Образование реформируется все последние пятнадцать лет, рассказывает ректор Российского государственного профессионально-педагогического университета (Екатеринбург) Геннадий Романцев: «На моей памяти это уже пятая реформа, написано три образовательные доктрины, сменились восемь министров, три поколения государственных стандартов. Знакомая в министерстве образования говорила, что за эти годы получила восемь предписаний, что должна быть уволена. Ну и чем могут закончиться такие опыты? Тем более что во многом реформации предпринимались в интересах коллективов разработчиков и иностранных экспертов».

А трамваи — лучше

— Геннадий Михайлович, неужели реформы не принесли хоть какогото позитивного эффекта?

— Не спорю: новые подходы сыграли положительную роль. Школа отказалась от доктринерства в области литературы, истории, информатики, во внедрении технических новшеств. Больше внимания стало уделяться наукам о жизни, например экологии.

Но если пристально посмотреть на остальное, выяснится, что реформирование носит организационно-бюрократический характер. Например, как может изменить качество образования единый госэкзамен (ЕГЭ)? Это ведь только система оценки знаний. В первую же сессию все, кто случайно угодил в вуз по ЕГЭ, будут отчислены. Осторожно спрашиваю одного чиновника: «А вдруг эксперимент с единым госэкзаменом окажется отрицательным?». «Да что вы, — говорит. — В него столько денег вбухано!». Вот вам и критерии эффективности.

Так попытки модернизации превращаются в бессмыслицу. Тот же ЕГЭ был введен по причине якобы высокой коррумпированности вузовских приемных комиссий. Теперь проблему перенесли в школы, где педагоги беднее. В результате для 450 абитуриентов-выпускников школ прошлых лет и выпускников этого года, не сдававших в школе единый госэкзамен по математике, проведение ЕГЭ поручено нам. И к чему было огород городить?

Или взять стремление федерального правительства ввести Россию в Болонский процесс. Его замысел — в переносе к нам европейских стандартов образования, чтоб наши дипломы признавались на Западе и наоборот: для обмена кадровыми потоками. Фактически же речь идет о демонтаже прежней системы подготовки кадров и монтаже европейской, совершенно для нас непонятной. Кто такой бакалавр? К чему его приспособить? Неясно. А вот в какую сторону пойдет утечка кадров: из Европы к нам или из России в Европу — абсолютно очевидно. Даже «продвинутая» Германия взяла таймаут до 2010 года, а мы легкомысленно идем в пасть ко льву.

— Вы работаете с выпускниками школ. Каково качество этого «материала»?

— В целом подготовка абитуриентов стала хуже, особенно в естественных дисциплинах: физике, химии, математике, биологии, географии. Причина в том, что раньше школьные учителя занимали куда более достойное место в обществе, получали достойную зарплату и не бегали, как сейчас, сразу по нескольким работам.

Закон об образовании, принятый в 1992 году, был одним из лучших в мире. Он гарантировал: учительская зарплата не может быть меньше средней зарплаты по стране. С принятием ФЗ-122 о «монетизации льгот» от этого закона ничего не осталось. Сегодня зарплата не то что учителя, профессора — 5,8 тыс. рублей. А на его воспитание и образование понадобилось более 20 лет. Гораздо выгоднее идти в водители трамвая: учишься четыре месяца, а зарплата в три раза больше.

Еще один убийственный пример: мастера производственного обучения в профтех-училищах. Каждый год на ярмарке вакансий мы собираем работодателей — представителей заводов, ПТУ, колледжей (отличие наших выпускников в том, что они могут и преподавать, и трудиться по рабочим специальностям). Предложение ПТУ: малый город вдали от цивилизации, зарплата 2,6 тыс. рублей, койка в трехместной комнате в общаге с удобствами в конце коридора. Кто из толковых выпускников пойдет на такие условия? Чему можно научить за такие деньги? Тут же поднимается представитель промышленного предприятия: зарплата 12 тысяч, 25 тысяч подъемных, миллион кредита на квартиру, а пока — двухкомнатный номер в общежитии. В банках нашим выпускникам кладут зарплату в 20 тысяч, а в крупном холдинге — в 30. И что они, повашему, выберут? ПТУ или банк? А ведь станочников днем с огнем не отыскать, директора заводов собирают их по всей стране, по всему СНГ. В Санкт-Петербурге корабли сваривают уже польские рабочие.   

— На следующий год, обещает федеральное правительство, расходы на образование вырастут на 40%.

