Если бы не конверсия, эта фирма, наверное, и не возникла. Ее история началась с того, как группа высококвалифицированных инженеров-ракетчиков покинула стены родного НИИ машиностроения в Нижней Салде (Свердловская область) и ушла в свободное плавание.

В далеком 1989 году в судьбе Геннадия Горячева и его друзей-конструкторов, казалось, ничто не предвещало крутого поворота. Напротив, с окончанием гонки вооружений перед НИИ открылись новые перспективы - освоение мирной продукции. Институту позволили совершенствовать не только ракетные, но и автомобильные двигатели. Успех пришел быстро: салдинская система впрыска топлива была признана лучшей для автомобилей "Таврия". Почему Горячев со товарищи ушли из НИИ?

- Нам казалось странным, что наши разработки не находят реального применения, - вспоминает Горячев. - Только мы придумаем что-нибудь стоящее для "Таврии", нас кидают на Ижмаш, потом еще куда-нибудь. Мы начинаем скандалить, но ответа, почему чертежи копятся под сукном и не идут в дело, добиться не можем.

Понимание пришло чуть позже: руководству института и не нужны серийные разработки, оно хотело одного - льготных конверсионных кредитов. Под каждую новую программу поступала очередная порция денег, поэтому о реальном применении инженерных находок думать было некогда. Когда фарс с конверсией был раскрыт, Горячев и четверо его коллег ушли в частный бизнес. У каждого на руках - по логарифмической линейке и 100 рублей "расчетных". Фирму назвали без затей - НТЛ. В складчину купили на местном торфопредприятии потертый токарный станок, выпросили у мэрии Верхней Салды закуток на автобазе, отгородили его и принялись искать первые заказы.

За нас и за газ!

- У нас была очень хорошая разработка электробензонасоса, - рассказывает Геннадий. - Пытались ткнуться на ВАЗ, но там чужим не место. На ГАЗе один начальник отдела сказал: "Давайте попробуем пробить ваш продукт, но тогда владельцем фирмы должен быть я". Послали, куда подальше...

Удача улыбнулась на Ульяновском автозаводе. Так появился первый договор - на изготовление испытательного стенда и десяти электробензонасосов. Работы на полгода, но в условиях бешеной инфляции этот срок казался вечностью. Чтобы как-то свести концы с концами, все восемь сотрудников фирмы с 8 до 17 зарабатывали авторемонтом, а вечером садились за чертежи. Работали по 12 часов в день, о выходных и отпусках никто не думал, про обеды забывали. Горячев в обязательном порядке ввел для всех два перерыва на чай. Традиция двух чайных пауз сохранилась в компании и до сегодняшнего дня - в память о нелегком периоде становления... Денег не хватало катастрофически, но вся маломальская прибыль уходила на расширение производства. Горячев сутками мотался по области в поисках оборудования. С советских времен на заводах скопилось большое количество ненужных станков, присланных по разнарядке. Их НТЛ и прибирала к рукам. Разработали свою методику выравнивания станины: при помощи детской лазерной указки и нескольких зеркал. Это позволило уменьшить процент брака.

Десять салдинских насосов на УАЗе приняли с радостью, но вопрос о серийном производстве забуксовал. Тогда Горячев отправился в Старый Оскол, откуда поступало насосное оборудование для "Волг". Старооскольцы заказали небольшую партию электробензонасосов и купили у НТЛ всю документацию на них. "С нами честно рассчитались, и я привез астрономическую по тем временам сумму денег, - вспоминает Геннадий Сергеевич. - Как их потратить, вопрос не стоял - на новые станки и механизмы".

К тому времени фирма уже работала над двумя крупными заказами - делала испытательные стенды для Димитровградского автоагрегатного завода и Верхнесалдинского металлургического производственного объединения (ВСМПО). С задачами справилась успешно, но это были разовые заказы, а в НТЛ мечтали о серийном производстве. Счастливый случай явился в лице главного конструктора российско-германо-французской фирмы "Уромгаз", с которым Горячева свели общие знакомые. "Я прошел в его кабинет, начал что-то лепетать, мол, мы, научно-производственная компания в области машиностроения, можем ли быть вам полезны, - смеется Геннадий Сергеевич. - Он строго посмотрел на меня и отрезал: "Вас много тут терлось, я устал технические задания раздавать, никто ничего путного предложить не может...". От Чемезова я тогда впервые узнал, что природный газ, оказывается, абсолютно ничем не пахнет и его фирме позарез нужен дозатор, добавляющий в газ специальное пахучее вещество. Я выклянчил техзадание и отправился в Салду".

