Проблемы и перспективы развития предприятий малого и среднего бизнеса — одна из излюбленных тем федеральных и регио­нальных чиновников. Каждый год власть придумывает и принимает десятки законов, вроде бы призванных сделать жизнь предпринимателей лучше, чтобы они чувствовали себя свободными и счастливыми, а главное — исправно платили налоги. Но чем больше власти уделяют внимание бизнесу, тем дальше он уходит в подполье, избегая открытости и прозрачности, предпочитая плавание в мутных водах и использование «серых» схем. О том, как себя чувствуют сегодня предприятия малого и среднего бизнеса и какими заботами они живут, журналу «Эксперт-Сибирь» рассказал генеральный директор ООО «Сибирская юридическая компания» Сергей Карпекин.

— Сергей Вадимович, как сегодня себя чувствует малый и средний бизнес с точки зрения правового регулирования?

— Состояние в лучшую сторону не меняется. Был период, когда малый бизнес активно, даже стихийно развивался, но кризис 2008 года охладил этот пыл. Произошло это на фоне противоречивых действий власти. С одной стороны, государство старается помогать, активно развивает программы поддерж­ки бизнеса, создает инфраструктуру: бизнес-инкубаторы, технопарки и так далее. С другой стороны, налицо тенденция ужесточения режима работы для предприятий малого и среднего бизнеса. Они находятся в таких тисках!

Серьезные изменения происходят в налогообложении. Налоговым органам сегодня предоставлены повышенные права. Они могут запрашивать информацию о налогоплательщике в банках, видеть все его обороты, операции по счетам, прошедшие через разные структуры. Причем делать это они могут камерально. Выходя на проверку, налоговый инспектор хорошо знает, сколько может предъявить данному конкретному предприятию.

Проблема в том, что наш малый и средний бизнес не привык жить в белом правовом поле. Длительное время предпринимателей никто не трогал, и они привыкли использовать какие-то схемы оптимизации налогообложения, тем самым повышая рентабельность своего бизнеса, зарабатывая «серую» прибыль. Но вот государство стало закручивать гайки. Ввело уголовную и налоговую ответственность за открытие и использование фирм-однодневок. А работать совсем «в белую» для многих предприятий обременительно, в таком случае они оказываются неконкурентоспособными. Это одна ситуация. Другая проблема исходит от деятельности естественных монополий. Сколько государство ни ведет работу по снижению стоимости их услуг, ситуация лучше не становится. Присоединиться к ресурсу естественных монополий сложно и дорого. Введенная в 2012 году новая система исчисления платы за электрическую энергию привела к тому, что для многих предприятий среднего бизнеса платежи за электричество выросли на 20–50%. Налицо неосновательное обогащение с помощью нормативных инструментов.

Что касается работы государственных контролирующих органов, то ситуация стабильна. Если предприниматель понимает важность задач по обеспечению безопасности своего производства и делает соответствующие шаги, то проблем с надзорными органами у него, как правило, не возникает. Если же он эти вопросы упустил, то государство действует жестко. Например, Ростехнадзор может через суд остановить деятельность любого предприятия.

При этом уровень коррупционогенности заметно снизился. Об этом мне не раз приходилось слышать от самих предпринимателей, которые не могут «договориться» с контролирующими органами. Хороший показатель.

— В том числе для решения проблем бизнеса при взаимодействии с контролирующими органами создан институт уполномоченного по защите прав предпринимателей. Как вы смотрите на этот институт?

— Очень хорошо, что появился такой правовой субъект. Это еще одно место, куда можно жаловаться предпринимателю. Бизнес-омбудсмен обладает набором полномочий и может склонить чашу весов в ту или иную сторону. Но чаще всего предпринимателей нужно защищать друг от друга. Конкурируя, бизнес использует «черные схемы», необоснованно получая выгоду. И как с этим бороться — непонятно. Практика показывает: чем активнее налоговые органы, тем сильнее страдают добросовестные предприниматели. Ведь они на виду.

— Как бы вы охарактеризовали юридическую грамотность компаний малого и среднего бизнеса?

— Она меняется. Для среднего бизнеса уже давно норма, когда есть свой штат юристов, которые обеспечивают легитимность контрактов и изучают правовое поле вокруг конкретного бизнеса. Поэтому говорить, что средний бизнес некомпетентен в правовой плоскости, неправильно. С малым бизнесом все по-разному. Правовым вопросам уделяют внимание, как правило, те, кто получил какой-то негативный опыт. Попал под серьезные штрафы или юридические санкции со стороны контрагентов. И жизнь заставила предпринимать меры по юридической защите. Но остается и категория тех предпринимателей, которые мало что об этом знают. Они работают, их никто не трогает, не напрягает.

— Какие вопросы сегодня наиболее актуальны для предприятий малого и среднего бизнеса?

