Юг
Анализ политических элит юга России — задача масштабная и назревшая. Актуальность её вызвана тем, что округ в последние годы привлёк к себе максимум внутрироссийского и даже международного внимания, обусловленного прежде всего олимпийскими перспективами местной экономики. Региональные политические системы в разной степени, но неизбежно влияют на условия ведения бизнеса. Применительно к Югу это суждение особенно справедливо. Характерную для российских регионов в целом клановость в ЮФО усугубляет многонациональность — здесь кланы особенно часто складываются по национальному принципу.
Региональные политические системы, которые сложились по итогам 2007 года, — это системы, отражающие специфику путинского этапа правления. Сейчас, при новом президенте, чьи речи, несмотря на объявленную преемственность курса, свидетельствуют о появлении новых приоритетов, есть предпосылки для структурных изменений в рейтингах самых влиятельных политических деятелей. Эти изменения происходят прямо сейчас, и мы старались их фиксировать. Конечно, до формирования политических систем нового — медведевского — типа ещё далеко. Однако публикуемые рейтинги региональных политических элит позволяют детально проанализировать, что именно на Юге досталось новому президенту в наследство.
Дискретность элит
Рейтинги самых влиятельных политиков четырёх ключевых регионов ЮФО наглядно демонстрируют, насколько регионы всё же самостоятельны
Каждый инвестор, раздумывающий о вкладывании денег, изучает политическую специфику территории. Он научен опытом девяностых годов, когда самостоятельность регионов на практике оборачивалась их закрытостью для чужих. Чтобы в такой регион войти, нужно стать своим — принять местный политический кодекс. Несмотря на то, что в путинское время на Юге в системе политических ценностей произошли заметные перемены, вызванные во многом изменением отношений с федеральным центром, рейтинги самых влиятельных политиков четырёх ключевых регионов ЮФО наглядно демонстрируют, насколько регионы всё же самостоятельны. Политическая система, формирование её движущих механизмы — сфера, в которой самостоятельность регионов проявляется, пожалуй, в наибольшей степени, поскольку зависит в конечном счёте от значимости конкретных людей на конкретных местах.
Изучение политических систем юга России необходимо для того, чтобы с регионами этого округа было удобнее работать. Мы начнём такое изучение с четырёх регионов — Краснодарского и Ставропольского краёв, Волгоградской и Ростовской областей. На них приходится около 80% валового регионального продукта Юга — это позволяет с оговорками называть политическую элиту четырёх регионов самыми влиятельными людьми ЮФО в целом. Безусловно, в округе есть ещё, например, президент Чеченской Республики Рамзан Кадыров. Однако, по большому счёту, он один — это и есть вся политическая система Чечни. Изучать там пока нечего — ответы слишком очевидны.
Впрочем, это отдельная проблема: какими должны быть рейтинги самых влиятельных людей федерального округа? Пока сложно пытаться вывести единый рейтинг самых весомых персон всего Юга — 13 территорий ЮФО исследованы очень фрагментарно, неясно даже, имеет ли смысл в одном рейтинге сравнивать влиятельных людей, скажем, Волгоградской и Астраханской областей. Во многом по причине самодостаточности региональных политических систем мы решили снабдить публикуемые рейтинги влиятельности краткими справками о попавших в них людях — житель Ставрополья может ничего не знать о губернаторе Волгоградской области, и наоборот.
Предлагаемое исследование основано на работе Института ситуационного анализа и новых технологий (ИСАНТ) и Института общественного проектирования (ИНОП), проведённой в сентябре 2006 — январе 2007 гг. в 33 регионах страны. Исследование «Самые влиятельные люди России» было продолжением аналогичных проектов, реализованных в 2000 и 2003 годах. Результатами стали рейтинги самых влиятельных лиц России и оценка степени их участия в принятии ключевых политических решений на региональном уровне. Последнее исследование ИСАНТа коснулось лишь тех самых четырёх территорий юга России — Волгоградской и Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краёв. Сегодня для очень многих компаний, ведущих региональную экспансию, этими четырьмя территориями понятие «Юг», увы, исчерпывается.
Фокусы методики
Краснодарский край — один из самых персонализированных регионов в стране. Александр Ткачёв — безусловный лидер, который своей публичной активностью сумел навязать чёткую ассоциацию: «Краснодарский край — это я»
Исследование проводилось ИСАНТом по методу полуформализованного экспертного интервью. На первом этапе собиралась неформализованная информация, описывающая региональную специфику проявлений феномена влиятельности в политике в каждом конкретном регионе, выявлялись региональные эксперты по данной проблеме, составлялся предварительный список людей, непосредственно влияющих на принятие политических решений в каждом субъекте федерации. Экспертами проекта становились лица, вошедшие в список влиятельных персон по итогам предыдущих проектов ИСАНТа (2000 и 2003 годов), региональные эксперты, зарекомендовавшие себя в ходе выполнения других проектов ИСАНТа, связанных с исследованием феномена влиятельности в регионах, эксперты, рекомендованные региональными кураторами ИСАНТа. На первом этапе было опрошено не менее 5 экспертов в каждом регионе. В дальнейшем выявление наиболее компетентных экспертов в каждом из регионов проводилось, в том числе, с помощью метода «снежного кома». В каждом регионе было взято не менее 20 экспертных интервью.
