— 2007 год начался с конфликта России и Белоруссии вокруг транзита нефти в Европу. Как он сказался на надежности поставок энергоносителей в страны ЕС?

— Истоки этого конфликта были заложены еще в 1991 году, когда транзитные страны — Украина и Белоруссия — получили контроль над развитой инфраструктурой и решили заработать на ней как можно больше. В результате Россия оплачивала энергетическую безопасность Европы списанием долгов и поставкой дешевых энергоресурсов этим странам. Обоснованная цена газа для Украины и Белоруссии — около 250 долларов за 1 тыс. кубометров, а Белоруссия, например, платила 46,68 доллара. Каждый год при потреблении газа в 20 млрд кубов Россия недополучала 4 млрд долларов. С учетом отсутствия пошлин на нефть недополученная прибыль составляла 7,3 млрд долларов в год. Украина получала наш газ по 50 долларов за тысячу кубов, что позволяло ей поставлять на европейский и российский рынки трубы по демпинговым ценам.

Поэтому мы сознательно пошли на обострение ситуации, на перевод отношений с этими странами на рыночные рельсы. Возможно, потеряли часть имиджа ответственного поставщика. Зато сделали более прозрачным и надежным механизм поставок углеводородов в Европу.

— Стремление стран ЕС диверсифицировать топливный баланс, ограничив каждый вид топлива и долю каждого поставщика в 30%, может негативно сказаться на доходах российских компаний?

— Уменьшение экспорта снизит их выручку и сальдо торгового баланса России. Но это в теории: как изменится топливный баланс Европы, пока не ясно. С одной стороны, там очень успешно развиваются энергосберегающие технологии, альтернативная ветровая и биоэнергетика, совершенствуется использование газа в химии. С другой — растущим экономикам стран ЕС все равно нужно будет все больше углеводородов.

Сегодня европейский потребитель не выбирает 30-процентную квоту по газу (он составляет 16 — 20% в топливном балансе ЕС). По прогнозам, потребление газа в Европе к 2030 году вырастет на 40%. Какой фактор будет играть наибольшую роль, сказать пока сложно. Очевидно лишь, что российским компаниям надо активнее продвигаться на рынки других регионов земного шара, прежде всего в Азию.

— Критические высказывания в адрес России раздавались со стороны европейских политиков, а не бизнесменов. В том числе относительно бизнесконфликтов, например, вокруг Сахалина-2. Почему молчали коммерсанты?

— Что касается Сахалина-2, думаю, все очевидно. Законодательство об СРП не выводит его участников изпод действия других сфер права, в том числе природоохранного или соглашений об использовании российского оборудования и привлечения российских компаний. А эти нормы не соблюдались.

В настоящее время конфликт разрешен, Сахалин2 будет развиваться дальше. Газпром заплатил за вхождение в проект справедливую цену. И западные участники рынка понимают это.

Интересы российских и крупных европейских энергокомпаний в целом совпадают. И тут, и там в них сидят профессиональные менеджеры, которые прекрасно понимают, где пиар и политика, а где экономическая реальность. Например, и им, и нам нужны долгосрочные контракты, надо развивать систему хранилищ, инфраструктуру. Политики не всегда это понимают. Депутаты Европарламента пытались отменить долгосрочные контракты на поставки углеводородов. Участники рынка возмутились, и депутаты пересмотрели решение.

А нефтяники, энергетики и газовики из России и Европы имеют схожие точки зрения по многим вопросам. Тем более что европейские компании очень заинтересованы в сотрудничестве с российским ТЭК. В мире мало энергокомпаний, настолько недооцененных, с таким большим потенциалом. Прогнозирую, что капитализация Газпрома вырастет до 1 трлн долларов, это будет самая дорогая компания в мире. Роснефть недооценена в три-четыре раза. Я сейчас не говорю об электроэнергокомпаниях, Росатоме.

Думаю, что европейские инвесторы будут участвовать и даже уже участвуют с помощью различных схем в акционерном капитале многих российских энергокомпаний. Так, Е.On — Ruhrgas стал акционером «Газпрома». Огромный интерес за рубежом проявлен к ОГК5.

Интервью взял Юрий Дорохов