«Мы изменились». Заголовок доклада, с которым на Петербургском международном экономическом форуме выступил Президент РФ Дмитрий Медведев, стал ключевой фразой мероприятия. Следом за главой российского государства эту мысль повторили практически все иностранные гости форума.

В принципе, если рассуждать логически, ничего иного и не следовало ожидать. Кризис, по одной из версий, подходит к концу, а значит, в экономике и политике нашей страны и других государств должны произойти перемены. Они — закономерное продолжение кризиса. Отсутствие новых взглядов на развитие, на инструменты этого развития, новых шагов, инициатив, действий и, самое главное, новых тенденций, не только говорит о том, что мы не способны учиться и делать выводы, но и о том, что «плохие времена» еще не прошли.

А понятно стало действительно многое. Например, что нет в мире безоговорочно благополучных государств, так  же как и не существует совершенных экономик, систем управления, финансовых институтов. Любой механизм, каким бы прочным и крепким он ни казался, подвержен кризису. Соответственно, страны с развитой экономикой не менее уязвимы, чем те, которые относились к классу развивающихся или слабо развитых.

Кроме того, на форуме говорили о том, что довольно сложно просчитать, откуда придет беда. Прогнозы, коррективы существующих моделей развития, попытки избежать кризиса по большому счету ничего не дали. Существующие экономические теории подчас оказались за пределами понимания практики. Нынешний кризис, предположили на форуме, вполне может стать точкой развития нового этапа экономических учений, породить новые аксиомы и теоремы. Еще один момент, на который обращали внимание, вспоминая фразу Дмитрия Медведева «мы изменились»: кризис ясно продемонстрировал тот факт, что и экономика и политика перешли в формат единого глобального пространства. Больше нет индивидуальных решений России, Швеции, Уганды или Саудовской Аравии. Есть шаги правительств разных стран, которые так или иначе отражаются на ситуации в других государствах. Соответственно, и на этом особенно настаивали гости из Ближнего Востока, отныне не может быть несогласованных решений G8 или G20. Ключевые моменты необходимо обсуждать как можно шире, и каждая страна имеет право высказать свою точку зрения, имеет право предложить свое решение проблемы. То есть, по сути, речь шла о серьезном пересмотре формата международных отношений.

О том, что вместе с миром изменился и бизнес, представители компаний громко заявлять не стали. Все-таки форум в большей степени выступает в роли площадки политической. Именно здесь государственная власть обозначает новые направления своей деятельности, именно здесь бизнес получает из первых рук информацию к размышлению. Глава государства и в этот раз не обманул ожиданий. Объявил курс на умную политику. Модернизация и качественный рост российского бизнеса — две основные позиции. Насколько они сегодня согласуются с тем, что действительно происходит в экономическом секторе? В плане технического перевооружения сибирской экономики пока ситуация неоднозначна. Добывающая промышленность занимается реализацией  программ модернизации. Аграрное машиностроение, напротив, еще живет стандартами 20-летней давности и пока приходит лишь к пониманию того, что необходимо сосредоточиться на вопросах технического перевооружения.

Экстраполируя заявления политиков на секторы экономики, стоит ожидать, что и здесь ключевое слово «конкуренция» сменит другой термин — например, «интеграция».  Кризис дал понять, что единым стал не только политический мир или мир глобальной экономики и политики. Единой стала вся экономика, и соответственно этому многие внутренние решения компаний оказывают влияние на всю ситуацию в целом. Коллегиальные решения, обсуждение общих проблем, принятие совместных стратегических решений (мы не говорим, конечно, о картельных сговорах и нарушении антимонопольного законодательства) станут приметами новой посткризисной экономики. Ответственность в широком понимании этого слова должна стать главной чертой цивилизованного бизнеса.