Три года назад появление политика в роли участника сетевой жизни вызывало неодобрение, если не смех. Чиновники являли собой живописный пример того, как себя точно не надо вести в сети: они ничего не писали сами, пресс-служба, трудившаяся вместо них, писала ненужное и неинтересное. Они не реагировали на вопросы своих читателей — либо делали это как по инструкции Петра I, имея вид лихой и придурковатый, подзадоривая тем самым интернет-сообщество, с удовольствием глумившееся над беспомощностью дебютантов.

Сетевая эволюция расставила всё на свои места: интернет перестал восприниматься как обитель эскапистов и маргиналов. Декабрьские события окончательно подтвердили: в виртуальной среде бывает настоящий народ. Эпоха веба 2.0, или «Гугла», или Facebook — как ни назови — превратила интернет из способа пообщаться по доброй воле в инструмент коммуникации, с которым вынужден считаться любой, претендующий на публичность. Потому что если ты не выйдешь туда сам — тебя выведут против твоей воли. Число пользователей социальных сетей на Юге достигло той критической массы, при которой с её мнением приходится считаться.

Политикам это делать сложнее всего: они не привыкли работать с возражениями. Классика их общения с народом — подобострастные сюжеты на региональном телеканале и передовицы о достижениях регионального хозяйства. В сети так не получится: здесь, если ты задашься целью привлечь к себе внимание, надо быть готовым к тому, что за него придётся бороться, а добившись — защищаться. Здесь чисто статистически меньше голосов, чем на улице. Но специфика сетевой коммуникации такова, что эффективным общение будет только в том случае, если услышанным почувствует себя каждый, по крайней мере, высказавшийся по существу.

Первыми этой особенностью сетевого общения были шокированы крупные транснациональные компании, которые до какого-то момента делали как им удобно, а потом выяснилось, что один негативный отзыв обиженного потребителя может стать причиной падения акций. Так было с компанией Dell, которой оказался недоволен один словоохотливый журналист. За считанные дни после публикации отзыва эффект снежного кома тотального недовольства сервисом крупной компании вынудил её в корне поменять стратегию и тактику этого направления деятельности. Она осознала, что рынок теперь создаёт не она, а люди. А они делают это в сети.

Политики тоже узнали о себе много нового — и хорошими эти новости были только в рамках статистической погрешности. Выйдя в сеть, они очутились на рынке избирателей, и в подавляющем своём большинстве вынуждены были констатировать, что продуктом они являются слабым; быть может, не сами по себе — но на фоне всех остальных. Как сформулировала в книге «Эра Facebook» Клара Ших, интернет дал возможность каждому стать продюсером, а социальные сети превратили каждого в издателя. В сети — каждый сам себе политик, и тебе вовсе не обязательно быть губернатором для того, чтобы иметь большущий авторитет.

И если ты не готов столкнуться с сотнями и тысячами себе подобных, то интернет станет разрушителем твоего внутреннего мира. Но если ты зайдёшь сюда не с вопросом «что вы мне дадите?» а с вопросом «что вы хотите, чтобы я вам дал?», то можно выяснить, что в виртуальной реальности есть самая реальная возможность создать рынок практически любой услуги и почти любого размера. Более того, скоро, вероятно, это будет первое — а для кого-то и единственное — место, в которое станет иметь смысл идти продавать. Многие маркетологи прогнозируют тотальную смену потребительского поведения уже в обозримом будущем: покупатели начнут искать большинство необходимых товаров и услуг только в интернете, заходя в магазин в лучшем случае для того, чтобы забрать со склада вещь. В сети можно найти аудиторию для всего — от политической репутации до потребительского кредита, как это получается у краснодарского банка «Первомайский», например. До сих пор это была не самая очевидная мысль.