Архитектор перестройки Александр Яковлев представил в школе публичной политики в Екатеринбурге новую книгу. "Сумерки" - своеобразный кладезь политического идеализма, этакое пособие: как в максимально сжатые сроки профукать доставшееся наследие. Однако есть над чем поразмышлять, есть что сопоставить. Учиться на чужих ошибках - тоже школа.

Отдадим автору должное: он наиболее последовательный и концептуальный представитель поколения шестидесятников. Его новая книга не просто очередная попытка помахать после драки кулаками, это обстоятельно сформулированная платформа свершившейся реформации, ее политическое оправдание и историческое превознесение. Александр Яковлев признается, что по крайней мере себе он давал отчет о конечных целях перестройки. А цели эти таковы: разрушение социалистического строя под знаменами его обновления, возглавленный руководством партии процесс ее дробления и ухода от власти, массовая деидеологизация. Пожалуй, вот эти "де" - десталинизация, демифологизация, демонтаж системы и дезавуирование всего ею наработанного - и есть единственный позитивный, продуманный и реализованный пункт программы реформ. Все остальное из области благих пожеланий. Отцы перестройки знали только, какое государство они не хотят видеть, но для того, чтобы спланировать переход к более совершенному общественному устройству, этих знаний явно не доставало: "Что касается плана, то его и не могло быть. Кто бы в то время мог принять план коренной реформации общества, включавший в себя ликвидацию моновласти и моноидеологии? Как можно заранее спланировать жизнь миллионов людей на базе упразднения старых экономических и политических отношений?".

После знакомства с мыслями архитектора перестройки гораздо легче понять причины ее неудач. При чтении книги погружаешься в особый мир: подготовка записок к съезду, вкрапление реформистских фраз в банальности отчетного доклада, подстрочная смелость, и мечты, мечты, мечты без конца. "Я был убежден, что стоит вернуть народу России свободу, как он проснется и возвысится, начнет обустраивать свою жизнь так, как ему потребно. Все это оказалось блаженной романтикой. В жизни все получилось во многом по-другому". Эта цитата характеризует Яковлева как человека более привыкшего иметь дело с идеалами, чем с людьми; не жесткий политик в этой фразе, а идеалист-референт. Людям в руки была дана безграничная власть, а они так и остались кухонными мечтателями. Не правители, а рассуждатели - вот лидеры эпохи; не дела, а намерения - вот ее атмосфера. В качестве подтверждения еще одна цитата: "Чуть ли не еженедельно обсуждались проблемы сельского хозяйства и продовольствия. Но не было сделано ни одного практического шага, чтобы кардинально решить эту проблему". Ощущение полного разброда и шатаний: Яковлев собирает главредов изданий и говорит им одно, затем их же созывает Лигачев и твердит прямо обратное, идеолог Медведев уже в коридоре объясняет третье, Горбачев же молчит и воздерживается. Партия уже не направляет, а посылает на все три стороны. Неоднократные сравнения в книге политики конца 80-х с походкой пьяного человека не случайны.

Родился в 1923 году в деревне Королево Ярославской области в семье крестьянина. Во время Великой Отечественной войны воевал на Волховском фронте, командовал взводом, был тяжело ранен, вернулся инвалидом. После войны окончил Ярославский государственный педагогический институт им. Ушинского.

С 1946 года в основном на партийной работе. С 1965-го - первый заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС. Неортодоксальная позиция Яковлева вызвала недовольство руководства: в 1973-м его отправили послом в Канаду. С 1983-го - директор Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР.

Один из инициаторов перестройки. 1985 - 1986 - заведующий отделом пропаганды; 1986 - 1990 - секретарь ЦК; 1987 - 1990 - член Политбюро ЦК КПСС. С 1989-го - председатель комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора Риббентропа - Молотова 1939 года. Добровольно подал в отставку с поста секретаря ЦК, вышел из состава Политбюро. В 1991 году исключен из рядов КПСС.

Один из создателей Движения демократических реформ (1991). Председатель Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при президенте Российской Федерации (с 1992-го до сих пор). Руководитель Федеральной службы России по телевидению и радиовещанию и ГТРК "Останкино" (1993 - 1995). В 1995 г. организовал Партию социальной демократии. В настоящее время - сопредседатель Конгресса интеллигенции России.

Доктор исторических наук, член-корреспондент АН СССР. Почетный доктор университетов в Великобритании и Японии. Эволюция взглядов Яковлева, критика марксизма и анализ общественного развития страны изложены в его книге "Предисловие. Обвал. Послесловие" (1992), "Горькая чаша. Большевизм и реформация России" (1994).

Живет в Москве с женой. В семье Яковлевых двое детей, семеро внуков, одна правнучка.