Для описания феномена влиятельности в каждом регионе в ходе интервью задавались специальные вопросы, на которые эксперты отвечали в свободной форме. Неформализованная информация, описывающая феномен влиятельности в политике, была подвергнута обработке и контент-анализу. В результате был получен итоговый перечень проявлений влияния. Экспертам также предлагалось ответить на вопрос о ресурсах (источниках) влияния тех персон, фамилии которых они включили в список. Для оценки общего уровня влиятельности была разработана десятибалльная измерительная шкала, с помощью которой эксперты оценивали влиятельность конкретных лиц. На первом этапе эксперты называли фамилии наиболее влиятельных в регионе персон, как федерального, так и регионального уровня. Затем эксперт переходил к квалифицированной оценке (по десятибалльной шкале) названных лиц, поочерёдно по каждому из критериев. Причём лица регионального уровня влияния оценивались с двух точек зрения: с точки зрения проявлений их влияния и с точки зрения ресурсов этого влияния. После получения из регионов заполненных анкет результаты экспертного опроса были сведены в рейтинговые таблицы.
Публикуемые рейтинги (см. таблицу 2, таблицу 3, таблицу 4, таблицу 5, таблицу 6, таблицу 7, таблицу 8, таблицу 9) включают в себя не все имена, которые назывались экспертами. Именно на основе упоминаемости экспертами представителей элиты формировались конечные списки. Точка отсечения — пять голосов: если влиятельным человека признаёт меньшее количество экспертов, то он не включается в рейтинг, сколь бы высоко его ни оценивали оставшиеся. Такой отсев обеспечивает правомерность тех оценок влиятельности, которые давали эксперты, а также позволяет сопоставлять нынешние рейтинги с аналогичными, выведенными ИСАНТом в 2003 году (они опубликованы книгой — «Самые влиятельные люди России 2003», М., 2004) — там порог вхождения в рейтинг был тоже на уровне пяти экспертных мнений.
Упоминаемость содержит ещё и оценку реальной включённости политика в региональные дела. Так, например, в Ростовской области бывший полпред Дмитрий Козак получил меньше голосов, чем директор местного Музыкального театра Вячеслав Кущёв. Конечно, оценки общего уровня влиятельности этих деятелей несопоставимы — 8,69 и 3,41 соответственно, однако г-н Кущёв, по мнению экспертов, в большей степени, чем г-н Козак, принадлежит к донской элите. С этим трудно спорить — последнее служебное перемещение Дмитрия Козака только подтверждает эту мысль.
Очевидные отклонения
Бизнесмены — безусловный ресурс донского губернатора. Ни в одном регионе ЮФО в рейтинге самых влиятельных нет такого количества предпринимателей — их целых восемь
Погружение в специфику политических систем отдельных регионов можно предварить указанием на самые яркие черты этих регионов, которые предстают особенно наглядными в сравнении.
Уже по длине региональных списков можно судить об особенностях устройства местной политической элиты. Например, в Ростовской области налицо концентрированность влиятельных людей. Вплоть до последней строки рейтинга упоминаемость остаётся очень высокой — 15. И это при том, что длина списка довольно высокая — 28 человек. А затем — резкий обвал: следующие получают один-два голоса. Такая концентрация — признак наличия в регионе политической команды, возглавляемой губернатором. Хотя отдельные влиятельные донские персонажи и держатся вполне независимо, их никак не назовёшь оппозицией губернатору. А вот в Волгоградской области, напротив, три четверти списка самых влиятельных получают менее 15 голосов у экспертов — видимо, применительно к этой политической среде оснований колебаться в вынесении оценок было гораздо больше.
На основе всероссийских исследований ИСАНТа была составлена таблица, в которой указываются средние по стране коэффициенты влиятельности основных фигур региональной политики — от губернатора до представителей СМИ. Обратим внимание на то, что сама эта иерархия — детище путинской политической эпохи. В предыдущую эпоху все конкурировали за влияние со всеми.
Итак, мы имеем портрет условного среднего региона, с которым очень удобно сравнивать показатели конкретных субъектов федерации. Мы сделали такое сравнение (см. таблицу 1) — оно показало очень много любопытного. Например, заметно разнится уровень губернаторского влияния: в Краснодарском крае и Ростовской области он намного выше среднероссийского, а на Ставрополье и в Волгоградской области — существенно ниже.
