В конце января в Екатеринбурге гастролировал Юрий Башмет. Кульминацией двухдневной программы стало последнее сочинение Гии Канчели "Стикс", правом на исполнение которого безраздельно владеет знаменитый альтист. В Екатеринбурге лучше чем где бы то ни было в России известны крупные симфонические произведения Канчели. Именно здесь в 1987 году состоялся первый в его жизни авторский вечер, в 1996-м прошел фестиваль его музыки, два года назад музыка Канчели звучала на вечере памяти Авета Тертеряна.

У Гии Канчели грустные и беспредельно мудрые глаза - как сам он, как его музыка, знаменитые паузы, как его любимая тишина...

- Гия Александрович, вы не раз отмечали особое внимание нашего слушателя к вашей музыке, а однажды пожелали Карнеги-холлу аудиторию Екатеринбурга...

- Мне кажется, это касается не только моей музыки. Слушатель здесь внимателен по отношению к музыке вообще. После того как все изменилось, сохранить традиции филармонической жизни было очень сложно. Но, судя по Екатеринбургу, несмотря на видимые экономические проблемы, в России эти традиции живут. В нотной грамоте есть такие "вилки" - крещендо и диминуэндо. Сегодня я услышал на репетиции ваш оркестр, и могу сказать, что каждый раз, приезжая сюда, я слышу только крещендо. И я очень рад, что это крещендо не прекращается.

- Вы уже много лет живете за пределами и Грузии, и России. Сейчас, когда родина далеко, чувствуете ли вы связь вашего творчества с традициями грузинской культуры?

- Я родился и вырос в Грузии, всю сознательную жизнь прожил там. И хотел я этого или нет, но эта культура на меня влияла. Специально я никогда не занимался грузинским музыкальным фольклором, хотя и преклоняюсь перед нашим многоголосьем. Я стараюсь не использовать в своей музыке готовые образцы, фольклорные темы. Мне кажется, что люди, работающие в жанре симфонической и камерной музыки, не должны над этим задумываться. Вряд ли стоит заботиться о том, чтобы национальные корни были видны, чтобы они читались. Просто если ты вырос в определенной культуре и долгое время находишься в соприкосновении с ней, все равно в каком-то виде она потом проявится. Настоящие индивидуальности в литературе, поэзии, живописи, музыке своими произведениями обогащают ту культуру, в которой они выросли.

- В традициях грузинской культуры - радостное и, может быть, простое отношение к жизни... Ваша музыка всегда грустна. Пожалуй, веселой можно назвать только ту, которую вы написали к фильмам Георгия Данелии...

- Я семь картин сделал с Данелией, ценю его и люблю. Но, работая с ним, чувствуешь себя так, будто тебе присудили тюремный срок, настолько это тяжело и невыносимо. Он очень требователен к окружающим, и прежде всего потому, что требователен к себе. Хотя итог всегда положителен. Я с гордостью могу говорить о том, что в таких фильмах, как "Не горюй!", "Кин-дза-дза", "Мимино", звучит моя музыка.

- А с Робертом Стуруа работать так же непросто?

- Со Стуруа я сделал тридцать с лишним спектаклей. Сотрудничество началось, когда я заканчивал консерваторию в Тбилиси, в начале 70-х годов. Я писал музыку для всех его спектаклей, в Тбилиси, Москве, Аргентине, Финляндии, Англии... Мне очень легко с ним, потому что это необыкновенно музыкальный человек, ему Бог много дал от музыки... Любой музыкальный образ, если он близок Роберту, дает ему возможность найти новое сценическое решение. Со Стуруа - такое ощущение, что ты находишься в дорогом санатории, где тебя обхаживают, обласкивают, любят.

- В той музыке, которую вы пишете независимо от чьей-либо воли, в ваших крупных произведениях, огромную роль играет тишина. Вы умеете делать паузы звучащими и выразительными...

- Кто-то сказал, что после тишины самое прекрасное, что может существовать, - это музыка. Это высказывание я бы с удовольствием приписал себе. Я всегда стараюсь исходить из тишины и потом к ней возвращаться...

- Вы заранее знали, что исполнителем "Стикса" будет Юрий Башмет?

- Если б не было Башмета, не было бы и "Стикса". Последние лет пятнадцать я заведомо знаю, для кого пишу. Для меня это важно. Мне очень повезло: в моей жизни в разное время появлялись такие люди, как Данелия, Стуруа, Гидон Кремер, Юрий Башмет, Мстислав Ростропович. Эти люди несут в себе настолько сильную индивидуальность, что если знать, что пишешь для них, отгородить себя от этой мысли невозможно. Подсознательно ты все равно знаешь, что пишешь, например, для Башмета, и обязательно учитываешь его тембральные возможности, его умение вдруг начать разговаривать со Всевышним, подняться в непостижимые для остальных высоты.

Я пишу для Башмета не впервые. Однажды наступит момент, когда я пойму, что мне пора уходить. Я уверен, что мое последнее сочинение я тоже напишу для него...