Сибирь
Хотя избирается только нижняя палата российского парламента, исход этих выборов может очень сильно повлиять и на будущее верхней палаты — Совета Федерации. Но главное в том, что эти парламентские выборы нельзя воспринимать и анализировать вне контекста общих политических тенденций развития страны и предстоящих вскоре президентских выборов. Поэтому речь пойдет о главных тенденциях в политической системе страны и связанной с этим главной интриге предстоящих парламентских выборов. Статистику популярности вышедших на старт политических партий России мы приводить не будем. Потому что, во-первых, она и так обильно представлена в СМИ, а, во-вторых, еще ни разу прогнозы политологов и политтехнологов относительно возможных результатов тех или иных партий не сбывались полностью, всегда случался какой-то сюрприз, хотя при этом основной политический тренд, как правило, предсказывался верно. Представляется, что так будет и сейчас. Поэтому перейдем к самому интересному.
Главная интрига
Сегодня среди политологов и журналистов распространено мнение, что большой интриги в предстоящих парламентских выборах нет, зато есть несколько малых. А именно: наберет ли «Единая Россия» большинство в новом составе Думы или чуть-чуть не доберет? Какая партия будет второй по числу полученных депутатских мандатов: КПРФ или «Справедливая Россия»? Преодолеет ли семипроцентный барьер ЛДПР? Есть ли у какой-либо еще, кроме вышеперечисленных партий, шанс попасть в Государственную Думу?
Конечно, все это по-своему важно, эти темы станут определенными интрижками предстоящей избирательной кампании. Но при этом практически не обсуждается вопрос: а зачем все-таки Кремль пошел на замену смешанной избирательной системы на пропорциональную? Почему он отказался от создания в стране полуторапартийной системы по образцу тех, что существовали или существуют в целом ряде стран, политические режимы которых трудно назвать недемократическими (Япония, Индия, Мексика)? Суть этой системы в том, что существует одна доминирующая политическая партия. Исполнительная власть находится в ее руках, что периодически легитимизируется свободными (или относительно свободными) выборами. Она же доминирует в парламенте. В то же время в стране свободно действуют и другие политические партии, в том числе представленные в парламенте и на региональных уровнях власти. Как показывает опыт Японии, такая система позволяет, с одной стороны, обеспечить полный набор демократических свобод, а с другой — стать адекватной политической формой для динамичного экономического развития. Казалось бы, это и нужно современной России. В конце концов, вряд ли кто-то возьмет на себя смелость утверждать, что Россия в большей степени созрела для многопартийной демократии, чем Япония. Почему же тогда вполне реальный шанс создать в нашей стране полуторапартийную систему был отвергнут президентом и кремлевскими политтехнологами?
Еще ни разу прогнозы политологов и политтехнологов относительно возможных результатов тех или иных партий не сбывались полностью
А такой вариант был вполне возможен уже после парламентских выборов декабря 2003 года. Стоит напомнить, что тогда «Единая Россия» набрала по пропорциональной системе (по партийным спискам, как известно, избиралась половина депутатов) 37% голосов избирателей. Однако в Думе у «Единой России» оказалось уже 66,6% мест. И этот секрет раскрывается просто. Вторая половина депутатов Думы избиралась по мажоритарной системе (одномандатным округам), и здесь абсолютное большинство мест досталось представителям «Единой России» (к ним же впоследствии перешло и большинство «независимых», то есть формально беспартийных кандидатов). В то же время КПРФ, набрав 13% голосов по партийным спискам, получила по одномандатным округам всего 12 мест, а ЛДПР, с результатом по партспискам 12%, по округам не получила ни одного места. В результате в Государственной Думе четвертого созыва у «Единой России» оказалось абсолютное большинство голосов, и она могла в одиночку принимать в этом составе Думы любые законы, в том числе и такие, которые требовали конституционного большинства. Фактически это уже и была полуторапартийная система в законодательной ветви власти.