В Волгоградской области при явно низком уровне влияния спикера местного парламента и главы областного центра выделяется мощный силовой блок — как по составу участников (в рейтинге представлены почти все), так и по уровню их влияния. А вот в Ростовской области из силовиков в рейтинг попал только представитель ФСБ — оценка его влиятельности здесь, правда, наивысшая по четырём территориям. На Кубани же нет и представителя ФСБ — единственный силовик прописан по ведомству МВД, его влияние не намного выше среднероссийского уровня. Вообще в кубанском рейтинге больше всего «белых пятен» — почти все они приходятся на позиции представителей федеральных ведомств. Это объясняет, почему региональным властям удаётся навязывать свои решения — кадровые, например — федеральному центру (см. «Подумали и не решились»).
В Волгоградской области силовой блок довольно влиятелен, а вот представителей областного суда и избиркома в длинном списке местной элиты нет. На Ставрополье глава избиркома тоже не попал в топ-лист. В политически же стабильных Краснодарском крае и Ростовской области главы избиркомов обладают заметно большим влиянием, чем в среднем по России.
Типажи
Политические системы Волгоградской области и Ставрополья можно охарактеризовать как децентрализованные. Плюсы этих систем — более ощутимая политическая конкуренция. Минусы — недостаточная эффективность командной работы в интересах региона
Мы сделали ещё один простой ход — выделили в рейтингах, в которых показано, из каких компонентов слагается влиятельность, и как выглядят ресурсы влияния, те две-три сферы, в которых конкретный человек проявляет максимум влиятельности. Эти максимальные показатели дают упрощённый портрет политика. Сравнение регионов по ним тоже довольно интересно.
Краснодарский край примечателен тем, что здесь у двух третей политиков одним из главных ресурсов влиятельности названы «личные качества». Возникает ощущение, что к собственно «качествам» здесь примешиваются ещё и налаженные личные контакты, репутация в глазах принимающих решение людей — т. е. не всегда публичные «личные качества».
Особенность Ростовской области — минимум лиц, коньком которых является влияние на СМИ, максимум — влияющих на экономические процессы.
Характерная черта Волгограда — крепкий силовой блок, составляющий половину первой десятки самых влиятельных политиков, и как противовес — группа политиков во второй части рейтинга, которые отличаются максимальным влиянием на общественные организации.
Специфика Ставрополья — минимум людей, влияющих на избирательные процессы. Безусловно, эта особенность напрямую связана с «текучкой» политической элиты Ставрополья. В частности, со времени проведения исследования успели выбыть из политики почти все чиновники, отличавшиеся особо мощным влиянием на экономические процессы.
Большинство бизнесменов рейтинга обнаруживает влияние только на экономические процессы. Если бизнесмен преуспевает ещё в чем-либо — например, во влиянии на СМИ или на конфликты в регионе, он резко поднимается в рейтинге. Однако в разных регионах образ бизнесмена различен. В ростовском рейтинге почти все бизнесмены, помимо «контролируемых финансовых ресурсов», обл адают ещё и таким источником влиятельности, как «связи во властных и бизнес-структурах». А вот у ставропольских влиятельных бизнесменов финансовый ресурс налицо, но «связи» не являются их самым сильным местом. На Ставрополье сочетание финансов и связей встречается только у профильных чиновников.
Характерная черта представляющих регионы депутатов Государственной думы — повышенное влияние на избирательные процессы и деятельность общественных организаций. При этом депутаты Госдумы от региона в Ростовской и Волгоградской областях уступают по уровню влиятельности депутатам местного парламента. Это примечательный факт — представители Госдумы у себя в регионе, видимо, проигрывают прежде всего в близости к местной власти, поскольку воспринимаются ею как оппозиционеры. Впрочем, ими они часто и являются.
Элита, сжатая в кулак
Краснодарский край — один из самых персонализированных регионов в стране. Александр Ткачёв — безусловный лидер, который своей публичной активностью сумел навязать чёткую ассоциацию: «Краснодарский край — это я». В начале бурного экономического развития региона это было существенным плюсом — потенциальный инвестор сразу понимал, с кем решать вопросы. Когда инвесторов стало много, оказалось, что лидер уже далеко не так доступен, договариваться нужно и с другими людьми.
Краснодарский край — самый богатый регион на Юге. Изменения, произошедшие в его политической системе, — одни из наиболее показательных. Начать с того, что список влиятельных лиц региона в 2007 году оказался почти вдвое короче такого же списка, составленного в 2003 году. Тогда в число наиболее влиятельных кубанских политиков входили 12 представителей законодательной власти — 5 депутатов Госдумы, столько же депутатов краевого парламента, представитель Совета Федерации, которым был Николай Кондратенко, и спикер городской Думы Краснодара. В 2007 году законодателей в рейтинге лишь четверо, причём депутат Законодательного собрания Александр Яровенко очевидно значим прежде всего своей должностью в «Роснефти».