Современный энциклопедический словарь

Не как оправдание, а в качестве констатации Яковлев педалирует тот факт, что начинатели реформ не ждали таких ее результатов. Не ждали, что послабления в экономике сослужат добрую службу криминалу; не ждали, что установление парламентаризма выведет наверх людей по преимуществу нечестных и недалеких - демагогическое воронье, как называет их архитектор перестройки; не ждали, что "номенклатура легко пристроится к условиям демократических процедур и даже попытается использовать их в целях ползучей реставрации". А чего ждали? Какую опору строили в обществе? Вот Ельцин в кратчайшие сроки создал себе в поддержку собственника, на криминально-чиновничьем замесе вылепил фундамент нового общества. А реформаторы 80-х на какие силы надеялись, на кого полагались? По прочтении книги создается ощущение, что их единственной надеждой и опорой были такие же рафинированные интеллигенты и донкихотствующие гуманитарии, как и они сами: Афанасьев, Попов, Казанник. Где-то они сейчас...

Политика разрушила прежний каркас общества, но экономика еще не создала новый. В деле гласности и политического самовыражения шестидесятники у власти достигли небывалых высот, а вот с экономическим самовыражением не пошло: то боролись с нетрудовыми доходами, то призывали к хозрасчету, то разрешали кооперативы, то проводили шумные акции, обвиняя те же кооперативы в продаже родины. Экономика постоянно пребывала в хвосте у политики, и не то чтобы плелась - мертвым грузом лежала. Опыт Китая, который тихой сапой при политических несвободах вырвался в экономические лидеры, говорит нам, что были, вероятно, и другие варианты. Но характер плеяды политических шестидесятников, их жизненные установки и ориентиры не позволили этим вариантам реализоваться. Экономически притянуть и создать оказалось лидерам перестройки гораздо сложнее, чем политически отпустить и разрушить. Для первого требуются воля и уверенность, для второго - безволие и растерянность. Во время, требующее решительных действий, у власти оказались нерешительные люди.

"Спрашиваю себя: может ли нерешительный человек оказаться в той роли, какую, начиная с 1985 года, сыграл Горбачев? Мой ответ: да, может. Более того, после десятилетий террора, а потом политического безвременья только такой лидер и мог с наибольшей вероятностью успеха оказаться чемпионом в марафонском беге к вершинам власти. Человека бескомпромиссного толка система остановила бы еще на дальних подступах к властной вышине". В этих словах Яковлева объяснение всей беспомощности перестроечного руководства. Десятками лет не допущенные до властной инициативы, вынужденные смиряться с партийным догматизмом и пристраиваться к инерции общества, шестидесятники могли только мечтать об избавлении от гнета костной системы. Исходя от противного, они прорисовывали в своих планах образы другого, гораздо более идеального государства: "Мирное, но сильное своим богатством, освобожденное от засилья милитаризма и экологических уродств". Замкнутое на себе поколение Брежнева и Черненко не готовило и не собиралось готовить их к власти, не делегировало им ни части политической ответственности. В результате к 1985 году у кормила власти оказались люди без достаточного опыта: постаревшие комсомольцы, академики и всего пять лет как переехавший в Москву первый секретарь сельскохозяйственного края. Не холодный политический расчет двигал ими, а благие намерения, которыми черт-те знает куда дороги мостятся. И до сих пор не отпускает слепота идеализма: "разбудить задремавшую демократию... покаяться всем миром за преступное прошлое... передать власть рыцарям истины от недоумков" - все это из советов Александра Яковлева на день сегодняшний. Донельзя конкретные и легкореализуемые предложения! Шестидесятники слишком коротко руководили, они слишком долго мечтали.

Судьба поколения 60-х легко проецируется и на поколение межвековое. Сегодняшние тридцатилетние и чуть постарше, лишенные какой-либо властной инициативы, тоже все больше рассуждают и голосуют против, все больше говорят в газетах и на телевидении не то, что думают, - и мечтают, мечтают, мечтают... Это поколение пока на политической периферии, нет ни одной более-менее значимой фигуры, его представляющей, нет выразителя надежд тех, кому и коммунисты не милы, и партия власти не люба. Все рычаги - в руках родившихся в пятидесятые годы прошлого столетия. Все больше разговоров о том, что в 2008 году (про 2004-й и не говорят, вроде и так все ясно) состоится внутрипоколенческая передача власти - от одного человека команды другому. Стабильность и инерционное спокойствие власти, обращенные в десятилетия моноправления - когда-то это уже встречалось. Есть все шансы, что лет через двадцать власть настигнет поколение, излишне долго рефлексировавшее и мечтавшее. И оно будет абсолютно к ней не готово.