Террористический исламизм возникает и распространяется на развалинах государств: в Афганистане, в Ираке после оккупации, на Северном Кавказе после крушения СССР, в Ливии, Сирии…Режим Башара Асада был довольно плохим (в сравнении с высокими «европейскими стандартами»), как и другие режимы, несправившиеся с революциями и агрессией. Попытки «чинить» режимы с помощью революции и демократии работают во вред: приводят к хаосу и победе исламистов, у которых есть дикая, но настоящая идеология, способная заряжать массы людей. Другой вариант — поддерживать стабильность государств, даже не очень успешных и справедливых, наверное, не стратегия, но правильная тактика. Тем более что главные герои войны с ИГИЛ — это простые солдаты армии Башара Асада, которых мы даже не знаем по именам. «РР» предлагает попрощаться по имени с одним таким героем.
15 ноября на юге Сирии, в провинции Дераа, погиб 27-летний старший сержант Гэйс Амана. Со своим взводом он подорвался на мине, погибли еще несколько человек.
Амана происходит из суннитской семьи. Это важно сказать, потому что далекие от местных реалий аналитики считают, что основу сирийской армии составляют алавиты и другие религиозные меньшинства, поддерживающие президента-алавита в противостоянии с суннистскими исламистами. И хотя боевики пытаются расколоть сирийское общество и позиционируют себя как освободителей суннитов от «алавитского гнета», многие сирийцы на эту пропаганду не ведутся. Достаточно обратить внимание, что сунниты составляют большинство и беженцев из районов, занятых исламистами, и даже большинство жертв исламистского террора. Лишиться жизни от рук боевиков можно и за «неправильное» следование шариату, и за «сотрудничество режимом». Достаточно было работать почтальоном, мелким чиновником или учителем. А можно просто попасться под горячую руку боевика или вызвать его зависть хорошей машиной или красивой дочкой.
Семья самого Гэйса — тоже беженцы. Они бежали из Алеппо (второй по величине город страны, ныне наполовину занятый боевиками) в Латакию, на побережье Средиземного моря. Старший брат Гэйса уехал на заработки в Саудовскую Аравию, а сам Гэйс еще пят лет назад бросил учебу в вузе и записался добровольцем в армию. Он мог и не идти воевать — студенты в Сирии освобождены от призыва.
Родные говорят про Гэйса, что за пять лет он превратился в опытного бойца, получил звание старшего сержанта. За пять лет Амана был ранен семь раз — Гэйс любил «развлекать» родню, давая пощупать застрявшие в его мускулах осколки.
Весной этого года у него случился конфликт со старшим офицером — тот отправлял Гэйса во главе взвода из тридцати новобранцев занять стратегическую высоту. Сержант отказался. «Мои солдаты все необстрелянные, ты отправляешь нас на верную и бессмысленную гибель», — объяснял он офицеру. Тот обвинил сержанта в измене и сообщил в спецслужбу «Мухабарат», представители которой есть во всех воинских частях. Выслушав обе стороны, офицер «Мухабарата» не стал наказывать сержанта, а предложил ему на все лето съездить домой — в надежде, что за три месяца конфликт забудется.
Эти три месяца, вспоминают родные, были самыми счастливыми — сержант Амана потратил их на помощь по дому, общался с родственниками. Друзья вспоминают, что он пытался помочь и соседям — многие семьи в Сирии остались или без работы, или без кормильца. В сентябре отпуск сержанта закончился, и он вернулся в армию.
Сирийская армия (лояльная действующему президенту Башару Асаду) вынуждена действовать сразу на многих фронтах и сражаться не только против печально известного «Исламского государства», но и других группировок – «Джебхат ан-Нусры» (сирийский филиал «Аль-Каиды») и прочих многочисленных банд, не столь известных за рубежом.
К счастью для армии, во многих районах Дамаску удалось заключить перемирие с отрядами светской оппозиции и группировками сирийских салафитов и суннитов, объединенных общим названием Сирийская свободная армия (FSA, Free Syria Army). Когда-то именно с нее начиналось вооруженное противостояние сирийских повстанцев и Асада, а западные медиа и политики подавали ее как демократическую оппозицию сирийскому режиму.
Именно FSA и связанную с ней Сирийскую национальную коалицию западные и арабские страны стали рассматривать не только как альтернативу режиму Башара Асада, но и как легитимного представителя интересов сирийского народа. Например, именно члены этой коалиции представляют Сирию в Лиге арабских государств вместо легитимного сирийского правительства, исключенного из ЛАГ. Боевиков FSA тренировали Америка и Турция, им же направлялась финансовая помощь и оружие.
