Модель профилактики социального сиротства, созданная в Пермском крае, признана министер­ством образования и науки и Национальным фондом по защите детей от жестокого обращения лучшей в стране. Это заставило нас проанализировать ситуацию с сиротством по всем регионам. Задача — понять, от чего изначально зависела тяжесть проблемы, кто и за счет каких инструментов сумел дальше всех продвинуться в ее решении (см. врезку «Карта российского сиротства. Как мы оценивали регионы»). 

Для справки: в России примерно 150 тысяч детей, оставшихся без попечения родителей, воспитывается в детдомах (домах ребенка, школах-интернатах). По данным социологических исследований, с переходом к взрослой жизни судьба лишь 10% детдомовцев складывается относительно успешно. Остальные из-за катастрофически низкого уровня социальной адаптации, проблем с психикой и обучаемостью фактически оказываются выброшены из общества, пополняют ряды исправительных учреждений или заканчивают жизнь самоубийством.

Детдом никогда не заменит семьи — именно этот тезис положен в основу принятого полтора года назад федерального закона № 48 «Об опеке и попечительстве». Закон, по отзывам экспертов, серьезно улучшил правовое поле для всех, кто работает с сиротами. Но нормативный акт — лишь один из многих инструментов. К тому же, инструменты можно использовать с разной эффективностью.

Карта сиротства

В нескольких регионах (независимо от их дохода) проблемы сиротства, по крайней мере социального (то есть при живых родителях; а на него приходится примерно три четверти общего), практически нет: число воспитанников в детдомах не превышает одного-двух десятков на сто тысяч детей при среднем уровне по России в 600. Ингуши и чеченцы, жители Дагестана и Карачаево-Черкессии практически всех детей, потерявших родителей, передают под опеку родственникам. Здесь, как и в большинстве стран с крепкими религиозными устоями (конфессия не имеет значения), — социальное сиротство редкость благодаря традиционно сильному институту семьи.

На другом полюсе — ситуация в бывших вотчинах ГУЛАГа вроде упомянутого Пермского края, шахтерских, металлургических областях, нефтегазовых и золотодобывающих «времянках» и т.п. Здесь традиционно «сидят», пьют, бьют, отказываются при рождении.

Между тем за последние несколько лет целый ряд территорий последней группы не решили, но свели проблему сиротства к принятому в цивилизованном мире минимальному ущербу — почти полной передаче в семьи. В итоге сильно сократилось число детдомов и содержащихся в них воспитанников, количество «сдач» детей нерадивыми родителями. Вы думаете, это богатые нефтегазовые субъекты? Да, среди четверки абсолютных лидеров есть Югра — номер два в РФ по уровню ВРП на душу населения. Но рядом с ней (кроме упоминавшихся уже и не самых богатых пермяков) Новгородская область и Краснодарский край. Они по уровню бедности в шестой десятке регионов, а ВРП на душу населения здесь составляет примерно 2/3 от среднего по стране. А среди худших, где ситуация с сиротами близка к катастрофе, — два региона с уровнем ВРП на душу населения в 1,3 — 2,8 выше среднего: Сахалинская область и Чукотский АО.

Вообще среди десяти крупнейших по ВРП субъектов только в пяти ситуация более или менее приемлема. Может, просто не все богатые регионы делятся сверхдоходами с сиротами и усыновителями?

ХМАО-Югра, по словам начальника управления опеки и попечительства округа Елены Немчиновой, платит приемным родителям и патронатным воспитателям ежемесячно 10,6 тыс. рублей (два родителя, один ребенок-неинвалид до шести лет), плюс дает на содержание от 12,9 до 21,5 тыс. рублей на каждого ребенка в зависимости от возраста, включая усыновленных, не говоря уже об оплате летнего отдыха и оздоровления.

Пермский край на этом фоне выглядит бедно: 4 тыс. рублей в месяц на содержание переданного под опеку ребенка и 2,9 тысячи приемному родителю. Зато, стимулируя самую важную форму замещающей семьи — усыновление (единственную, при которой приемный ребенок полностью уравнивается с кровным в правах, включая наследование), край еще в 2008 году ввел рекордную для страны разовую выплату из регионального бюджета усыновителям — 100 тыс. рублей, а также разовую выплату в 15,9 тыс. рублей для компенсации расходов на покупку мебели приемным семьям.