Через месяц перед Чемезовым лежало десять экспериментальных образцов дозаторов-одорантов. Удивлению не было предела. Горячев оставил продукцию для испытаний, а через два месяца напомнил о себе телефонным звонком.

- Как только я представился, в ответ услышал крик: "Вы куда пропали! Долго мы вас искать будем?! Срочно запускайте в производство партию дозаторов - 50 штук". Я чего-то бормочу про результаты испытаний. Опять кричат: "Да какие испытания, ваша продукция давно в работе!".

Cотрудничество НТЛ с газовиками вылилось в программу импортозамещения. На смену установке автоматического слива конденсата австрийской фирмы Fischer стоимостью 40 тысяч марок пришла аналогичная из Верхней Салды - за 40 тысяч рублей. Пробная партия была в семь штук, а сейчас на всех сепараторах газораспределительных станций "Уромгаза" красуется "Made in Russia".

Дальше - больше. В НТЛ посыпались заказы от других подразделений Уралтрансгаза. Последний отклик на просьбу - пистолет для заправки автомобилей газом. Во всем мире для этого используют краны. Нетехнологично - решили в НТЛ: приходится одной рукой держать шланг, другой открывать и закрывать кран. Пистолет в этом смысле намного удобнее.

- Когда я взялся за это дело, мой главный технолог взбунтовался: это не характерная для нас продукция, - делится Горячев. - Я ему: "Вова, успокойся, давай попробуем". Полгода раскачивались, потом за три месяца сделали пробную партию - 20 штук. Я взял один, поехал на АЗС и 40 минут работал заправщиком: проверял степень надежности. Кое-что пришлось доработать.

Устройство произвело фурор. Заказы пошли валом. К нынешней осени нужно изготовить сто пистолетов - рынок ждет.

Сегодня НТЛ выпускает для газовиков 16 типов изделий, в прошлом году их заказы составили 50% общего объема производства. Но Горячев считает "газовый проект" прозой жизни. Поэзия для него, как и прежде, - авиация.

Заход на "Сухого"

В 1999 году, когда фирма уже прочно стояла на ногах, Горячеву позвонили старые знакомые из тольяттинского КБ роторно-поршневых двигателей: нужна система впрыска топлива в двигатели легких вертолетов и летающих лодок. Он отнекивался: "Мы с газовиками работаем, загружены заказами, помочь не можем". Теперь Горячев вспоминает:

- Положил трубку - а на душе нехорошо. Вызвал главного конструктора - обоим нехорошо. За полдня мы придумали схему, как можно наши автомобильные агрегаты переделать под авиационное исполнение. Через три месяца поехали в Димитровград, а по пути в Тольятти заглянули. Там сразу техническое задание выдали. В течение полугода мы совместно с питерской электронной фирмой "Абид" разработали систему, отвечающую всем авиационным нормам и правилам. Поначалу авиаторы запретили электронику на борту. Мы их уломали, но параллельно с электронной сделали еще и механическую систему. В итоге получили уведомление: изделие не имеет мировых аналогов. Состояние заказчиков можно обозначить одним словом - шок. Они получили те параметры, которых давно добивались, а во время демонстрационной проверки перегорел испытательный стенд: не выдержал напряжения.

Так совпало, что в день испытаний салдинской техники в КБ роторно-поршневых двигателей приехал представитель КБ "Сухого" Серафим Финкель.

- Очень колоритный мужик, из породы конструкторов 30-х годов, - рассказывает Геннадий Горячев. - Ему нужен был двигатель для новой продукции - спортивно-акробатических самолетов. На тольяттинский двигатель он махнул рукой, но система впрыска топлива ему приглянулась. Спрашивает: "Где взяли?". Отвечают: "В Верхней Салде". Он давай названивать на Воронежский механический завод, откуда "Сухой" двигатели получает: "Не занимайтесь ерундой, езжайте в Салду!". А у меня ремонт в новом помещении идет, мы только-только бывшую колбасную фабрику в аренду взяли. Я говорю, давайте лучше мы сами в Воронеж приедем. И приехали.