При этом можно говорить об усилении позиций исполнительной власти. В рейтинге 2003 года, притом, что он почти вдвое длиннее, её представителей 7, а в 2007 году — 8. Это больше половины нынешнего списка самых влиятельных персон. Причём именно в этой части рейтинга наблюдаются наибольшие изменения: появление двух новых заместителей губернатора — Галины Золиной и Евгения Муравьёва, а также глав Сочи и Новороссийска.
Ослабление законодателей и усиление «исполнителей» — вот региональное следствие установления вертикали власти. Впрочем, эти процессы, безусловно, опираются ещё и на авторитарный стиль правления губернатора Ткачёва. Очевидно, что чем авторитарные черты сильнее, тем список политической элиты короче. В Краснодарском крае он самый короткий из четырёх анализируемых регионов.
Одно из проявлений авторитарности — жёсткая кадровая политика. Повышенная текучка кадров наверняка повлияла на длину списка самых влиятельных. Даже внутри этого списка есть технические фигуры, использование которых на данном этапе удобно Ткачёву и которые в любой момент могут быть заменены.
Сравнительная авторитарность сочетается у Александра Ткачёва со стремлением действовать более гибкими методами. Например, само присутствие среди его заместителей человека, который вышел из педагогов и журналистов — речь идёт о Галине Золиной — выдаёт в губернаторе человека, который уделяет своему публичному позиционированию повышенное внимание. В принципе, Ткачёв — первый южный глава региона, который начал использовать этот инструмент для развития территории. В некотором смысле он же и показал, насколько эффективно он может быть использован. Сегодня в информационном пространстве Краснодарский край выигрывает у всех остальных территорий ЮФО несколько корпусов — и, как следствие, лидирует по объёмам привлекаемых инвестиций. Впрочем, внешняя информационная активность обернулась жёстким контролем над краевой журналистикой — этим в разной мере занимались лично заместители губернатора Мурат Ахеджак и Золина.
Команда Александра Ткачёва сравнительно молода. Средний возраст всей краснодарской элиты — 53 года. Ядро исполнительной власти — люди в возрасте 45–48 лет.
Омоложение политической элиты Кубани произошло после избрания в 2001 году нового губернатора — на ключевые посты во властных структурах пришли представители среднего поколения, вытеснив в первую очередь тех, кому за 60. Из старшего поколения в списке влиятельных политиков остались немногие — прежде всего это экс-губернатор Николай Кондратенко. Осколки команды «батьки Кондрата», впрочем, взобрались и на нынешний политический олимп края — это Вера Галушко, глава краевого избиркома, которая была при предыдущем главе администрации его заместителем, и спикер местного парламента Владимир Бекетов, занявший этот пост ещё за год до прихода Кондратенко — в 1995 году. Однако, в отличие от г-на Бекетова, позиции Кондратенко и Галушко в рейтинге по сравнению с данными за 2003 год ослабли — с третьей и седьмой позиции они переместились соответственно на седьмую и двенадцатую.
Обращает на себя внимание отсутствие в элите Краснодарского края бизнес-прослойки. Предпринимательство в рейтинге представляет лишь один бизнесмен (да и тот с позиции заместителя председателя краевого парламента опустился до рядового депутата). В исходных списках, к слову, бизнесмены были, но они, за единичным исключением, получали у экспертов не более одного голоса. Отношения бизнеса и государства в Краснодарском крае в большей степени, чем где бы то ни было, описываются словом «контроль». Отчасти на установление таких отношений могли влиять и структурные особенности экономики — Черноморское побережье всегда славилось «шальными» деньгами. Именно один из краснодарских чиновников в анонимном интервью заявил, что государство должно принуждать бизнес к социальной ответственности — таков для этого человека нормальный порядок вещей.
Отсутствие собственно предпринимателей в числе самых влиятельных персон, впрочем, компенсируется бизнесом, который молва приписывает родственникам первых лиц края. Всё это наводит на мысль, что в отношениях между политиками и бизнесменами Кубани присутствует конкурентная составляющая, которую вряд ли можно считать механизмом, продуктивным для развития края в целом.
Стратегия накопления
Ядро исполнительной власти в Ростовской области — люди в возрасте за 60 лет. Однако средний возраст по рейтингу лишь на год выше кубанского — 54 года. Его выравнивают, преимущественно, молодые бизнесмены.