Вместе с тем другой лидер, Новгородская область, не платит почти ничего сверх положенного федерацией. Главный консультант отдела опеки и попечительства комитета образования, науки и молодежной политики Новгородской области Елена Ганева: «С 1 января 2010 года пособие на содержание ребенка в семье составляет 4700 рублей в месяц, плюс заработная плата приемному родителю — 3 тысячи. Если сравнивать с другими субъектами СЗФО, есть пособия и побольше». Тем не менее количество детей, устраиваемых в семьи, увеличивается, а число воспитанников учреждений для детей-сирот уменьшается, что способ­ствует сокращению сети этих учреждений. По информации Ганевой, с 2006 года по настоящее время на территории области из 22 учреждений для детей-сирот ликвидировано 11, планируется к закрытию еще четыре.

Таким образом, решение проблемы сиротства точно зависит не только от денег. Хотя с ними безусловно проще.

В чем же дело?

Нам не интересно, почему огромное число регионов, даже весьма экономически развитых, не продвинулись в решении проблем сиротства: каждый из них отстал по своим причинам. Но, если и далее следовать логике Льва Николаевича, успешные регионы должны быть в чем-то похожи.

Мы попросили представителей служб социальной поддержки лучших в плане решения проблем сиротства регионов назвать факторы, которые, по их мнению, обеспечили прорыв. И вот что получилось.

Первый фактор — активная информационная работа. «Это самое важное, — считает Елена Ганева. — Мы много работаем с населением, пропагандируем институт приемной семьи, информируем людей. К нам обращается много потенциальных усыновителей не только из Новгородской области, но и из других регионов: Москвы, Санкт-Петербурга, Ленинградской и Псковской областей». Начальник отдела опеки и попечительства министерства соцзащиты Пермского края Татьяна Кель солидарна с коллегой: «У нас огромное число кандидатов из ХМАО, Свердловской области, ЯНАО, Удмуртии. За прошлый год мы передали российским усыновителям за пределы Пермского края порядка ста детей».

Второй — сопровождение замещающих семей. Елена Ганева: «С 1 января 2008 года в центрах психолого-медико-социального сопровожения (ПМСС) дополнительно введены ставки психологов и социальных педагогов. В структуре ПМСС-центров созданы службы профилактики социального сиротства и психолого-педагогического сопровождения замещающих семей. Они есть в каждом районе области и работают как с уже действующими семьями, так и с кандидатами». Службы сопровождения созданы в каждом районе указанных субъектов. Елена Немчинова: «В Югре сопровождением семей занимаются 24 центра, в том числе на базе детских домов. И даже если детдом закрывается, действующая на его базе служба поддержки семей продолжает работу». Аналогичная ситуация в Пермском крае

Третий фактор — профилактика социального сиротства. «В 2009 году мы начали внедрять систему раннего выявления детей, которые подвергаются жестокому обращению или чьи права нарушаются иным образом, — комментирует Елена Немчинова. — Вся информация, звонки от соседей, из школы, сигналы от органов профилактики, поступает в орган опеки, который в течение трех дней выезжает по адресу и выясняет ситуацию. Здесь главная задача — помочь на ранней стадии. Если родители страдают алкоголизмом — помочь пролечиться, закодироваться. Иногда нужна помощь с детским садом, оформлением пособия: такие люди часто не оформляют многие положенные по закону выплаты. В дальнейшем инициатива переходит созданным в 2008 году службам участковой социальной помощи. Они реализуют индивидуальные планы социальной реабилитации для таких семей, смотрят, как у родителей с трудоустройством, как идут дела у ребенка, можно ли устроить его в кружки. Эти меры помогают: в прошлом году мы выявили 995 сирот против 1076 в 2008 году, и это при том, что в нашем округе рождаемость растет».

— Лишение родительских прав для нас крайняя мера, — говорит Лариса Бадрызлова, начальник отдела по опеке, попечительству и семейным формам устройства департамента социального развития Тюменской области, также очень успешного в части борьбы с сиротством региона. — В этом направлении ведется совместная работа с субъектами системы профилактики — комиссией по делам несовершеннолетних, департаментом образования, здравоохранения и т.д. В отдаленных сельских поселениях созданы мобильные бригады социальной помощи семье и детям, которые также проводят профилактическую работу по предупреждению социального сиротства. Кроме того, мы работаем с родителями, лишенными родительских прав, на предмет их восстановления в правах и возврата им детей. Такие семьи мы сопровождаем до полной их реабилитации. 30% детей, оставшихся без попечения родителей в прошлом году, возвращены в семью. В результате лишение родительских прав в 2008 — 2009 годах сократилось в три-четыре раза по сравнению с периодом 2006 — 2007 годов, а количество восстановлений в правах, наоборот, выросло в полтора раза.

