Впортфелях-сумках, предлагавшихся участникам V Красноярского экономического форума любопытствующие могли найти 37-страничный труд под названием «Проект 2020: комплексные эффекты новой индустриализации России». Работа выполнена коллективом аналитиков Института региональной политики (ИРП, Москва), как следует из его вводных разделов, на основе так называемого проектного подхода. Суть его в следующем.

Вся экономика условно делится на две части. Первая — «обычная», «инерционная», «эволюционная», «фоновая». Она характеризуется функциями затрат с быстро падающей эффективностью (на каждую дополнительную единицу результата — валового внутреннего продукта, потребления населения и так далее — требуется достаточно быстро возрастающее количество затрат — материальных, трудовых, капитальных), что устанавливает жесткие пределы экономического роста. Вторая часть — «проектная», «прорывная». Она основана на крупных инвестиционных проектах, вносящих в экономику новое качество. Практическая реализация этих проектов «сглаживает» функции затрат (не столько вследствие высокой собственной эффективности, сколько благодаря значительным мультипликативным эффектам, обеспечивающим рост общей экономической эффективности — как, например, для
инфраструктурных проектов), пределы роста ослабляются, что приводит к увеличению темпов экономического развития, доходов и потребления населения и так далее.

Именно такой подход был применен в 2005 году Институтом экономики и организации промышленного производства (ИЭОПП) СО РАН при разработке второй версии Стратегии социально-экономического развития Сибири. Тогда было рассмотрено около 40 крупных инвестиционных проектов и показано, что при успешной их реализации среднегодовой темп прироста валового регионального продукта (ВРП) Сибири вырастет на 1,5–2 процентных пункта (до 7–7,5%). В этих расчетах использовался развитый модельно-методический аппарат.

Методические тонкости-1

Прежде всего отметим, что ИРП действительно проделал огромную и полезную работу: по открытым источникам собрана база из нескольких сотен крупных инвестиционных проектов в российской экономике. Массив на самом деле дает богатый материал для анализа, прогнозирования, выработки разного рода рекомендаций.

Впечатляет и ряд исходных посылок, приведенных в первых разделах доклада. «Ключевой темой доклада мы определили управление ростом экономики». Однако оставим пока за скобками раскрытие содержания предложенного тезиса и обратимся к постулатам работы.

«Методика проведенного исследования напоминает, с одной стороны, о классическом инструменте прошлой эпохи — межотраслевых балансах «затраты-выпуск»… С другой стороны, учитывает современные методы инвестиционного анализа» (если бы получилось сделать объединение методик анализа, то это выглядело бы по-настоящему здорово, иначе же — с равным успехом можно картину написать и маслом, и акварелью). «Основной целью исследования было выявление комплексных межотраслевых и межрегиональных эффектов от реализации крупных инвестиционных проектов». «Для оценки комплексных эффектов новой индустриализации была разработана экономико-математическая модель, которая на основе данных об объемах инвестиций, сроках реализации и планируемых технических параметрах проекта позволила рассчитать влияние проектов на ВРП, на объем налоговых поступлений». «Кроме того, это первая публичная попытка рассчитать межотраслевые и межрегиональные эффекты от бума инвестиций в нашей стране». Здесь коллеги погорячились: в том же ИЭОПП такие эффекты начали считать в конце 60-х годов прошлого века; и это не единственный такой институт в нашей стране.

Далее по мере знакомства с текстом доклада первоначальное хорошее впечатление слабеет. Сразу настораживает факт, что не только не приведен список проектов с какими-то их общими характеристиками (например, в приложении), что было бы вполне естественно, но даже не сообщается общее количество: «В 2007 году было 300 проектов по всей России на общую сумму 400 миллиардов долларов, а в новом исследовании, подготовленном в 2008 году, рассматриваются инвестиционные проекты уже на 560 миллиардов долларов».