«В Ростовской области политики нет», — так однажды охарактеризовал политический портрет региона один политтехнолог. Такая оценка вполне симптоматична. Она — следствие процессов, которые идут в области на протяжении всего времени правления губернатора Владимира Чуба, бессменного руководителя региона с 1991 года. За 17 лет Владимир Чуб сумел так отстроить механизмы вхождения новых людей во власть, что появление здесь неожиданных и несогласованных фигур практически исключено. Перемены в донских властных структурах происходят в подавляющем большинстве случаев горизонтально, методом «перетасовки колоды» — на ключевые посты назначаются руководители, проверенные временем, либо «выращенные» внутри сформированной ещё в 1990-е годы системы.
Часть местной политэлиты, до недавнего времени составлявшая её ядро — выходцы из Пролетарского района Ростова-на-Дону, где в райкоме КПСС в середине 1980-х начинал свою политическую карьеру сам Владимир Фёдорович. Политическое «крещение» Пролетарским районом в разное время приняли заместитель губернатора и его «правая рука» в кадровой политике Сергей Кузнецов, бывший вице-губернатор, а ныне депутат Госдумы РФ Виктор Усачёв, избранный в марте этого года спикер областного законодательного собрания Виктор Дерябкин (до этого — министр экономики области), ростовский мэр Михаил Чернышёв и другие.
Следует, однако, отметить, что личной преданностью главе области требования к соискателям при рекрутировании в состав политэлиты не ограничиваются. Донскому губернатору удаётся находить профессионалов — например, строитель Иван Станиславов, врач Александр Бедрик, финансист Нина Сверчкова, успешный бизнесмен Вадим Викулов, контролирующий процесс привлечения инвестиций в область. Профессиональный потенциал этих людей соответствует курируемым ими сферам.
Обновлению политической элиты Ростовской области так или иначе способствуют выборы федерального уровня. Они не только время от времени освобождают места в структурах региональной власти, но и дают возможность проявить профессионализм и лояльность новым соискателям мест в региональной элите. Это в очередной раз продемонстрировали выборы в Госдуму в декабре 2007 года — например, экс-министр экономики Виктор Дерябкин вышел в первый эшелон областной законодательной власти (его предшественник Александр Попов избран в Госдуму), а директор Музыкального театра Вячеслав Кущёв сделал стремительную внутрипартийную карьеру и оказался в Госдуме РФ по спискам «Единой России».
Важной чертой донской политики является действующий механизм призыва губернатором бизнесменов в политику. Причём это касается как региональных, так и федеральных бизнесменов. Таким образом губернатор предлагает бизнесменам «оседать» на Дону. Так, представитель крупного российского бизнеса Вадим Варшавский, начавший строить в Ростовской области металлургический завод, не мог отказать Владимиру Чубу — и «выбрался» в Госдуму от региона.
Ни в одном регионе ЮФО в рейтинге самых влиятельных нет такого количества бизнесменов — их целых восемь. А в 2003 году было лишь четверо. Политическая система на Дону развивается по пути накопления финансовых ресурсов. К слову, и не названных, но весьма влиятельных тоже хватает — это, например, по неофициальным данным, постоянно проживающий во Франции Михаил Парамонов, глава ФПГ «Донинвест», которой принадлежит один из локомотивов донской экономики — Таганрогский автомобильный завод (ТагАЗ). Можно также назвать главу крупнейшего банка на юге России Василия Высокова, гендиректора металлосервисной компании «ИНПРОМ» Игоря Коновалова, московских собственников «Ростсельмаша» и «Тагмета».
Бизнесмены — безусловный ресурс донского губернатора. Это люди, которым глава области может предлагать реализовать тот или иной проект. Так, несколько лет назад Владимир Чуб порекомендовал Ивану Саввиди, тогда ещё гендиректору «Донского Табака», приобрести погибающий мясоперерабатывающий завод «Тавр» — и сегодня группа компаний «Тавр» уже является федеральным игроком рынка мясной продукции. Губернатор подсказал Вадиму Варшавскому идею строительства крупных свинокомплексов в области — и тот строит уже второй. Мысль о постройке ТагАЗа тоже принадлежала губернатору. Надо отдать должное деликатности Владимира Чуба в таких переговорах — откровенно обиженных нет.
Сильными позициями предпринимательства на Дону во многом объясняется серьёзная доля представителей законодательной ветви власти в рейтинге — это 14 человек, половина списка. В 2003 году законодателей было 10. Позиции исполнительной власти со времени предыдущего рейтинга существенных изменений не претерпели.