Есть и другие меры. Так, Пермский край пока практически единственный в стране, где целенаправленно развивают ювенальные технологии (отдельная система правосудия по делам несовершеннолетних). В 20 территориях края создан институт социальных работников при судах, благодаря чему за последний год количество дел с применением таких технологий в крае выросло с 34 до 274, а преступность среди несовершеннолетних по сравнению с 2008 годом упала на 21%.

Тезисно можно перечислить и другие меры, каждая или почти каждая из которых так или иначе реализована в указанных субъектах. Это обучение кандидатов в усыновители: его уровень, по уверениям социальных служб, серьезно возрос. Это полное исполнение программ социальных гарантий в отношении сирот, включая предоставление жилья и мест в общежитиях при обучении, оплату летнего отдыха. Это хорошая координация действий всех задействованных в поддержке сирот служб.

Лучшие регионы выделяются успехами на трех направлениях:
— активное информирование потенциальных родителей;
— профилактическая работа в проблемных семьях;
— сопровождение приемных семей — от обучения кандидатов до помощи в дальнейшем

Когда закроются детдома

Детдома будут существовать до тех пор, пока родители будут умирать. Главная задача — сделать так, чтобы они стали всего лишь кратковременным пристанищем для сирот.

— В странах Европы и Америки семейное неблагополучие тоже присутствует, однако практику лишения родительских прав используют только в самых крайних случаях, — рассказывает Марина Гордеева, председатель Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации. — Чаще применяют ограничения в правах на воспитание, помещают детей в замещающие семьи, причем эти семьи обязательно должны поддерживать контакт ребенка с кровными родителями. Детские дома в этих странах больше напоминают наши приюты, куда ребенка помещают на небольшой срок, до того момента, пока не подберут ему замещающую семью. Или туда попадают подростки 15 — 16 лет, когда опыт их жизни показывает, что они не хотят и не могут жить ни в какой семье. В этом случае им предоставляют право находиться в учреждении до совершеннолетия, после чего они подпадают под действие программы поддержки выпускников подобных учреждений. Но это единичные случаи.

Эта цель вполне достижима на горизонте максимум десятилетия, если комплексное применение лучших практик регионов-лидеров станет повсеместной нормой. Именно комплексное: по данным статистики за 2008 — 2009 годы видно, что некоторые территории, потратив немалые ресурсы на передачу в семьи, получили большой процент возвратов. Финансовая мотивация для замещающих родителей сегодня весьма велика — от вполне достойных пособий и выплат до возможности (в случае усыновления) претендовать на материнский капитал. Поэтому отсутствие серьезной системы поддержки семей, их отбора, обучения кандидатов, профилактики возвратов может принести обратный эффект. Но даже в случае успеха это не снимет проблемы усыновления детей старших возрастов: с 8 — 10 лет найти ребенку замещающую семью крайне сложно даже при иностранном усыновлении. Однако если этим начать заниматься сегодня, то новые восьмилетки-детдомовцы просто не появятся.

Впрочем, проблема усыновления тяжелобольных детей, которая сегодня частично решается за счет граждан стран с более развитой медициной, никуда не денется. Татьяна Кель: «Иностранцы берут многих детей с тяжелыми диагнозами: болезнями сердца, почек, челюстно-лицевыми дефектами, такими как заячья губа или волчья пасть, при которой требуется шесть-семь очень тяжелых хирургических операций. Таким малышам практически невозможно найти усыновителей в России».
В Пермском крае есть даже случаи усыновлений детей с диагнозом гепатит С, по сути мало отличающимся от ВИЧ. «Этих ребятишек усыновляли французские врачи, прекрасно понимавшие, на что идут. В прошлом году было три таких случая, в текущем — уже два, — рассказывает Татьяна Кель. — Причина в том, что во Франции действует серьезная государственная программа поддержки детей с таким диагнозом. Впрочем, заявок на детей с диагнозом ВИЧ еще ни разу не было».

По России, по нашим данным, такие заявки были, но пересчитать их можно по пальцам одной руки. Вероятно, следующим шагом развития российской системы поддержки сирот должно стать внедрение в практику подобных форм поддержки тяжелобольных.