Вопрос о репрезентативности выборки — совокупности выявленных проектов — почему-то не ставится, хотя это для ИРП, позиционирующего себя как научно-исследовательская организация, было бы само собой разумеющимся делом. Следует, конечно, предположить, что количество выявленных проектов и их объемные характеристики по регионам коррелируют с потенциалами роста в этих регионах. Но потенциал роста, безусловно, не единственный показатель «мощности» выявленных проектов.

Второй, не менее важный фактор — «инновационность», «креативность» первых лиц бизнеса и власти в регионах (кстати, отличные позиции Красноярского края в проектной экономике — результат действия обоих этих факторов: и реального потенциала роста, и «креативности» первых лиц). Есть и другие факторы. Поэтому отмеченная корреляция может быть слабой и даже уходить в отрицательную область. В регионах с малым количеством выявленных проектов, наверное, велика доля «фоновой» экономики. Тогда о чем это исследование? О выявленных проектах? Какой смысл имеют рейтинги регионов, приводимые на страницах доклада? Ведь тот факт, что, например, Сахалинская область по инвестициям в выявленные проекты (кроме освоения нефтяных шельфов по проектам Сахалин-1, 2 и 3, в которые вход посторонним инвесторам уже заказан, реально крупных объектов для инвестиций нет) более чем в два раза превосходит Московскую область, может затенять истинное положение дел, в котором Московская область превосходит Сахалинскую по инвестиционной емкости. И это можно сказать по любой таблице с упорядочением регионов.

То есть крайняя неравномерность и значительные диспропорции территориального распределения различных эффектов от выявленных проектов (инвестиций, «макроэкономического эффекта», потребных заемных средств, новых рабочих мест), к которой постоянно апеллируют аналитики, является следствием прежде всего крайней нерепрезентативности исследуемой выборки.

Методические тонкости-2

На наш взгляд, вызывает сомнение целесообразность сопоставления спроса и предложения в рамках выявленных проектов. Ведь сальдо баланса спроса и предложения по остальной (фоновой) экономике может быть совершенно другим. Так, говоря о балансе спроса и предложения по строительным материалам вообще и по цементу в частности, авторы заключают: «Итак, с самой острой неудовлетворенностью потребности в строительных материалах столкнутся будущие индустриальные лидеры Западной, Восточной Сибири и Дальнего Востока страны — пока на всей этой огромной территории заводы по производству стройматериалов строятся только в Новосибирской области, чего явно недостаточно». То, что предусматривается масштабное развитие индустрии стройматериалов на востоке страны, не оформленное пока в виде крупных инвестпроектов, остается без внимания. Более того, они существенно скорректировали бы свои заключения, если бы были более настойчивы при поиске проектов. Так, например, известны планы строительства двух крупных цементных заводов в Кемеровской области.

За рамки простительной некорректности выходят попытки сравнения спроса, генерируемого выявленными проектами, с возможностями «полной» экономики. Ведь очевидно, что «полная» экономика предъявляет гораздо больший спрос, чем только ее проектная часть. Тем не менее, так ставится вопрос при рассуждениях о заемных средствах, рабочей силе и квалифицированных кадрах, некоторых инвестиционных ресурсах, жилье. Например, говорится о дефиците рабочей силы и в особенности квалифицированных кадров — порядка трех с лишним миллионов новых рабочих мест до 2020 года. В то же время по данным Союза машиностроителей РФ, нехватка квалифицированных кадров только в этой отрасли уже сейчас составляет порядка 1,3 млн человек, а к 2010 году увеличится более чем вдвое — до 3 млн. Хотелось бы отметить некоторую наивность тех, кто считает возможным покрыть дефицит рабочей силы безработными. Так, согласно одной из таблиц, на Камчатке можно восполнить кадровый дефицит на 30,6% за счет безработных, а в Карелии — на 41%. Но как убедить камчатских или карельских безработных «заполнить» новые рабочие места, непонятно.

