Наш крупный бизнес посрамил экономистов. Пока отечественный чиновный и провластный экспертный мейнстрим по-прежнему считает промышленную политику чем-то неприличным, все больше отечественных магнатов, более или менее завершив структурирование и защиту своих активов, приступают к их модернизации и расширению. В минувшем году впервые в постсоветской России введены в эксплуатацию крупная ГЭС, домна на сталелитейном производстве, крупные новые цементный и нефтеперерабатывающий заводы, вот-вот будут пущены в строй масштабные нефтехимические комплексы в Татарстане и Западной Сибири.

И это только начало. Страна стоит на пороге масштабной новой индустриализации — достройки цепочек создания стоимости в виде отдельных производств (например, газоперерабатывающих заводов) или даже подотраслей (типа производства крупнотоннажной базовой химии), недоделанных в советскую эпоху либо же разваленных в рыночное лихолетье 90-х. Не стоит считать стыдным производство прошлых технологических укладов. Во-первых, новые мощности старых укладов создаются на вполне современной технической базе. Во-вторых, и это еще более важно, не достроив «старые» отрасли, мы не сможем добиться формирования устойчивого спроса на продукцию новейших технологических укладов, на прорывные инновации. Наконец, наша брезгливость в деле деиндустриализации сделает невозможным развитие инфраструктуры.

Позволим себе лишь один маленький пример. Московские власти приняли решение о кардинальном ускорении работ по расширению сети столичного метрополитена. В ближайшие пять лет планируется на четверть нарастить действующую протяженность линий. Под это дело удалось даже выбить немалые суммы поддержки из федерального бюджета, притом что собственная доходная база бюджета Москвы — на зависть каждому. Прошли тендеры, определившие ген- и субподрядчиков работ, посыпались тучные заказы в промышленность. И тут выяснилось, что вся отечественная металлургия и металлообработка (мобилизационные мощности не в счет) не в состоянии изготовить нужное количество (несколько десятков тысяч тонн в год) тюбингов — простых чугунных чушек, которыми выстилают своды метротоннелей. Нет, то есть отлить нужное количество тюбингов мы еще в состоянии, но вот достаточных мощностей и не самой высокой квалификации кадров для их минимальной обработки у нас нет. Впору покупать китайские тюбинги — даже с 15-процентной ввозной пошлиной они могут встать дешевле.

Этот простой пример показывает, что новая индустриализация упирается не только в деньги — хотя без кардинального пересмотра нынешней живодерской финансовой и денежно-кредитной политики у нас точно ничего не получится. Это целая новая, незнакомая (или уже сильно подзабытая) жизнь со своими проблемами и рисками.

Ключевые риски политики новой индустриализации — это, во-первых, инфляционный. Мы считаем инфляцию все же именно риском (то есть вероятностной величиной, подлежащей контролю и управлению), а не неизбежной данностью. Во-вторых, это экологический риск. Речь идет даже не столько о кардинальном увеличении неблагоприятного воздействия новых производств на локальные экосистемы, сколько об обостренном социальном неприятии создания новых промышленных производств. Начиная с определенного уровня благосостояния, экологически приемлемые условия среды обитания становятся одной из неотъ­емлемых базовых ценностей людей, особенно жителей крупных городов. Если для уже существенно деиндустриализовавшихся Екатеринбурга и Новосибирска экологическая повестка не столь чувствительна, то в индустриальном Красноярске экофобии в самом разгаре, что блестяще подтвердила история блокировки строительства завода ферросплавов.

Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и риск организационно-экспертных провалов, приводивших к краху и растрате ресурсов национальные программы импортозамещающей индустриализации крупных развивающихся стран в 1960–1970 годы прошлого века. Хрестоматийный пример — Бразилия со своей Трансамазонской трассой — десятки миллиардов долларов закопали в сельву. Проекты железнодорожных трасс Якутск–Магадан и Якутск–Анадырь, будет им дан «зеленый свет», безусловно, перебьют Бразилию по масштабу абсурда.

Все эти риски надо внимательно изучать и анализировать. Но это бессмысленно делать в рамках нынешней парадигмы экономической политики, которую интересуют только цена на нефть и потолок резервного фонда. Пора обсуждать не вымороченные макроэкономические категории, а реальные программы и проекты возрождения национальной промышленности.