Дело здесь не столько в том, что в России не любят политические партии
После декабря 2003 года ряд политологов и экспертов ждали, что полуторапартийная система будет достроена до конца. То есть распространена на исполнительную власть, что президент станет лидером «Единой России» или хотя бы, как компромиссный вариант, в «партию власти» вступят премьер и ряд ключевых министров. Но за четыре года этого не произошло, президент и большинство членов правительства остались беспартийными. Беспартийным (во всяком случае, на момент написания этой статьи) является и новый премьер-министр Виктор Зубков. Таковыми остаются и по-прежнему наиболее вероятные преемники Владимира Путина на посту президента — Сергей Иванов и Дмитрий Медведев. Интересно, что при этом губернаторский корпус дружно влился в «Единую Россию». Впрочем, это были уже губернаторы, которые не избирались всеобщим голосованием, а зависели от «доверия президента».
Но далее последовали еще более интересные вещи, а именно изменение избирательной системы. По новому избирательному закону выборы в Государственную Думу теперь могут проводиться только по партийным спискам. Причем ряд второстепенных положений нового закона (увеличение проходного барьера с 5 до 7%, запрет создания предвыборных блоков) был выгоден «Единой России», а вот сам закон в целом категорически нет. «Единую Россию» устраивала существующая смешанная избирательная система. Она гарантировала бы в Государственной Думе пятого созыва ей не просто абсолютное большинство мест, но даже большее их количество, чем в предыдущей. В самом деле, в начавшемся избирательном цикле по партийному списку «Единая Россия» при любом раскладе наберет больше, чем в 2003 году. А вот мажоритарная часть депутатов Государственной Думы могла бы почти полностью оказаться представленной «единороссами» или такими «независимыми» кандидатами, которые затем бы пополнили их фракцию в Думе. Разве что ради приличия пришлось бы немного поделиться одномандатными округами, допустим, с той же «Справедливой Россией». Оппозиция же по одномандатным округам рассчитывать могла только на случайную удачу. Ведь в отличие от 2003 года губернаторский корпус уже состоит в «Единой России», во многих регионах губернаторы возглавили бы (как это есть и сейчас) местные избирательные списки «единороссов», и одномандатная часть списка была бы закреплена за «партией власти». Во всяком случае, такой ситуации как, например, в Новосибирской области в 2003 году, когда из четырех избирательных округов в трех победили коммунисты, а в четвертом прошел независимый кандидат, быть не могло по определению.
Однако этот благостный для «Единой России» сценарий не состоялся. Возникает парадоксальная ситуация: в декабре 2007 года «партия власти» наберет голосов больше, чем в декабре 2003-го, а вот мест будет иметь меньше, чем в предыдущем составе Думы, и, по всем прогнозам, она не получит конституционного большинства. Ясно, что эта ситуация сформирована Кремлем сознательно. И в этом-то состоит главная интрига предстоящих выборов. И возникает естественный вопрос: а зачем российская власть это сделала? Зачем она вроде бы усложнила для себя не только парламентские выборы, но и политическую ситуацию в целом?
Многопартийная демократия: «российская модель»
Депутатское большинство Государственной Думы четвертого созыва жило с российским правительством душа в душу, все инициативы правительства находили надежную поддержку. Возникла ситуация своеобразного симбиоза исполнительной и законодательной ветвей власти. Безусловно, с точки зрения управляемости государством это имело определенные плюсы, но кроме фундаментального противоречия с принципом разделения властей, это было не совсем красиво и с эстетической точки зрения. Потому что в этой связи начинали возникать некоторые не очень приятные исторические аналогии и не только
с советским временем. Можно, например, вспомнить, что говорил известный русский писатель и философ Василий Розанов о Думе дореволюционной: «Парламент наш есть не политическое явление, а просто казенный клуб на правительственном содержании».
Кстати, не стоит недооценивать значение эстетического начала в политике, как, кстати, и значение личностного фактора. Известно, что главный кремлевский политтехнолог, замглавы президентской администрации Владислав Сурков — человек с развитым эстетическим чувством. Вот как, например, бывшая журналистка из «кремлевского пула» Елена Трегубова в своей нашумевшей книге «Байки кремлевского диггера» описывает его эстетические пристрастия в политике: «В чистой теории он категорически отрицал любые формы тирании и насилия — с эстетической, разумеется, точки зрения. Вот его слова: «Это же примитивно! Это для тупых и ленивых: взять и заставить кого-то что-то силой сделать. Любой качественный процесс по определению должен быть сложным. Процесс долгого, мучительного согласования гораздо более сложен, но и гораздо более красив, чем диктатура».
