Реформа электроэнергетики аналогична перестройке фундамента здания, в котором тем временем продолжается жизнь: работают люди, раздаются звонки, ездят лифты. Фундамент действительно плох, а во многих местах просто разрушен. И из-за этого наверху, в здании, все наперекосяк. При аварийном состоянии, ставя тут и там подпорки, проведя косметический ремонт, в нем можно еще работать. Между тем плохо продуманная реконструкция фундамента может привести к тому, что здание просто рухнет.

2,5 миллиарда и еще неизвестно сколько

Глобально у электроэнергетики две проблемы: низкая эффективность и неспособность обеспечить достаточный уровень инвестиций.

Содержание энергосистемы страны требует огромных капиталовложений. Оборудование на большинстве электростанций, особенно ГЭС, работает более 35 лет: это предельный срок службы фондов, введенных в эксплуатацию во второй половине 60-х годов (тогда ежегодно вводимые мощности достигали 8 - 10 ГВт). По мере увеличения износа требуются все большие средства на текущий ремонт. Кроме того, старые технологии неэффективны: почти все станции, использующие в качестве топлива газ, построены по паротурбинному циклу. Коэффициент полезного действия в этом случае почти в полтора раза ниже, чем при парогазовой технологии, используемой в большинстве развитых стран.

Проблема инвестиций, несмотря на всю остроту, вторична. Хотя бы потому, что ни один здравомыслящий инвестор не придет в отрасль, которая несет на себе такой объем социальных обязательств. Из-за действующей системы косвенного субсидирования населения электроэнергетика теряет миллиарды рублей. Можно годами не оплачивать услуги коммунальщиков, энергетиков, газовиков и не нести при этом никаких значимых санкций. Энергетики вынуждены бесплатно кредитовать население, отпуская ему электро- и тепловую энергию, которая оплачивается со значительным опозданием. Плюс в цепочке задействованы муниципальные структуры, которые, будучи посредниками в расчетах между населением и энергетиками за тепло, придерживают часть платежей и тем самым бесплатно кредитуются у энергетиков. Часть непроизводственных затрат переложена на производственный сектор, для которого установлены более высокие тарифы, чем для населения.

Система косвенного субсидирования населения функционирует точно так же, как сложившаяся во второй половине 90-х система глобальных неплатежей в производственном секторе. И рецепты ее реформирования надо искать там. Институт неплатежей в реальном секторе длительное время сохранял устойчивость благодаря сочетанию мощных экономических стимулов к просрочке платежа и отсутствия значимых санкций за каждый неплатеж. Этот феномен в экономической литературе известен как институциональная ловушка: возникновение явления, невыгодного для экономики в целом, но выгодного для конкретного экономического агента. Предприятию выгодно бесплатно финансироваться за счет просрочки платежей естественным монополиям, бюджету. Таких предприятий было очень много, и кредиторы не могли принудить их платить вовремя. Дополнительную устойчивость системе придавала крайне низкая платежеспособность предприятий. Именно поэтому попытки правительства реструктуризировать долги (а они предпринимались почти каждый год) эффекта не давали.

С улучшением финансового положения большинства компаний в период 1999 - 2001 годов главный побудительный стимул для неоплаты исчез. И баланс оказался нарушен. Толчок процессу сокращения задолженности дала и реструктуризация долгов, предложенная энергетиками и налоговиками. Плюс с 1998 года с введением в действие нового варианта закона о банкротстве появилась реальная возможность быстро банкротить должников (к сожалению, слишком быстро, но это уже другая история), которая побуждала предприятия с не самым плохим финансовым положением не создавать себе дополнительные риски, задерживая платежи.

В отношении граждан дело складывается иначе. Если выпуск валового продукта (и тем более промышленной продукции) по итогам 2001 года превысил уровень 1994 года, что повлияло на улучшение платежеспособности производственного сектора, то реальные доходы населения пока не вернулись даже к уровню 1997-го. Соответственно тот фактор, который сыграл решающую роль для реального сектора экономики, для сектора домашних хозяйств начал действовать только в прошлом году. О том, что он все же заработал, свидетельствует расширение внутреннего потребительского спроса в 2001-м, которое почти на 40% обеспечило прирост конечного спроса на продукцию.

