Во Франции, в небольшом городке Арк-и-Сенан, ставшем на текущее десятилетие средоточием архитектурной мысли мира, есть необычные часы. Выполненные швейцарской фирмой "Tissot" по специальному заказу, трехметровые в диаметре, они, как и положено, имеют 12 секторов. Но обозначения секторов не цифровые, а именные: это названия городов мира, признанных идеальными с точки зрения градостроительства и архитектуры. В числе двенадцати - единственный российский город Екатеринбург, рядом с Нью-Йорком и Нью-Дели, Стокгольмом и Рио-де-Жанейро, Берном и Каиром.

Нажав на кнопку "Екатеринбург", на специальном мониторе можно увидеть город в настоящий момент времени. У нас установлена камера с видом на центральную площадь. И екатеринбуржцы, прогуливающиеся по центру столицы Урала, и наши дома, тротуары и трамваи - все это предстанет взору любопытствующего посетителя выставок "Часы мира" и "В поисках идеального города". Выставки посещает около полумиллиона человек в год. Продлятся они еще несколько лет.

Время "Е"

270 лет назад Екатеринбург был идеальным городом. У каждого нормального екатеринбуржца этот тезис вызывает не изумление даже, а недоверие и усмешку. Мы взращены на эпитетах город "серый", "бледный". Мы привыкли укорять местных градостроителей в бескрылости воображения и безликости воплощения. Да и вообще мы, как большинство русских, самокритичны до уничижения. Однако уральские ученые смогли доказать всему миру, но только не землякам, что Екатеринбург строился по гениальному в простоте, логике и продуманности проекту. К тому же оригинальному (в отличие от Санкт-Петербурга) и, главное, осуществленному.

Дело было так. В 1723 году Василий Татищев выбрал место для города-завода. Выбор оказался удачен. Разработкой плана строительства занялся инженер с архитектурным образованием Виллим де Геннин. Город был спроектирован в форме правильного каре с регулярным и четким расположением зданий: заводские сооружения в центре, жилые помещения по периметру. Река использовалась как естественная ось, главная улица создавалась перпендикулярно ей как ось искусственная. Город возводился как крепость с полной инфраструктурой (в том числе двумя соборами) внутри крепостных стен. Границы проходили примерно по нынешним улицам Мамина-Сибиряка (где находится редакция "Эксперт-Урала") и Московской. Безошибочные расчеты позволили осуществить намеченное. К 30-м годам XVIII века город был практически воплощен.

Чуть позже де Геннин описал все это в научном труде. Книгу подарили императрице Анне Иоанновне, перевели на французский, и она стала известна в Европе. В 60-х годах того же столетия основатель западноевропейского классицизма Клод-Николя Леду, проектируя также город-завод - королевские солеварни, явно испытал влияние сделанного в России: план города Шо во Франции очень напоминает план Екатеринбурга. Леду - архитектор признанный. Через труды его, других французских и итальянских зодчих архитектурные идеи отечественного производства вернулись к нам, но уже со штампом "заграница".

Обнаружил историческую архитектурную идеальность Екатеринбурга профессор Уральской архитектурно-художественной академии Александр Барабанов. Это ему принадлежит реконструкция планов старинного города и доведение их до сведения мирового градостроительного сообщества, которое, проявив объективность, признало Екатеринбург первым в мире индустриальным городом, созданным по специальному плану. До сих пор большинство крупных населенных пунктов вырастало из мелких: сторожевых слобод, поселков, торговых точек. Распространен такой ход событий: случайное, хаотичное возникновение и дальнейшие попытки упорядочить среду обитания. Екатеринбург представляет обратный путь: жесткость планировки при рождении - и свободное разрастание при жизни...

Город в свободном полете

Идеальность и вечность - понятия разнонаправленные. Ничто, в том числе и город, не может быть безупреченым всегда. Екатеринбург был таковым в начале жизненного пути. Нью-Йорк стал им в расцвете, когда был создан down town, деловой центр, ставший сегодня его символом. Сингапур, тоже вошедший в число 12, стал идеальным с архитектурной точки зрения в 60-е годы XX века: мегаполис строился без нарушения исторической основы, прошлое сохранялось в виде вкраплений в современный стиль. В общем, каждый идеальный город идеален по-своему и в свое время.

Екатеринбург, еще Петром I позиционированный как столица региона, не задержался в ранге города-завода, как собратья Нижний Тагил и Невьянск. Быстро потеряв первоначальную плановость, он зажил рядовой "столичной" жизнью. Перенес "золотую лихорадку", давшую стране богатых купцов, а архитектуре - своеобразнейшее купеческое зодчество от деревянного модерна до шикарных каменных особняков. В постройках конструктивизма отразилась индустриализация. К концу века бывший когда-то четко спланированным город подошел в состоянии архитектурной хаотичности: разнообразие без стержня.

Есть два "порядка" наведения порядка: постоянно, чтобы не нарушался, и генерально, когда уже невмоготу жить в беспорядке. К концу XX века Екатеринбург созрел для этого. Последние годы наблюдается робкое стремление к упорядочению. Планы генеральный, стратегический пока еще только бумажные и словесные. Конкретика же представлена в виде нескольких конкурсов.

В прошлом году состоялся конкурс на проект екатеринбургского сити-центра. Место определено: на берегу городского пруда со стороны стадиона "Динамо". Один из проектов будущего делового центра принят к более детальному изучению. Силами студентов и преподавателей архитектурной академии сделано несколько проектов на тему Исторического сквера, разбитого на месте завода, давшего городу жизнь. Профессор Барабанов ситуацию с Историческим сквером (кстати, очень любимым горожанами) называет "скверным делом": нарушена историческая память, пустота создана там, где билось сердце.

Сегодня на главную городскую премию имени Татищева и де Геннина номинируется проект УГАХА "Архитектурно-художественное влияние Екатеринбурга на развитие градостроительной мысли в мире". Речь в нем идет прежде всего о прошлом: о взаимовлиянии русских и французских идей XVIII века. Данью будущему стал конкурс на проект "Идеальный город будущего" - полет фантазии молодых архитекторов. Александр Барабанов убежден, что если зодчество ориентируется на сегодняшние ценности и культурные стереотипы, оно обречено на провал. Однако полет, на который уральские градостроители все еще способны, привычно обрывается на стадии воплощения. Ни один из конкурсов, прошедших в последние несколько лет, не дал конкретного результата.

Не стал исключением и поиск символа города. Шума было много. Дело неоднозначное: символу надлежит быть и простым, и всеобщим одновременно. К примеру, в одном из арабских городов это километровая пирамида. Одно время Екатеринбург тяготел к тому, чтобы символом стало место смерти последнего русского царя. Архитекторы вместо уже почти построенного теперь Храма на Крови предлагали создать музей в виде огромного колокола, утопленного в земле - в память всех погибших. Однако символ этот был бы слишком горек. Сейчас на первый план выходит идея обыгрывания Екатеринбурга как места соединения двух частей света. "Евразийский синдром" проявляется повсеместно. Возможно, евразийская концепция и станет тем стержнем, что хоть немного позволит городу приблизиться к былой "идеальности".

Екатеринбург