— Многие бизнесмены предпочитают вкладывать прибыль в коммерческую недвижимость, а в прошлом году были внесены изменения в Налоговый кодекс, и начался процесс обложения недвижимости по кадастровой оценке. Напомню, что в 2006 году было введено налогообложение по кадастровой оценке на городскую землю. Тогда сборы по земельному налогу выросли сразу в три раза. Регионам уже дано право облагать объект недвижимости по кадастровой стоимости, если его собственником являются иностранные предприятия. В следующем году планируется обложение административных и торговых комплексов, а также помещений общественного питания. Кадастровая оценка всех объектов недвижимости была проведена еще в 2012 году, объекты были оценены дорого, на уровне рыночных значений и даже выше. И в следующем году владельцы коммерческих площадей столкнутся с тем, что вместо налога на имущество, который считается по балансовой стоимости, им будет выставлен счет по кадастровой оценке. В этом году ставка налога — один процент от стоимости имущества, в следующем — полтора процента, еще через год — два процента. Это серьезные суммы. Уже сегодня полезно озадачиться этой ситуацией и посмотреть на кадастровую стоимость своего объекта, тем более что она опубликована. И если будет видно, что эта стоимость не соответствует рыночной, то необходимо предпринять меры по ее корректировке. Инструменты для этого существуют.

Серьезно меняется Гражданский кодекс. Введен принцип добросовестности. Вроде мелочь, но если раньше 20 процентов дел выигрывали налоговики, а 80 процентов — налогоплательщики, то сегодня все наоборот. Теперь многие действия придется доказывать с точки зрения их добросовестности. Под это же подведено и понятие «действие в обход закона». Принято считать, что предприниматели хитрые и ушлые, всегда найдут лазейку. Так вот, использование лазеек может быть истолковано как действие в обход закона, а поведение бизнесмена признано недобросовестным. Предприниматель, совершая сложную хозяйственную операцию, теперь должен думать, как он в случае чего будет доказывать свою добросовестность. Если же он об этом не подумает, то получится как с налогами. Глубина налоговой проверки — три года, и что там было 2,5 года назад, предприниматель уже не помнит, а значит, не может доказать свою добросовестность.

Произошли изменения и в законе о рынке ценных бумаг. Они принципиально важны для предприятий, имеющих форму акционерного общества. Государство исходит из того, что акционерными обществами должны остаться только достаточно крупные компании с перспективой выхода на фондовый рынок. Понятно, что многие предприятия малого и среднего бизнеса, имеющие форму акционерного общества, туда не собираются. Начиная с июля 2014 года, быть, например, ЗАО станет существенно дороже. Компании больше не имеют право самостоятельно вести реестры и должны передать эту работу специализированному регистратору. Над всей системой стоит мегарегулятор — Центральный банк, чьи подходы жесткие, а штрафы — миллионные. Поэтому нужно трезво оценить, какая организационно-правовая форма уместна для того или иного бизнеса.

— Как изменился подход малого и среднего бизнеса к решению корпоративных споров?

— Ситуация несомненно меняется в лучшую сторону. Если 10 лет назад рейдер, наметив себе цель, мог организовать скупку акций и фальсифицировать какие-то корпоративные документы, то сегодня простые методы уже не работают. Сейчас все конфликты возникают изнутри. Рейдер не акции скупает, а ищет интересную для себя ситуацию, где у партнеров по бизнесу возникли противоречия. Задача рейдера предельно простая: получить активы по неконкурентной цене. На первом этапе рейдер может выступать даже в качестве консультанта, демонстрируя заинтересованность в примирении сторон. Но потом неожиданно начать способствовать интересам одной из сторон. Оказавшись внутри бизнеса, рейдер ищет «скелеты в шкафу» — злоупотребление, нарушения, противозаконные действия, чтобы на этом сыграть, оказать давление на руководство. Бывает, что используются сложные схемы с применением различного рода фирм. Ведь нужно и на налогах сэкономить, и юридическую безопасность обеспечить, и от будущих претензий защититься. В итоге закручивается непростая юридическая схема, в которой вдруг имущество, начав движение по цепочке организаций, до конца не доходит и где-то теряется. Наша судебная система не привыкла к сложным многоходовым комбинациям, она не готова видеть сложные взаимосвязи между сделками и не всегда очевидную аффилированность между организациями.

— Наблюдаете ли вы сегодня всплеск дел о банкротствах и ликвидации предприятий?

— Банкротств становится больше, это правда. Но банкротятся в основном достаточно крупные компании, и происходит это в силу неких экономических соображений. Основной объем банкротств — это так называемые управляемые банкротства, когда компания приходит к решению, что это лучший способ избавиться от неудобных долгов, обязательств, в том числе и от неудобного акционера. Если предприниматель понимает, что ему в десять раз дешевле обанкротить предприятие, чем платить по счетам — он это делает.

— Это настолько гарантированный способ уйти от обязательств?

— В умелых руках — вполне гарантированный, процентов на 85. Живой пример. Мы три года гонялись за страховой компанией «Стиф», сопровождая интересы нашего клиента — Новосибирского муниципального банка. Сначала эта компания была якобы продана казахскому предприятию, а потом вообще куда-то исчезла. Мы нашли ее в Элисте, в Калмыкии, под другим названием, к этому времени она была почти ликвидирована. Мы из добровольной ликвидации кое-как затащили ее в банкротство. Процесс шел два с половиной года, мы подали массу исков, но вернуть ничего не удалось. Подготовка к процедуре ликвидации была настолько грамотно сделана, что привлечь к ответственности и вернуть средства юридическими инструментами было невозможно.