза ООН. Стратегически этот ход оказался, надо сказать, успешным. Но затем, один раз выйдя из под контроля собственного руководства, радикалы-игиловцы оказались мятежниками и против вероятных кукловодов из спецслужб, вернувшись с разрушительной и результативной агрессией в опекаемый американцами Ирак. Тут-то и создалась международная коалиция по борьбе с ними. Но Ирак перестал доверять одним лишь США.
И все же, в войне мы или нет? Этот вопрос теперь, видимо, придется задавать себе часто. Пока — нет. Но военная опасность сильно возросла. Она принимает разные обличья, границы сегодня проницаемы, и мы видим, как сказывается негативным образом все происходящее в Ближневосточном регионе на нашем Кавказе. Между тем в сегодняшнем мире активной антивоенной политики нет, в отличие от 50-х–80-х годов прошлого века. Эта политика должна быть международной, умной, и в ней должна принять самое живое участие общественность. Борьба за мир во всем мире вновь актуальна.
