Мир сегодня классику уважает, современность любит, раскручивает, инвестирует. Сегодняшний день живет самим собой. И даже на поиск подходящего определения энергии не тратит: в начале XX века нетрадиционное течение в изобразительном искусстве уважительно величали авангардом, теперь называют "актуальным искусством"; появившаяся в первой трети прошлого столетия нетрадиционная хореография звалась "модерн", сейчас - проще, по-русски - "современный танец". И это уже жанровое обозначение.

Танец как жанр

Событием в Екатеринбурге стал вечер современного танца, организованный Центром современного искусства. Были показаны три работы: этюды "Выход", "Река" и 40-минутное представление "Закитой" в постановке московского хореографа Александра Пепеляева. Концерт задумывался как благотворительный: центр хоть и современного искусства, однако условия его проживания - подвальное помещение в предсмертном состоянии. Благотворительная акция частично удалась, но главным в подобном деле остается акция художественная. Студенты Школы современного танца, существующей при ЦСИ, показали работы, которые ученическими не назовешь, это вполне зрелые произведения.

Если современный танец когда-то и восходил к балету, то теперь даже не выясняет с ним отношения: это отдельный вид искусства. Правда, самодостаточность его в России получила официальное подтверждение лишь в прошлом году: на главном театральном форуме страны "Золотая маска" появилась соответствующая номинация. Современному танцу свойственна отличная от балета эстетика движения. Густая до агрессии эмоциональность теснит здесь традиционную красивость, делает жест максимально красноречивым. "Contemporary dance" сравнивают с "развинчиванием" игрушки: движение разбивается на части, повторяется многократно. И никаких пуантов - здесь нередко танцуют босиком.

Парадокс: современный танец, по сути чрезвычайно демократичный, называют эстетским. Классический балет нам куда понятнее. Эстетика нетрадиционного всегда не для многих, а для "продвинутых". Причем нетрадиционное со временем отнюдь не обязательно становится привычным. Для его восприятия без определенной "натренированности глаза" не обойтись. Нечастые пока представления современного танца в екатеринбургских залах (а это чаще всего зал театра юного зрителя, которому впору давать двойное название - театр современного танца) собирают аншлаги: наш зритель уже натренировался.

Весь мир современный танец воспринимает как единую танцевальную площадку. Нормально и естественно выглядит то, что в Россию едет венгерский постановщик, работу которого оплачивает голландский фонд. Или американцы зачем-то тратят свои деньги, чтобы привезти уральских студентов-танцовщиков для выступления в Чикаго. Однако на этой единой танцевальной сцене возникают особые энергетические точки притяжения. Сегодня многие признают, что в России центр современного танца сформировался на Урале.

Вот цепочка фактов. Лучшая российская труппа современного танца прописана в Екатеринбурге. "Провинциальные танцы" стали первым обладателем "Золотой маски" в этом виде искусства, а еще в 1992 году, когда в стране понятия современного танца не существовало как такового, получили гран-при на конкурсе в Париже. Второй раз на той же "Золотой маске" скоро засветятся молодые, веселые "Киплинги". Удивительная трансформация в сторону интересующего нас жанра происходит с хореографической компанией "Балет Плюс". Это все Екатеринбург. Посмотрим шире: давно и прочно зарекомендовал себя челябинский театр современного танца, а пермский балет Евгения Панфилова можно не упоминать - он и так всем известен. В мало известном миру городе Североуральске Свердловской области несколько лет уже проходит яркий фестиваль "Класс" и уровень его все повышается. Есть Школа современного танца, речь идет о создании института. Неслучайным на этом фоне выглядит факт проведения крупнейшего международного фестиваля "Танцплантация" год назад именно на Урале. Сюда же после столичных гастролей нередко наведываются английские, голландские труппы.

Уральское лидерство на первый взгляд странно: Екатеринбург-Свердловск никогда не числился в балетных законодателях, не было здесь и приличной хореографической школы. Впрочем, именно в этом отсутствии можно увидеть причину сегодняшнего "присутствия".

Балетный критик Лариса Барыкина отслеживала историю развития современного танца в течение всех 10 - 12 лет его существования в России, сама входила в экспертный совет главного театрального фестиваля страны и уже приглашена участвовать в нынешнем году. Вот ее мнение:

- Современный танец развился прежде всего в провинции, где нет очень мощных традиций классического балета, как, скажем, в Санкт-Петербурге; традиций, которые можно назвать "охранительными". И еще - интеллектуально развитая среда, довольно толстенький слой тех, кому скучно от традиционного искусства и кто ищет нового в кинематографе, музыке, мультипликации, хореографии. Без подготовленной публики все новшества могли бы остаться на уровне кабинетных опытов. Подходящая почва плюс личности. В итоге сейчас на Урале можно говорить не об отдельных звездах, а о процессе. Одни переходят в разряд метров, от них отпочковываются новые группы и коллективы... Процесс идет.

Танец как валюта

Современный танец - один из наиболее динамично развивающихся творческих жанров в мире. На него и делает ставку бизнес от искусства, вкладывая немалые средства. На Урале, однако, процесс шел вполне стихийно, во всяком случае, не был связан с материальными (вложением средств) и "идеологическими" (как поддержка властей) предпосылками успеха.

Государство сегодня в состоянии поддерживать лишь то, что давно создано и успело себя зарекомендовать. Новое, из которого еще не известно, что выйдет, выживает само. Или не выживает. Между тем при умелом использовании современный танец мог бы стать нашей "визитной карточкой" для всего мира.

Лев Шульман, директор Центра современного искусства, утверждает, что благодаря центру через организацию фестивалей и отнюдь не только по хореографии, в город косвенным или прямым путем привлечено порядка 200 тысяч долларов. Деньги не ахти какие, однако если учесть, что это доход на ноль вложений, - рентабельность безумная. Остается поверить или не поверить заинтересованному лицу на слово, поскольку никто это специально не просчитывал. В подтверждение его принципиальной правоты может служить один факт: прибывшие на фестиваль "Танцплантация" иностранцы жили за свой счет, оставляя деньги в наших гостиницах, ресторанах, магазинах.

- Не обязательно торговать лесом, - утверждает Шульман. - Искусство такое же богатство, национальное достояние. Авет Тертерян как-то говорил, побывав в Екатеринбурге и посмотрев выступление нашей труппы современного танца: "Это же валюта!". Время быстрых денег прошло. Общий инвестиционный интерес к России уменьшается, и подогреть его можно разными способами, в том числе и искусственными - от слова "искусство". Для нас современный танец может стать тем паровозом, который вывезет за собой остальное.

Пока большинство екатеринбургских проектов в области современного танца проходит при поддержке западной стороны. Имеется некоторая подпитка от частного бизнеса, однако время, когда все уважающие себя бизнесмены "расписаны" по различным попечительским фондам, еще не пришло.

Какое будущее ждет современные танцы на Урале? Легко предположить два пути развития событий.

Идеальный выглядит так: сознательно поддерживается то, что возникло якобы само собой, но зарекомендовало себя как перспективное, в том числе экономически, направление. На Урале появляется "танц-хаус", в нем прописывается собственный "фирменный" фестиваль. Школа современного танца продолжает давать миру талантливых учеников, которые пополняют труппы местные и не только, возникает кафедра современного танца... Для этого помимо денежных вложений нужна сила, что объединила бы то разрозненное, что имеется. Лариса Барыкина: "Раньше такой силой были государственные структуры. Найдется ли такая сила сегодня?". Без этих двух составляющих события по-прежнему будут развиваться стихийно и вряд ли столь так успешно, как в начале пути.