Регион на стадии оформления
В отличие от Краснодарского края и Ростовской области, политические системы Волгоградской области и Ставрополья можно охарактеризовать как децентрализованные. Плюсы этих систем — более ощутимая политическая конкуренция, сравнительная открытость политической элиты для прихода новых людей. Минусы — недостаточная эффективность командной работы в интересах региона, постоянная борьба за возможность остаться на плаву. Волгоградская область и Ставрополье — это вообще регионы, которые не являются показательно «путинскими». В их политических системах многое знакомо по девяностым годам — ещё сильное советское наследие, повышенное влияние законодательной ветви власти, бизнес, не забывший о криминальных связях, наличие в рейтингах настоящих представителей общества — СМИ, общественных организаций.
Волгоградская элита сегодня делится на несколько сегментов, о консолидации которых говорить рано. В последние годы политическое пространство региона активно трансформируется, в нём появляются новые игроки. При этом отсутствие ярких лидеров, способных консолидировать дробящуюся волгоградскую элиту, остаётся одной из основных проблем этого региона.
Наибольшую долю в числе самых влиятельных людей Волгоградской области составляют выходцы из партийных и советских структур, закрепившиеся на региональном политическом олимпе «ещё при социализме». Средний возраст участников рейтинга 2007 года — 45–47 лет. Солидные лета властной верхушки компенсируют политики и амбициозные бизнесмены нового «призыва» в возрасте 33–36 лет.
Старая гвардия волгоградской политэлиты — это сегодняшняя верхушка региональной власти (губернатор и его первые заместители), чей возраст либо приближается к 60 годам, либо уже преодолел эту черту. Особенность этой части элиты — её закрытость, немобильность.
При этом Волгоградская область — один из немногих российских регионов, где принадлежность к коммунистической партии вплоть до последнего времени оставалась действенным рычагом, открывающим дорогу во власть. Объясняется это достаточно высокой степенью влияния губернатора Николая Максюты, приостановившего членство в КПРФ только в 2007 году. Не меньшим влиянием обладает региональный лидер коммунистов Алевтина Апарина, депутат Госдумы РФ всех созывов, которая в рейтинге 2003 года по степени влиятельности обходила губернатора, оказавшись на первой строчке — Максюта занял вторую. КПРФ дала волгоградской элите молодого амбициозного политика Романа Гребенникова, сначала избиравшегося от партии в областную Думу и ставшего самым молодым в России спикером (на момент избрания Гребенникову было 27 лет), а в прошлом году при поддержке коммунистов занявшего пост мэра Волгограда.
Cтарая волгоградская элита с момента прихода к власти Николая Максюты опирается на существенный финансовый ресурс — нефтяной бизнес, в частности, структуры НК «ЛУКОЙЛ». Считается, что именно тесным контактам с региональными главами холдинга и лично президентом «ЛУКОЙЛа» Вагитом Алекперовым волгоградский губернатор обязан своим политическим долголетием. Поэтому в рейтинге закономерно присутствует глава ОАО «ЛУКОЙЛ-Нижневолжскнефть» Николай Николаев — в 2003 году его называли третьим по степени политического влияния человеком в области. Правда, в 2007 году он занял 13-ю строку. Такое резкое снижение позиций — своего рода знак, говорящий о начале ротации волгоградской элиты и постепенном падении влияния действующей верхушки.
Процесс замещения политэлиты советского призыва новой, более молодой командой идёт в Волгоградской области с начала 2000-х годов. Особенно активно обновление происходит на уровне законодательной власти региона — в 2003 году среди наиболее влиятельных политиков были названы только три депутата областной думы, в 2007 году — девять.
Ещё один путь в региональную элиту лежит через обе ветви власти города Волгограда — в 2007 году в рейтинг попали три местных законодателя, тогда как четыре года назад депутаты этого уровня среди влиятельных людей региона не назывались вообще. Исполнительная власть в столице региона также является ресурсом для обновления региональной элиты. В рейтинге фигурирует, например, Ролан Херианов, человек из команды экс-мэра Евгения Ищенко, вместе с ним пришедший в местную власть. Ранее политикой не занимавшийся, Херианов после судебного процесса над бывшим шефом баллотировался на пост главы Волгограда, а после избрался в гордуму и, вполне возможно, будет претендовать на место спикера. В 2007 году мэром Волгограда стал Роман Гребенников, после своей победы на выборах поспешивший расстаться с КПРФ и сформировавший вокруг себя отдельную группу, которая сегодня имеет все предпосылки для того, чтобы укрепиться в числе самых влиятельных людей области.
В марте следующего года в регионе пройдут очередные выборы в областную Думу, которые могут ещё более серьёзно изменить политическое пространство Волгоградской области. За места в законодательной власти будут бороться не только партии, но и отдельные группы внутри той же «Единой России» (их будет как минимум три — сформированных вокруг нынешнего спикера облдумы Виталия Лихачёва, вице-губернатора Юрия Сизова и мэра Романа Гребенникова).