Таким образом, именно сейчас сложился самый подходящий момент для того, чтобы разрушить контур неплатежей в системе население - энергетика. Для этого нужно, как и в случае с промышленными потребителями: а) ужесточить механизм санкций за неуплату; б) облегчить условия оплаты. Последние действия Свердловэнерго по созданию Екатеринбургской электросетевой компании хорошо вписываются в эту стратегию (напомним: компания организована в конце 2001 года, 85% принадлежит Свердловэнерго, 15% - городу). Отсутствие лишних посредников в цепочке расчетов, упрощение порядка оплаты положительно повлияют на собираемость платежей. Однако задачу ужесточения санкций за несвоевременную уплату энергетикам самостоятельно не решить. Определенных успехов можно, конечно, добиться, действуя в связке с местными властями или самостоятельно работая с должниками. Но глобально проблему сможет решить только развитие системы, аналогичной системе банкротства граждан в развитых странах. В главе IX Закона о банкротстве от 1998 года прописана процедура банкротства граждан, однако для ее вступления в силу необходимо как минимум внести соответствующие изменения в Гражданский кодекс. Даже после того, как эта глава вступит в силу, пройдет еще немалый срок, прежде чем система начнет нормально работать (аналогия - институт банкротства юридических лиц). При этом ничего страшного или асоциального в такой системе нет. Наоборот, она даст возможность цивилизованно принудить граждан платить по долгам, облегчит процедуру возврата долга. В Америке, кстати, ежегодно происходит двести-триста тысяч банкротств граждан - и ничего, никаких социальных взрывов.

Значительный потенциал развития энергетики кроется в устранении непроизводительных расходов, возникающих за счет стандартных для России "пороков монополиста": отсутствия должного контроля затрат, неэффективного управления, откачки средств в подконтрольные менеджменту структуры. По оценкам авторов законопроекта "Об энергетике", совокупные ежегодные избыточные расходы в энергетической отрасли составляют около 2 млрд долларов. Плюс еще около полумиллиарда долларов ежегодно тратится на содержание избыточных неиспользуемых мощностей. Это почти в четыре раза больше, чем совокупный отраслевой фонд энергетиков, и составляет примерно 1% ВВП. Эти расходы переложены на потребителя, а затратный механизм ценообразования никак не способствует их снижению.

Для преодоления всех этих недостатков совсем необязательно создавать конкурентный рынок электроэнергии и дробить энергосистему. Но если отбросить конфетную обертку, то причину необходимости реформы электроэнергетики можно сформулировать и так: государство не в силах обеспечить эффективное развитие энергетической отрасли и привлечь в нее достаточный объем инвестиций, и осознает это. В связи с чем планирует переложить задачу на внешних инвесторов, которые обеспечат инвестиции и повышение эффективности отрасли. Но кто они - эти внешние инвесторы?

Дележ пирога

За последнее десятилетие мы неоднократно переживали приватизацию тех или иных объектов собственности и даже целых отраслей. Поэтому можно достаточно точно спрогнозировать процессы, которые начнутся в скором времени в энергетике. С одной стороны, наиболее конкурентоспособные генерирующие компании будут перераспределять в свою пользу самых платежеспособных потребителей. С другой - наиболее энергоемкие потребители постараются получить контроль над станциями. И рядом будет стоять высшее руководство энергосистемы, которое вряд ли откажется от попытки сохранить за собой такой лакомый кусок.