Можно предположить, что и Президент РФ Владимир Путин в определенном смысле является, как сказал бы другой русский философ Константин Леонтьев, поклонником «цветущей сложности» в политике. Но все же не столько эстетические соображения подвигли Путина и Суркова (который первым озвучил идею о «второй ноге власти», то есть о проекте «Справедливая Россия») на изменение избирательного закона и «переформатирование» будущего состава Думы пятого созыва. Главный замысел, пожалуй, состоял в том, что и новый Президент России, как и его команда, должны остаться беспартийными, а точнее, надпартийными фигурами. И дело здесь не столько в том, что в России не любят политические партии. Если уж на то пошло, кризис традиционных политических партий сегодня охватил все страны Запада, а у нас он пока выражен, может быть, даже в меньшей степени. Дело в другом: само слово «партия» в переводе с латыни означает «часть», часть общества, часть политического спектра. А часть, какой бы большой она не была, всегда меньше целого. Поэтому-то Путин до конца своих полномочий остается именно президентом «целого», то есть всех россиян, а не сторонников какой-либо одной партии. В том числе и в этом кроются причины его высокой популярности, это же дает ему хорошие шансы через некоторое время вернуться к рулю управления государством. Преемнику Путина тоже будет полезно позиционироваться как «президенту всех россиян».
Однако зададимся вопросом: а как такой статус нового президента будет сочетаться с наличием абсолютного большинства «Единой России» в Государственной Думе? Ответ однозначен: это сочетаться будет плохо. Думское большинство теперь могло бы потребовать своей доли исполнительной власти, в частности, поста премьер-министра и ряда ключевых министров. Путин был от таких поползновений застрахован, а вот не обладающий его популярностью и харизмой новый президент — нет. И совсем уж неприятно вспоминать о том, что получившая бы абсолютное большинство думская фракция «Единой России» приобрела бы и возможность вынести импичмент президенту, а он в свою очередь, согласно Конституции, в течение первого года полномочий нового состава Думы не имел бы возможности ее распустить. Конечно, все это чисто теоретически, но плох тот политик, который не продумывает вероятность превращения теории в практику.
Перед президентом и кремлевскими политтехнологами встала, таким образом, дилемма — как не допустить абсолютного доминирования одной партии в Государственной Думе и при этом сохранить пропрезидентское большинство в парламенте. Решение было найдено простое и по-своему изящное. В Думе нужно иметь представительство двух, а может быть, даже трех пропрезидентских партий, при этом одна из них, самая крупная, должна быть еще и проправительственной, это, конечно, «Единая Россия». Остальные могут быть оппозиционными, но не по отношению к президенту, а по отношению к «Единой России», а если потребуется — и к правительству. А все вместе они будут иметь необходимое конституционное большинство. При этом «Единая Россия» может получить и, похоже, получит большинство в новой Думе, но оно будет незначительным. Пропрезидентскими партиями в новом составе Думы, кроме «Единой России», будут «Справедливая Россия» и ЛДПР, обе они наверняка преодолеют семипроцентный барьер. Другие партии, прошедшие в Думу, а они, скорее всего, будут представлены одной КПРФ, влиять ни на что не будут, но придадут Думе необходимое политическое и эстетическое разнообразие. Таким образом, итогом нового выборного цикла в России станет не полуторапартийная демократия, а «российская модель» многопартийной демократии, она же «управляемая», она же «суверенная».
Таков президентский сценарий выборов, и не вызывает сомнения, что он будет реализован. В этом одна из причин недавней смены премьера и правительства. Вообще, стиль руководства Путина хорошо определен известным немецким политологом Александром Раром в названии его книги «Немец в Кремле». Другое дело, что «немецкий стиль» руководства Путина реализуется через неповоротливую бюрократическую машину. Чтобы избежать этого, в особо важных случаях президент переходит, что называется, в режим ручного управления. Предстоящие выборы — тот самый случай, не зря же Путин уже начал проводить личные встречи с лидерами ведущих политических партий и думских фракций.
Есть такая поговорка: «Война слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным». Так вот, по аналогии с ней можно сказать, что выборы слишком серьезное дело, чтобы доверять их одним лишь избирателям.