Однако главный недостаток дефектной стыковки фоновой и проектной экономики заключается в отсутствии оценок экономической эффективности выявленных проектов — а это, как мы отметили выше, центральный вопрос проектного подхода. То, что «все проекты прошли тест на «реализуемость» (наличие инвестора, адекватные технико-экономические показатели, наличие проектной документации)», не убеждает. Весь последующий текст доклада убеждает скорее в обратном: значительная часть выявленных проектов в обозначенные сроки выполнена не будет. Об этом чуть ниже, а пока — еще одно замечание.

Методические тонкости-3

Неожиданных выводов не получилось. В очередной раз перечислены болевые точки современной российской экономики. Новое в том, что даны свежие количественные оценки, характеризующие актуальность, масштаб проблем. Но эти оценки относятся к искусственному объекту, имеющему весьма отдаленное отношение к реальной экономике — к массиву выявленных проектов. Впрочем, и некоторые содержательные выводы несут на себе печать дефектности подхода. Анализируя отраслевой разрез вклада выявленных проектов в увеличение ВВП, отмечается, «что даже через 12 лет, при сохранении существующих тенденций, Россия не избавится от энергосырьевого характера экономики». Да и так очевидно, что в массиве крупных проектов (а именно такие включаются в анализ ИРП) будут преобладать энергосырьевые и инфраструктурные. Масштабы проектов в верхних этажах экономики, как правило, невелики. Зато их должно быть большое количество.

Следующий момент: динамика выявленных эффектов. Эффекты, особенно в затратной части, сосредоточены в периоде 2008–2012 годов, а после 2015-го они практически отсутствуют. Конечно, в каждом отдельном регионе крупных проектов по добыче природных ресурсов или строительству масштабных инфраструктурных объектов немного. И если они будут реализованы до 2015 года, то в последующее время подобные появиться не смогут. Но массив постоянно пополняется. Даже если число новых крупных проектов будет сокращаться во времени, доля фоновой экономики начнет расти, так что общая динамика окажется сглаженной. Однако главная ошибка, на наш взгляд, состоит в другом.

Сосредоточенность спроса в течение ближайших лет приводит к огромным в эти годы дефицитам кредитных ресурсов, стройбазы и стройматериалов, машин и оборудования, рабочей силы. Причем эти дефициты занижены, так как учтен спрос только проектной части экономики. Констатируется лишь наличие этих «жутких» дефицитов. Авторам почему-то не приходит в голову сделать естественный вывод: большинство планов невыполнимы — и заняться тем, о чем они говорили в самом начале. Управлением ростом. Выбрать по-настоящему необходимые проекты, эшелонировать их во времени, сформулировать заказ на новые. И не строить фантастические траектории роста разных показателей: «В 2015 году общий объем прогнозируемых сборов в консолидированный бюджет России превысит 130 миллиардов долларов, а в 2010-м — только 40 миллиардов».

Методические тонкости-4

Наконец, о «впервые проведенной» оценке межотраслевых и межрегиональных эффектов, о построенной экономико-математической модели. Судя по всему, работа не была выполнена на сколько-нибудь приемлемом методическом уровне. Если бы авторы попытались использовать межотраслевой баланс, то они, по крайней мере, знали бы, что в соответствии с международными стандартами наша статистика перешла от отраслевых классификаций к использованию классификаций по видам экономической деятельности — и не применяли бы «доморощенных» терминов, таких, как «строительство недвижимости», «инфраструктурный комплекс».

Завершая оценку эффектов новой индустриализации, авторы указывают: «Более 7 триллионов долларов совокупного макроэкономического эффекта, который окажет значительное влияние на рост валового внутреннего продукта». Что это за показатель, как он считается и как связан с «экономико-математической моделью» не поясняется. Сравнивается ли он с ВВП, входит ли в него или считается отдельно, также не раскрывается.

И в заключение. Допущено много фактических ошибок. Так, Томская область отнесена к Уральскому федеральному округу, Курганская область — к европейской части страны, литейное производство — к энергометаллургическому комплексу. Точное литье названо тонким литьем.

Хотелось бы выразить надежду, что Институт региональной политики, известный своими грамотными и актуальными работами, впредь не допустит подобных промахов. Современный и в целом правильный замысел не должен портиться неудачным исполнением.