Многое будет зависеть от начального распределения мощностей по генерирующим компаниям. Если, как предлагает РАО ЕЭС, ГЭС и ТЭС будут разделены по разным компаниям, то те компании, в состав которых войдут ГЭС, получат решающее конкурентное преимущество в виде самой низкой себестоимости (она ниже себестоимости выработки на тепловых станциях почти вдвое). В этом случае дешевая энергия ГЭС для крупных потребителей будет вне конкуренции - и эти компании получат самую лучшую клиентуру. Следующая группа потребителей отойдет к атомным станциям, которые войдут в атомную оптовую генерирующую компанию на базе Росэнергоатома. Третья, наименее платежеспособная группа будет покупать энергию у тепловых станций. Такое разделение рынка приведет к формированию заведомо искаженной конкурентной среды и в перспективе может привести к концентрации энергетических активов вокруг наиболее привлекательных компаний и соответственно к монополизации отрасли. Правда, с одним отличием от теперешней: если сегодня государство худо-бедно контролирует электростанции, то в новой системе у него такой возможности не будет.

В борьбу за контроль над энергокомпаниями на этапе приватизации вступят энергоемкие компании-потребители: предприятия цветной металлургии, обладающие мощнейшим финансовым потенциалом, крупнейшие комбинаты черной металлургии, не имеющие собственных генерирующих мощностей. В случае либерализации экспорта электроэнергии не исключен интерес и со стороны других групп. Причины для него вполне конкретны: снизить для себя затраты на электроэнергию. Это огромное конкурентное преимущество для энергоемких производств. Понятно, что весь лоббистский и финансовый потенциал того же "Русского алюминия" будет пущен на получение контроля над гидроэлектростанциями, находящимися поблизости от алюминиевых заводов компании. Покупать полностью оптовые генерирующие компании вместе с входящими в них ГРЭС невыгодно. Поэтому стратегически наиболее удачное решение таково: лоббирование идеи объединения ГЭС в одну оптовую генерирующую компанию - и получение контроля над ней. Учитывая относительно низкую себестоимость выработки энергии на ГЭС и независимость от постоянно растущей цены на топливо (газ, мазут), такое приобретение будет крайне удачным вложением средств.

Идея разделения ТЭС и ГЭС по разным генерирующим компаниям не противоречит интересам и менеджмента РАО ЕЭС. Российская специфика такова, что государственные чиновники часто становятся бизнесменами в результате удачно проведенной приватизации. Можно предположить, что руководители энергосистемы будут активно бороться за вверенные им активы, а концентрация самых привлекательных активов в одном месте облегчит процедуру получения контроля. Эту версию подтверждает и то, что РАО ЕЭС высказалось за создание отдельных генерирующих компаний на базе ГЭС, без включения в них теплоэлектростанций.

Условия эксперимента

Неэффективность инфраструктурных отраслей тормозит рост всей экономики, и рано или поздно браться за реформу жилищно-коммунальной сферы, электроэнергетики, МПС придется. Это очень ответственная и рискованная задача, тем более что готовых рецептов ее решения нет. (Вряд ли можно в качестве готовых рецептов рассматривать варианты реформирования энергетики, предпринятые в конце 90-х в Европе и Америке: их результаты, как негативные, так и позитивные, просто не успели еще в полной мере проявиться.) Но сам факт - возьмется ли государство за решение этой проблемы или предпочтет сознательно тратить впустую все возрастающую долю общественного продукта - станет важным показателем конкурентоспособности российской экономики. Потому что, по словам известного экономиста Фридриха фон Хайека, "общество, которое в наибольшей степени допускает опыты и эксперименты, более других обществ способно решать свои проблемы". Узловыми же моментами успеха реформы станут два фактора:

- способность государства системно устранить причины, поддерживающие неплатежи в расчетах между населением и энергетиками (очевидно, что политическая воля для проведения этой непопулярной инициативы будет таять по мере приближения следующих выборов);

- способность обеспечить реальную децентрализацию отрасли и не дать возможность той или иной группе получить решающее влияние на энергосистему. Это сделать еще сложнее, учитывая мощные финансовые и политические возможности потенциальных "акционеров" генерирующих компаний. Не говоря уже о возможном приходе иностранных энергетических концернов на российский рынок.

Конечно, даже соблюдение этих условий еще не означает стопроцентной гарантии успеха дела. Он будет определяться исключительно способностью правительства эффективно реагировать на те или иные отклонения в процессе реформирования.