В 2009 году истекают полномочия губернатора Николая Максюты. Борьба за политическое влияние в регионе сегодня — это, фактически, борьба за будущие позиции в исполнительной власти региона, а возможно, и за губернаторский пост.
Временно потерянный край
Существенная часть рейтинга самых влиятельных лиц Ставрополья к моменту публикации уже устарела. Сам этот факт немало говорит о политической среде края. В рейтинге выбывших мы отметили красным — от губернатора до руководства областного центра. В анонимных интервью эксперты очень невысоко оценили состояние элиты на Ставрополье. Главное — неспособность провести преобразования, взять на себя ответственность, объединиться для решения необходимых задач, отсутствие лидера. По этой причине логичным выглядит присутствие на второй позиции в рейтинге митрополита Феофана, который лишь немного проигрывает в уровне влиятельности губернатору, хотя много — в упоминаемости.
В ближайшее время Ставрополье, по всей видимости, ожидают заметные перемены (см. «Чистка рядов началась»). Достаточно сказать, что ряд фигур, занимающих в рейтинговой таблице далеко не последние строчки, на Ставрополье если и появятся вновь, то нескоро. Так, за период, прошедший с момента исследования, из региона успели выбыть оба бывших вице-губернатора Борис Калиничев и Анатолий Воропаев, мэр Ставрополя Дмитрий Кузьмин (находится в международном розыске), экс-спикер краевой Думы и бывший вице-мэр Ставрополя Андрей Уткин (содержится в СИЗО Ростова-на-Дону), главный федеральный инспектор Александр Коробейников, занявший аналогичную должность в Карачаево-Черкесии. В значительной степени утратил связь с регионом бывший вице-спикер Госдумы РФ Владимир Катренко, избиравшийся от Ставрополья — он перешёл на работу в Счётную палату РФ. Не исключено, что в ближайшее время регион покинет и теперь уже экс-губернатор Александр Черногоров, которому прочат почётную должность в Москве.
Столь оперативная «зачистка» региональной элиты возможна, пожалуй, только в ситуации, когда политическая система не имеет стержня и потому крайне неустойчива. Ставрополье такой характеристике вполне соответствует. Как выразился один из интервьюируемых, субъекты ставропольской политики — это «кружки по интересам».
До недавнего времени на Ставрополье можно было выделить несколько влиятельных групп, «верхушки» которых как раз и вошли в представленный рейтинг. Первая группа концентрировалась вокруг региональной власти, возглавляемой Александром Черногоровым. К губернаторскому кругу условно можно было отнести и наиболее влиятельных депутатов из прежнего (до марта 2007 года) состава краевого парламента — как правило, совмещавших депутатскую деятельность с руководством крупными предприятиями края. Однако, говоря о влиятельности губернаторской группы, надо отметить, что в данном случае речь идёт, скорее, о значимости самого губернаторского поста, а не о деятельности г-на Черногорова. За 10 лет управления регионом ему так и не удалось стать настоящим лидером, способным консолидировать местную элиту. В итоге в марте прошлого года это привело к скандальным выборам в региональный парламент, на которых в полной мере проявила себя ещё одна влиятельная группа, сплотившаяся вокруг руководства города Ставрополя и мэра Дмитрия Кузьмина. Под флагом «Справедливой России» им удалось получить большинство в краевой Думе и почти на год противопоставить законодательную власть региона исполнительной. Эта часть ставропольской элиты оказалась обезглавленной в конце прошлого — начале этого года, когда на её лидеров были заведены уголовные дела.
В качестве ещё одного значимого сегмента местной элиты следует рассматривать так называемый силовой блок, из которого в рейтинге представлен начальник краевого ГУВД Николай Гончаров, по словам местных наблюдателей, имевший даже губернаторские амбиции. Сегодня силовики получили и весьма мощное лобби в краевой Думе, которую после «зачистки от справороссов» возглавил Дмитрий Еделев, сын заместителя главы МВД РФ Аркадия Еделева, курирующего оперативную обстановку на Северном Кавказе. Есть основания полагать, что влияние этого блока в регионе будет усиливаться.
C назначением нового губернатора Валерия Гаевского на Ставрополье начинается новый виток развития. Бывшему заместителю губернатора края Гаевскому предстоит сделать то, чего не удалось его предшественнику — консолидировать разобщённый регион, выстроить конструктивные взаимоотношения между различными группами влияния, иными словами — сформировать новое ядро политической элиты.