— Ну будет профессор получать не шесть тысяч, а восемь. Это нормально? Он должен получать пятьдесят тысяч, а школьный учитель — двадцать пять. Финансирование образования нужно увеличивать в десятки раз. Образование должно быть объявлено национальным приоритетом не в декларациях, а на деле.

После выступления в середине 80х годов Рональда Рейгана в Совете национальной безопасности с докладом «Нация в опасности» государственные дотации Америки в образование достигли уровня десяти советских государственных бюджетов на высшее образование, американские эмиссары отправились изучать наш опыт. Мы же поставили образование на самую низкую ступень. Я всякий раз прислушиваюсь, когда объявляют состав нашего правительства. Кто на первых местах? Министр финансов, министр обороны. А вот министр образования — на последнем.

Скоро в русле развивающего бюрократического социализма у вузов отнимут право заниматься коммерческой деятельностью. И тогда я вообще не представляю, как мы будем выживать.

Связи решают все

— Неужели рецепт оздоровления настолько прост: вкачать в образование деньги? 

— Дело не только в деньгах. Сегодня мастер профтехучилища сидит на трех ставках, получает 7,5 тыс. рублей и никого рядом не пускает. Будет получать 75 — и также никого не пустит. Необходимы аттестация и адресные дотации. Но по существующим нормам, Гражданскому и Трудовому кодексам, — все наоборот: если повышаем зарплату, то всем поголовно. То есть государство мне как руководителю не доверяет. А еще вернее: конкретные чиновники не желают передавать функцию распределения денег.

— Но ведь национальный проект в области образования как раз предусматривает проведение конкурсов лучших учителей, школ, вузов.

— Конкурсы, конечно, лучше, чем приказное распределение. Но составы конкурсных комиссий формируются чиновниками. Какой быть конкурсной процедуре, решает министерство образования и науки. Поэтому побеждают, как правило, те, у кого есть устойчивые связи во власти.

Накануне проведения конкурсов среди вузов (государство выделило победителям 10 млрд рублей) я набросал 15 претендентов в победители. Угадал тринадцать: Москва, СанктПетербург, Томск... Безусловно, это очень сильные вузы. Но поддерживая только их, мы углубляем пропасть между сильными и слабыми. Излишнее финансирование развращает. Москва и Питер съедят по миллиарду и не заметят, а их выпускники утекут в Европу. Тогда почему на студента МГУ в год приходится 200 тыс. рублей госдотаций, а на моего — только 30? А вы дайте, скажем, Тобольску, хоть 100 миллионов — они так напашутся, так шагнут вперед, что, может быть, обгонят всех! А пока у нас за инициативу бьют, а не проявишь инициативы — ничего не дадут. Безвыходное положение.

— Разве профессиональное сообщество способно объективно подводить итоги конкурсов?

— В их проведении нужна гласность, но это самое страшное для бюрократии. Все процедуры, начиная со вскрытия конверта с условиями конкурса, должны транслироваться в прямом эфире по телевидению.

А у нас они максимально закрыты.

— Предположим, в рамках нацпроекта финансирование образования увеличилось в разы, отработаны конкурсные процедуры. Но ради чего? С нашей точки зрения, нацпроект не говорит о главном: какого качества выпускник школы и вуза нам нужен? Каким знаниями и навыками он должен обладать, чтоб быть конкурентоспособным в будущем? Чтобы вместе с ним конкурентоспособной была и страна.

— Раньше мы готовили узкого специалиста, «винтик», пичкали его избыточными знаниями, но не прививали критического отношения к ним. В современном мире скорость изменений настолько высока, что приходится бежать в два раза быстрее, чтобы не отстать. Поэтому сегодня главный багаж — не первоначальный набор знаний, а быстро усвоенные новые знания, главный навык — способность к самообразованию, саморазвитию личности, готовность постоянно учиться.

Если бы мне в детстве сказали, что я застану цветное телевидение, сотовую связь, интернет, я бы вряд ли поверил. Помню, 12 лет назад в США я впервые увидел мобильный телефон. Тогда он был массивным, тяжелым, на четырех батарейках, а их мощности хватало на полчаса разговоров. Поэтому в сумке надо было постоянно носить еще четыре батарейки. Сравните с сегодняшними технологиями. А где эти технологии производятся? В Китае: недавно в Гуанджоу построили колоссальный университет на 200 тысяч студентов. А преподают там, кстати, российские профессора: зарплата — 7 тыс. долларов, проживание — в коттеджах. Поэтому мы им экспортируем медь, а они нам — гвозди из нашей же меди. Боюсь, совершенно не вкладывая все эти годы в образование, мы безнадежно отстали.