На фотоколлаже одного из участников Grani.net Владимира Рябчикова золотые монеты сыплются на двух бомжей, прикорнувших у мусорных баков. Сыплются они прямо с «репродукции» огромной картины, украсившей потрескавшиеся стены ветхого особняка. На сказочный холст с недоверием взирают помянутые киники ростовских подворотен. Разумеется, и картина в картине, и сам коллаж — дело рук Рябчикова, использовавшего городские натурные фотосъёмки для своих символических медиа-манипуляций.

Не исключено, что с таким же недоумением созерцали традиционные посетители музея — мамы и дети, члены СХ РФ, преподаватели изо и чиновники минкульта — компьютерную фотографику Игоря Ваганова. Если вполне себе классик-модернист Рябчиков выступил с умеренной программой — распечатал компьютерные коллажи собственных картин и вставил их в рамочки, анимацию тоже нарезал из своих живописных сюжетов, то Ваганов, чьё имя связано с альтернативными движениями ещё конца восьмидесятых, раскрылся на все сто в любимой им психоделической манере. Киберпространство, по мнению старожила ростовского андеграунда, успешно конкурирует с эффектом от приёма ЛСД.

Проект включил в себя медийные работы Ваганова, Рябчикова, волгоградских и зарубежных авторов («Форвард 2018»), а также фестиваль короткого метра (вагановский проект «Чужие»).

Грани есть

Название выставки сулило некий выход за грани — и он состоялся. Весь потенциал неполиткорректности раскрылся в программе «Чужие», составленной Вагановым специально для единственного показа на следующий день после открытия.

Как бренд, рамочное название «Чужие» сохраняется ещё с 2005 года. Тогда вагановский фестиваль порадовал любителей экспериментального кино: огромная поляна на левом берегу Дона оглашалась скрипами и криками из демонстрируемых на экране кино- и видеоработ Яна Шванкмайера, Гая Меддина, молодого Дэвида Линча и десятка других авангардных режиссеров. Публика знала, на что шла, а окружающая природа была тоже не против. Теперь же вышел прямо-таки конфуз.

Уже на первой короткометражке — скандальной семиминутной «Алисии» Хайме Белагуэро — нервы одной из научных сотрудниц музея не выдержали. Под советские по стилю и духу комментарии показ был прекращён — к сожалению алчущих продолжения зрителей, заплативших, кстати, за вход отнюдь не виртуальные деньги. Несомненно, сюжет о галлюциногенном путешествии девочки-подростка по лабиринту тела, с привычными для любителя хоррора Белагуэро менструальным осквернением Библии, вампиризмом, садомазохизмом и тому подобными штуками, не назовёшь академичным. Вопрос в другом: на что надеялась цензура музея, принимая под свои сени стопроцентного альтернативщика Ваганова? Можно было хотя бы зайти на сайт его легендарного музыкально-критического проекта Achtung Baby! или ознакомиться с программой «Чужих» четырёхлетней давности. И в чём, собственно, состояло курирование его проекта, содержание которого, как оказалось, полностью известно лишь самому Ваганову?

Впрочем, всё это вышло опять же очень по-советски: под аполитичного Рябчикова протащили кусочек ершистого андеграунда. Кроме того, успели-таки показать под занавес и неизвестную короткометражку Ролана Быкова «Люба» — потрясающую вещь об истоках насилия и страха в детской душе. На открытии Grani.net директор музея Светлана Крузе выразила уверенность, что современная художественная жизнь, несмотря на постмодерное присвоение всего и вся, существует, и музей будет осваивать новые территории. А Игорь Ваганов подчеркнул: «Мы не хотим создавать законченный продукт, мы хотим создать прецедент».

Мальдорор жив

Ключевой фигурой события Grani.net в итоге явился именно Ваганов, а не коммерчески успешный Владимир Рябчиков, который в медиа-арт пришёл скорее из технического любопытства.

Игорь Ваганов — из тех, кто участвовал в международном процессе contemporary art ещё в СССР, когда процесс этот звался «интернациональным», а интервью у недоступных персонажей впервые брались через электронную почту. Сегодня он, как и сотни деятельных соотечественников, участвует в проектах, проплаченных грантами всевозможных фондов (Amnesty International, Green Peace). Однако, если сейчас модно быть «левым», он по-прежнему остаётся «правым», а в целом просто следует внутренней логике свободного художника: тихо живёт в Ростове, периодически выбираясь в мир с проектом, выставкой, идеей. Периодически получает призы, периодически — нет. Актуален, но не ангажирован. Инвестировать в свой художественный активизм не научился.

А потому убедителен, когда работает с цитатами из Питера Гринуэя, Уильяма Берроуза, голливудских блокбастеров или маргинальных сюрреалистов: ощутимы не тяга к провокационным персонажам и не игры с мейнстримом, а органика творческого произрастания. Своё пристрастие к медиа-арту выводит из поисков иных способов видения. Есть в этом, наверное, и характерная для альтернативщика эпохи заката СССР поэтизация техногенного как Чужого, Запада — как Другого. Есть и последствия работы в масс-медиа, апроприировавших целый ряд технологий и художественных идей (Ваганов и сегодня пишет о современной музыке, фотографии, кино). По его словам, в какой-то момент возникло желание самому иллюстрировать свои журналистские материалы, чем он и занимается.