Механизмы рекрутирования
В подробных интервью с экспертами, чьи мнения легли в основу региональных рейтингов влиятельности, неоднократно звучала мысль о том, что время, когда любой мог попасть в круг политически влиятельных людей, прошло. Да, в какой-то момент постсоветской истории шансы могли быть почти у всех умеющих работать локтями и языком. И, в общем-то, мысль о том, что теперь этого недостаточно, вполне радует. Ведь очевидно, что, скажем, ноша министра экономики не по плечу слесарю. Но с другой стороны, признание того, что простой смертный не вхож в круг претендующих на всевластие и бессмертие слуг народа, рождает мысль о кастовой замкнутости элит. А ведь в отсутствии полноценных механизмов рекрутирования элита вырождается.
Главным механизмом формирования элиты в советское время был комсомол, который давал важный социальный опыт общественной деятельности и заодно отделял искренних активистов от людей с фигой в кармане. Вот эти активисты являются и сегодня существенной частью элиты всех уровней. Это был очень понятно работающий социальный лифт. Подавляющее большинство участников нынешнего рейтинга имеют опыт советской партийной работы.
Однако приводимые ниже биографические справки о самых влиятельных политиках региона показывают, что люди, родившиеся после 1960 года, чаще всего не сделали советской партийной карьеры. Они, как минимум, не успели её сделать. Когда начались бурные перемены, им было максимум по 25 лет. Особенность этого поколения — наличие строки, свидетельствующей об опыте управленческой работы в бизнесе. Бизнес дал им во многом те же навыки, что предыдущему поколению — комсомол.
На примере этих же людей видно, что на определённом этапе развития бизнеса у них рождается потребность выполнять представительскую функцию — и они выставляют свои кандидатуры на выборы. Впрочем, конечно, не надо переоценивать естественную работоспособность этого механизма — ему помогает работать предварительное согласование кандидатур, т. е. разрешение выбираться.
Есть, однако, и тонкая прослойка людей, профессионально реализующих собственные предпринимательские и политические амбиции и не пытающихся получить сверху разрешение на их удовлетворение. Этот слой можно назвать профессионалами второго ряда — они всегда на вторых ролях в местной политике, но это отставание компенсируется самостоятельностью и творческим началом.
Перечень сфер жизни, представители которой вошли в рейтинги влиятельности, чрезвычайно краток. Прежде всего, это власть и бизнес. Наука, общественные организации, СМИ пока попадают в число таких сфер очень редко. Примечательно, что приводимые рейтинги показывают, что чем стабильнее политическая система, тем больше позиций в списке самых влиятельных занимают чиновники и бизнесмены. А лидер по числу представителей элиты, не являющихся ни теми, ни другими — Волгоградская область, где в рейтинг попали и бывший ректор местной академии Госслужбы Михаил Сукиасян, и председатель совета директоров предприятий и организаций Волгоградской области Анатолий Бакулин, и председатель Общественной палаты области Максим Загорулько, и главный редактор газеты «Интер» Ефим Шустерман. Пока не совсем ясно, является ли наличие такого рода позиций в рейтинге советским рудиментом, который ещё будет преодолеваться, или же это уже элементы нового базиса политической системы региона — данных пока явно не хватает. Однако очевидно, что наука, профсоюзы, СМИ, творческая интеллигенция должны в новом качестве встроиться в политическую систему, которая усилит с их приходом свою способность и готовность вырабатывать достойное качество жизни для населения.
В регионах с до конца не установившейся политической системой механизмы рекрутирования имеют свои особенности. В частности, законодатели здесь в полной мере являются кадровым резервом для исполнительной ветви власти. Так, за время, прошедшее после проведения исследования, депутат Госдумы от Волгоградской области Василий Галушкин стал заместителем губернатора, руководство мэрии Волгограда, откуда ушла команда бывшего главы города Евгения Ищенко, тоже во многом пополнилось благодаря депутатам областной Думы. А вот в Ростовской области и Краснодарском крае исполнительная и законодательная власть — это фактически два лагеря. Чиновник может уйти в Совет Федерации или в местный парламент — это всегда будет восприниматься так, будто он отошёл от дел. И наоборот — для законодателей путь в исполнительную власть практически закрыт. Если в Краснодарском крае есть несколько исключений из этого правила — и, прежде всего, сам губернатор Александр Ткачёв, прошедший путь законодателя, — то в Ростовской области практически вся исполнительная власть сформирована из людей, биография которых «не запятнана» законодательной деятельностью. Путь законодателя здесь — это путь бизнесменов и профессиональных политиков. Впрочем, их можно воспринимать как отложенный кадровый резерв.
Задача содействовать формированию таких социальных лифтов, которые позволяли бы самым достойным попадать в политическую элиту, Дмитрием Медведевым, судя по его выступлениям, хорошо осознаётся. Это долгая работа, предполагающая и новое качество высшего образования, и расширение списка общественных организаций, включённых в государственную работу, и изменение статуса представителей науки, искусства, СМИ.
В подготовке материалов принимали участие Игорь Ярмизин и Антон Косатухин