При этом не хотелось бы, чтобы подумали, что это специфика только «российской демократии». На самом деле наша специфика состоит только в том, что у нас, как в том анекдоте, молотком, зубилом и «такой-то матерью» делается то же самое, что на Западе делается скальпелем, незаметно и молча. И мы этому тоже научимся, не в такой уж отдаленной временной перспективе.
Тем не менее, из всего происходящего можно вычислить и одну, несомненно, хорошую новость. То, как начинается избирательная кампания по выборам в Думу и четко выраженное желание верховной власти соблюдать действующую Конституцию, подтверждают, что в современной России нет другого способа легитимизации власти, кроме выборов. И это сохраняет перспективы для дальнейшего развития демократии в нашей стране. Правда, известно, что подлинную демократию никогда невозможно дать сверху, она должна вырастать снизу. Но это уже задача не для российской власти, а для самого российского общества.
Политическое краеведение
И в заключение коротко о прогнозах итогов предстоящей избирательной кампании в Сибири, в частности, Новосибирской области. Поскольку прогнозы всегда дело неблагодарное, но нужное, поступим предусмотрительно. Обратимся к статистике и очевидным фактам.
Каковы были итоги выборов в Государственную Думу в области по партийным спискам четыре года назад? «Единая Россия» тогда получила 28,9% голосов, а ее главный соперник КПРФ — 18%. Больше 7%, то есть преодолев нынешний избирательный барьер, тогда в области набрали ЛДПР и «Родина».
Еще два года спустя, в декабре 2005 года состоялись выборы в Новосибирский областной Совет депутатов. Они проходили по смешанной системе, половина депутатов избирались по партспискам при проходном барьере 7%. То есть тогдашние выборы можно рассматривать как своеобразную «генеральную репетицию» парламентских выборов. Результаты «репетиции» были таковы. В областной Совет прошли четыре партии. Это «Единая Россия» (33,12% голосов по областному партийному списку), КПРФ (21,66%), Аграрная партия России (13,43%) и ЛДПР (9,7%). Была близка к преодолению проходного барьера «Родина» (6,89%). Все остальные партии, участвовавшие в выборах, получили значительно меньше голосов.
Что изменилось за прошедшие два года? Первое: увеличилось влияние и политический вес «Единой России». Сами «единороссы» еще до начала избирательной кампании поставили перед собой задачу набрать по области в декабре этого года 47% голосов избирателей. Точность до процента «плана-прогноза» партии позволяет предположить, что, скорее всего, так и будет. Хотя областное руководство «Единой России», в духе хорошо им знакомых советских традиций будет стремиться «план» перевыполнить. Но если это и удастся, то не намного.
Далее КПРФ. В лучшем случае, им в области удастся повторить результаты 2003–2005 годов, то есть порядка 18–20%, но и за это придется основательно побороться. В целом же результаты коммунистов будут лучше, чем в среднем по стране. И уж точно в Новосибирской области КПРФ опередит «Справедливую Россию». ЛДПР получит голосов примерно столько же, сколько и в декабре 2005 года при выборах в областной Совет.
Сложнее всего ситуация со «Справедливой Россией». На общефедеральном уровне эта партия образовалась в результате объединения «Родины», Российской партии пенсионеров и Российской партии жизни. Процесс объединения шел долго и сложно. Уже на этой стадии не обошлось без потерь и в руководстве, и среди рядовых членов. В конце концов, областную организацию возглавила представитель Партии жизни Тамара Шароглазова и это при том, что самые массовые структуры в области имела «Родина». Хотя первоначально «Справедливая Россия» неплохо стартовала, приобретя в городском Совете целую фракцию из депутатов-неофитов. Но затем началась череда внутрипартийных конфликтов. У Шароглазовой не заладились отношения с «историческими руководителями» областных «родинцев» и «пенсионеров». Затем последовал разрыв с депутатами городского Совета «справороссами», причем разрыв получился публичный и скандальный. А 18 сентября в закрытом режиме прошла областная партконференция «Справедливой России», которая, если верить утечкам информации, а им стоит верить, также сопровождалась серьезным конфликтом.
В таких условиях электоральные перспективы «Справедливой России» стоит признать, мягко говоря, не блестящими. Это тот самый случай, когда ситуация настолько динамична, что прогноз делать вообще невозможно. Несомненно одно: Новосибирская область точно не будет регионом, где партию Сергея Миронова ожидает серьезный успех.