Салдинцы выяснили, что в самолетных двигателях до сих пор применялись карбюраторы конструкции 30-х годов (их перестали выпускать лет 20 назад, но запасы на складах не иссякли). Причем рассчитаны карбюраторы на мощность в 260 "лошадей", а у Воронежа многолетняя программа расписана, как довести ее до 420. НТЛ вместе с теми же питерцами принялась за работу. Главная задача - добиться, чтобы в режиме полной мощности нагрев головки двигателя не превышал 260 градусов. В октябре 2002 года в Воронеже прошли первые испытания салдинской разработки. Геннадий Горячев: "Включили - ничего не делаем, а получаем долгожданные 420 "лошадок". Двигатель работает во взлетном, самом сильном режиме - температура головки замерла на 180 градусах и не шелохнется. Представители "Сухого" машут руками: приборы, мол, проверьте. Проверили - все исправно, параметры точные показывают. Тут мы кинулись обниматься - это был настоящий успех!". Сегодня КБ "Сухого" планирует отказаться от карбюраторов в двигателях спортивно-акробатических самолетов и самолетов, предназначенных для тренировок офицеров ВВС. Ставка - на салдинские и питерские идеи.

Но Горячев на этом не успокоился. Вычитал в журнале "Мото", что пошли в гору дела у Ирбитского мотозавода. Их "Уралы" пользуются спросом в Европе, Америке и даже в Австралии. Но проблема в том, что экологические требования на Западе растут: как бы наши мотоциклы там не запретили. Горячев отправился в Ирбит, заключил договор и в мае должен поставить первый образец современной и экологически чистой системы топливопитания, подобной той, что вызвала восторг в КБ "Сухого".

Женские руки

Главная проблема для НТЛ сегодня - кадры. Из НИИ машиностроения, где регулярно задерживают зарплату, специалисты побежали, но их как пылесосом затягивает к себе ВСМПО. Горячеву, по его словам, остаются люди с "трудной судьбой". Подход к ним простой: 500 рублей и две недели времени - иди, кодируйся. Приносит справку - работает, деньги потом из зарплаты вычитают. Средняя зарплата на НТЛ чуть больше шести тысяч рублей, для Верхней Салды это очень хорошо. Есть возможность получить беспроцентную ссуду на покупку квартиры, дачи, автомобиля. "Последние четыре года, - рассказывает Геннадий Сергеевич, - мы строго соблюдаем законодательство о труде. Хотя профсоюза у нас нет. Я своим говорю: организуйте профсоюз, почему директор должен за ваши права бороться? Привез из ВСМПО им коллективный договор: давайте такой же заключим. Ничего не надо. Знают, что и так за них побеспокоятся".

В последнее время Горячев ведет активную борьбу с курением. Начал с расклеивания листовок: курение - вред. Пару лекций прочел. "Пригрозил, что штрафовать курильщиков буду, а они смеются и не бросают", - шутит Геннадий Сергеевич. Большая часть коллектива НТЛ - женщины. Горячев убежден, что женские руки делают детали лучше, тщательнее: "Женщины спокойнее и старательнее мужчин". Сейчас в НТЛ проходят практику четыре студентки местного ПТУ, из них рассчитывают сделать высококвалифицированных токарей.

- Геннадий Сергеевич, вы как будущее фирмы прогнозируете?

- Развиваться есть куда. Двор большой, надо - еще корпус поставим. Мы на собственные головы и руки только полагаемся, потому, наверное, и кредитов никогда не брали: шли вровень со своими задумками и в зависимость ни к кому попасть не хотели. Главный наш расчет сегодня на авиацию. Попасть в проекты "Сухого" - очень большая ответственность. Я готовлю коллектив к тому, что нас будут жестко контролировать, на предприятии обязательно появится военная приемка.

- А западных конкурентов не боитесь?

- Мы их всегда можем по цене подвинуть. Сдавливаем ценой и крупные машиностроительные предприятия Свердловской, Челябинской областей. Я родной НИИ машиностроения отодвинул, когда Салдинский металлургический завод объявил конкурс на разработку электромагнитного клапана. У них один клапан вышел в 22 тысячи рублей, а я в 16 тысяч сумел вписать два клапана и блок управления. Боюсь только того, что в каком-нибудь закрытом городе Урала появится предприятие вроде нашего, вот тут и начнется настоящая конкуренция. Я и своих в последнее время пугаю: ребята, ни в коем случае нельзя останавливаться, таких ушлых, как мы, немало.