Однако затем FSA как единая структура распалась. В нее вступали приезжающие со всего мира боевики-джихадисты, и постепенно их стало больше, чем сторонников светской Сирии, хотя западные страны продолжали делать вид, что основа сирийской оппозиции — это не радикалы-салафиты, а невесть откуда взявшиеся на Ближнем Востоке вооруженные сторонники демократии и либеральных свобод.
Например, в ноябре 2012 года влиятельная американская газета Washington Post назвала «Джебхат ан-Нусру», тогда входившую в состав FSA, «самой успешной силой внутри FSA». Всего спустя десять дней после этой публикации США признали «Джебхат ан-Нусру» террористической организацией. Вскоре «Джебхат ан-Нусра» присягнула на верность «Аль-Каиде» и была признана ее сирийским филиалом. А затем именно от «Нусры» откололось «Исламское государство», для боевиков которой уже и сама «Нусра» казалась недостаточно радикальной. Обилие группировок, контролирующих многочисленные районы и отдельные города по всей Сирии, объясняет и высокие потери, которые несет сирийская армия.
Амана служил на юге страны, в провинции Дераа. Это одна из самых горячих точек на карте Сирии. Именно в Дераа в 2011 году начались народные волнения, переросшие в кровопролитное противостояние с полицией и армией. Дераа находится у южной границы Сирии, через которую, по версии властей, боевики получают подкрепления.
По суннитским традициям похороны должны состояться в день смерти человека (возможно, этот обычай обусловлен жарким климатом тех мест, где зарождалось мусульманство). Однако так как Гэйс Амана погиб вдали от дома, традиция была нарушена — родственники ждали, пока тела Гэйса и троих его сослуживцев доставят из Дераа в Латакию.
Еще одно отступление от обычая было сделано, когда на похоронах разрешили присутствовать женщинам, — обычно это считается мужским делом, а женщины приходят к могиле через несколько дней после похорон. Однако так как Гэйс Амана умер шахидом, то есть героем, его похороны из семейного обряда превратились в важное общественное событие.
Утром из военного госпиталя Латакии выезжает микроавтобус с гробом Гэйса Амана. За ним — целый кортеж машин родственников, знакомых, военных и сослуживцев погибшего. Время от времени военные стреляют в воздух, салютуя погибшему. Такие выстрелы давно уже стали постоянным атрибутом жизни в этом городе. Прохожие провожают кортеж долгим взглядом.
Бросается в глаза, что город продолжает жить мирной жизнью, хотя всего в 30–40 км от него начинаются позиции боевиков. Люди сидят в кофейнях, курят кальяны, полны людей и маленькие лавочки на кривых средневековых улицах, и современные торговые центры — многие мужчины-сирийцы никогда не были на войне, видимо, надеясь, что победит фанатиков кто-то другой.
Вереница проезжает по городу и останавливается на новом воинском кладбище на окраине Латакии. Здесь уже есть пара десяток могил. В желтой земле, украшенной сирийскими флагами, виднеются еще четыре новые могильные ямы.
Мужчины достают гроб из микроавтобуса, распевая «Ля илля иль алла, Мохаммед расул аллах» («Нет Бога, кроме Аллаха, и Мохаммед пророк его») и выкрикивая «Аллаху акбар!» — уверенность в том, что они воюют за правое дело, принадлежит отнюдь не только одним исламистам.
Гроб, покрытый сирийским знаменем, ставят на землю, около него появляется суннитский шейх. Он простой шариковой ручкой пишет на знамени имя погибшего и небольшую молитву. Потом начинается коллективная молитва — все мужчины (рядом молятся и сунниты, и алавиты) выстраиваются в несколько шеренг вдоль гроба. Женщины все это время терпеливо стоят в стороне. Мама плачет.
Затем гроб относят в могилу, знамя снимают. Шейх и офицер торжественно передают знамя отцу. Офицер произносит патриотическую речь, отец целует знамя и прижимает его к мокрому лицу.
Шейх возвращается к могиле. Несколько парней уже попытались кинуть в нее землю, но на них громко шипят: сначала шейх должен прочитать молитву. Он снова молится над могилой, и только после этого все мужчины начинают кидать в нее землю — сначала руками, а потом и лопатами. Несколько мужчин постарше, в том числе отец убитого, в это время читают суры из Корана.
Потом мужчины отходят от могилы, и наконец наступает очередь женщин. Теперь и они могут подойти и попрощаться. В тот же день около дома родителей Гэйса на три дня поставят палатку-хейми, куда будут приходить мужчины, чтобы выразить отцу погибшего соболезнования. А по всему району по традиции расклеят черные некрологи Амана, рассказывающие, как он жил и как погиб.
Гэйсу Аману посмертно присвоили звание младшего лейтенанта.