«Я закончил Прибалтийскую академию художеств, — рассказывает Игорь Ваганов. — В принципе, я живописец по профессии. Рисовал всегда, но так сложилось, что после смерти отца я порубил и сжёг свои картины — мама спасла лишь несколько работ. Живопись я бросил. А потом было так: читал в советские времена журналы “Англия”, “Америка”. Первая статья о компьютерном искусстве проникла сюда, кажется, году в 1983-м. У нас и персональных компьютеров-то не было, и слышно ничего не было о таком. И когда компьютеры появились, я стал пробовать, узнавать новое от людей за рубежом, с которыми общаюсь, изучать современное визуальное искусство. Потом сделал два фестиваля видеоарта open air в Ростове. Люди спрашивали: как это — делать фестиваль, а самому не попробовать? Я понял, что время это придёт. В медиа-арте меня привлекают широкие художественные возможности: можно сканировать, использовать кадр, фото, линии, скорость, звук, всё это запихивать, выворачивать наизнанку. И в итоге появляются странные работы. Их надо выводить на экран, а не распечатывать, потому что получается плоско, статично».

Мaldoror_is_dead — название блога Ваганова, с отсылкой к одноимённой композиции группы Current 93. Но, конечно, и к легендарному мистификатору/мистификации Лотреамону, искушавшему, с воистину убийственным юмором, одного за другим новых романтиков начиная с последней трети позапрошлого века.

Рывок в совриск

Что такое российский, а в особенности провинциальный, видеоарт в контексте совриска (жаргонное словечко русских кураторов для contemporary art), хорошо знает Фёдор Ермолов. Видеоарт на открытии Grani.net был представлен третьим, коллективным, участником проекта — волгоградской программой 2008 года «Форвард 2018». Этот международный фестиваль, собравший работы авторов более 30 стран, вряд ли претендует по своему уровню на статус законодателя моды в современном медиа-арте. И всё-таки для города «красного пояса» сам факт внедрения неформатного искусства — уже что-то новое. А инициатором рывка выступил человек из академической среды: Фёдор Ермолов является научным сотрудником государственного Музея изобразительного искусства Волгограда.

Несколько лет подряд он организует видеофестивали в городе-герое, вошедшем пока в арт-маршруты лишь монументальной соцреалистической Родиной-Матерью Евгения Вучетича. «Наш видеоарт молод, эклектичен и брутален, — констатирует г-н Ермолов. — Брутален не в плане эстетики, а в плане грубого, неряшливого исполнения, слабых технологий. За рубежом по-прежнему от нас ждут ушанки, чего-то, сделанного на коленке. Так что наши молодые выезжают на эпатажности — а о зрелости концептуальной говорить почти не приходится. Хотя иногда даже начинающий автор интуитивно чувствует язык жанра».

Спонсоров для прошлогоднего фестиваля найти не удалось, поэтому «Форвард-2018» финансировал сам Фёдор Ермолов из средств, вырученных за лекции о современных кинотехнологиях в Волгоградском госуниверситете. Помогали и Волгоградский музей изобразительных искусств, на территории которого проходил фестиваль, и «Центр развития культурных инициатив “Ин Терра”». По мнению Фёдора Ермолова, одно из завоеваний состоявшихся проектов — это опыт преодоления дискриминации молодых авторов.

Видеоарт для живописца — тоже своего рода попытка самовысвобождения. Владимир Рябчиков, давно перебравшийся в Москву, заново открыл для себя в 2009 году Ростов как выставочную площадку. Участие в Grani.net — уже третий его ростовский проект. Как и большинство коллег по цеху, Рябчиков считает, что никакие технические новшества не отменят искусства писать красками и прочими подручными материалами. Относительно актуальщиков высказывается сдержанно: «Я этот пубертат в искусстве пережил. Бумажки рвать, инсталляции делать — пробовал я всё это. Но мне это скучно. Там нет души. Это может забавлять, удивлять, шокировать, но — не мой мир, мне в нём не комфортно. Я — за умение. Пятисекундные лавры расслабляют художника. А я корону из лысины не выращиваю». Разрушение в каких-либо видах претит Рябчикову, припоминающему в разговоре о солнце и свете: «Не люблю откровенную гадость. Ничего просто так не проходит. Разрушение откликнется. Например, среди моих работ есть образы старого, рушащегося Ростова, который почти не пытаются спасти. А ведь там чудесные мраморные колонны, ручная ковка начала прошлого века. Это грустно. Всё это рушится, и я, наблюдая это, разрушаюсь. В Москве происходит то же самое. Не могут законно снести старинный особняк — подожгли, и дело с концом. Несколько высоток на месте старого фонда — так экономический интерес побеждает — варварскими методами».

Медийный проект художник делает впервые. Вдохновил его как-то опыт с созданием ролика выставки небезызвестного (благодаря галеристу Герцеву) Нальби Бугашева. Родилась идея оживить собственные образы — из неё и вышли анимационные буратиноиды Рябчикова (фирменные персонажи художника). Как Буратино в сериях его картин бесконечно трансформируется — то в бедного Бурика с черепом, то в беспомощного Пьеро, то в бесноватого Арлекина — так и анимация даёт новый поворот уже созданным клише.

Грань между оживлением слегка потускневшего и сотворением живого в медиа-арте так же хрупка, как сами критерии современного искусства, располагаясь между вкусовым произволом, коммерческой конъюнктурой и политической модой. Однако без публичных проектов зритель не сможет даже поучаствовать в этой захватывающей лотерее.