Два мира - два языка

Когда мы уже прощались, Горячев вдруг хлопнул себя по лбу: "Совсем забыл - мы ведь не осветили роль руководства города в становлении нашей фирмы. Бывший мэр Соболев дал нам угол на автобазе: там трубы замерзали и автобусы чадили, но аренда была бесплатная. А действующий мэр Сипайлов помог нынешнее помещение отстоять".

Когда-то Нижнетагильский мясокомбинат забыл внести в реестр свой убыточный филиал - Салдинскую колбасную фабрику. Фабрика разорилась, а ее территорию сдали в аренду заезжим кооператорам. Однако и у них дела не пошли, и они в одну ночь сбежали, не заплатив долги местным рабочим. Несколько месяцев помещения фабрики по привычке ходила сторожить пожилая женщина, а потом и она ушла со своим узелком.

Картина, представшая взору Горячева, напоминала поле боя: здания с вырванными окнами и дверными коробками, с разобранной крышей: "Единственное, что меня прельстило, это забор. Все же огороженная территория". Выяснилось, что собственником территории является областное правительство, которое согласилось на предложение НТЛ зачесть арендную плату ремонтными работами. Соответствующее письмо областного министра имущественных отношений Голубицкого Горячеву вручили, как полагается, под роспись. Но когда ремонтные работы уже близились к концу, из Екатеринбурга поступил сигнал: долги по арендной плате за вами, господа хорошие, пени капают.

- Я в министерство, - рассказывает Геннадий Сергеевич, - а там: вы должны нам отчеты предоставлять о работах. Я показываю сметы, договоры. Нет, надо заверенные архитектурно-лицензионным центром. Я показываю бумагу: вот, все туда и передано, просто долго согласовывают. Они: а нас не волнует, платите и все. Я, естественно, ничего не плачу, собираю все необходимые бумаги и еду на комиссию по взаимозачетам. А там уже новое правило: в бюджет нужны только живые деньги, никаких зачетов. Я спрашиваю: кто мне убытки возместит? Плечами пожимают. Короче, конфликт. Я - к Голубицкому. Тот вызывает начальника отдела казенного имущества: решай вопрос. Но ничего с мертвой точки не двигается. А ведь не наездишься туда-сюда, работать как-то надо. И пришла мне в голову светлая мысль перевести территорию в муниципальную собственность, с местной-то властью проще договориться. Вот тут Сипайлов и помог мне, спасибо ему большое. За год вопрос продавили. Честно скажу, взяток в Екатеринбурге с меня не просили, но и понимать не хотели. Мы с чиновниками правительства словно на разных языках общались. Они никак не могли взять в толк, почему я отказываюсь платить, ведь у меня маленькая арендная плата, меньше других. Не догадывались, видно, что деньги мне не с неба падают.

- А местная власть вас на совещания вызывает?

- Бывает. Только скучно мне там. Я ведь с населением не работаю. Торгинспекция меня не зажимает. У меня своя "торгинспекция" - в Кемерово сидит, в НИИ, занимающемся подтверждением взрывозащиты агрегатов. С ней воюем, как и с Госгортехнадзором.

- А понимание того, как поднимать отечественное машиностроение, у вас есть?

- Основу свою оно найдет в таких предприятиях, как наше. Когда человеку ни с того ни с сего в руки попадает завод, он не будет душой болеть за его процветание, не будет эффективным собственником. У него подход торгаша: как быстрее на продажах металла наварить. Приходит новый хозяин с такой же психологией - и выгребает, что осталось. Я такого на своем предприятии никогда не допущу. Поэтому мне смешно, когда я слышу, что "Москвич" в очередной раз пытается совместное производство с "Рено" организовать. Для меня сигнал один: значит, кто-то опять захотел в командировку во Францию. Ничего из таких проектов не выйдет, потому что люди не думают о производственных вопросах. Поэтому машины собирать надо в таких городах, как Салда, - в чистом поле, на базе таких фирм, как НТЛ. Там реально будут за дело болеть.

Верхняя Салда