Как бывший исполнительный директор Российского отделения ЕБРР оказалась в палате № 6
Елена Котова, до 2011 года возглавлявшая Европейский банк реконструкции и развития в России, оказалась в центре сразу двух скандалов — коррупционного и юридического. Следственный департамент МВД обвинил Котову в покушении на коммерческий подкуп, а на днях по решению суда, принятому вопреки всякой юридической логике, ее неожиданно отправили на обследование в психиатрическую больницу
— Наверное, это один из элементов сегодняшней работы Следственного комитета. Я это понимаю из разговоров с людьми, которые тут находятся в том же положении, что и я, — рассказывает Елена Котова, находящаяся сейчас в больнице имени Алексеева (бывшая имени Кащенко). — Почерк абсолютно как под копирку. Материалов для дела маловато, и, может быть, пойдут по тому пути, что признают, что я псих. А может, просто хотят помучить, чтобы потом доломать, спровоцировать признания, потому что условия нечеловеческие, конечно.
Елена Котова в недавнем прошлом один из топ-менеджеров мировых финансовых структур, а ныне литератор и пациентка психбольницы. Год назад она опубликовала в «РР» скандальные воспоминания о жизни мировой финансовой закулисы («Банкиры, актеры, миссионеры», «Русский репортер» № 11(240) от 22 марта 2012 года), а затем Следственный департамент МВД по материалам британской полиции возбудил против Елены Котовой дело о покушении на коммерческий подкуп. По версии следствия, в 2009 году исполнительный директор ЕБРР в России потребовала от бизнесмена Сергея Черникова перевести на счет офшорной фирмы 1,5 млн долларов. Взамен Котова обещала положительно решить вопрос о выделении Черникову кредита в 95 млн долларов.
Казалось бы, психическое здоровье финансистки не должно особо беспокоить следствие. Однако следователи зачем-то инициировали проверку Елены Котовой на вменяемость. Подозреваемую принудительно конвоировали в клинику имени Алексеева на месяц.
— Юридическое значение результатов назначенного судом психиатрического обследования равно нулю, — комментирует для «РР» адвокат Сергей Мирзоев. – Обоснованного повода для экспертизы так же не было — ни в истории болезни, ни в поведении. Тогда в чем цель? Очевидно, это способ создания действительно пыточных условий, ограничения прав, в том числе права на свидания с адвокатами. Обществу было бы полезно узнать об этой стороне репрессивных возможностей следствия. Только вдумайтесь, врачебный персонал, являющийся одновременно и должностными лицами, никак юридически не ограничен в своем произволе, на свое усмотрение он может продлевать сроки обследования, применять весь арсенал подавления личности, лишать возможности общения с адвокатами, и юридически это невозможно обжаловать!
Сейчас Елена Котова находится на обследовании, лежит в палате № 6 и недоумевает, чем будет заниматься в психбольнице целый месяц.
— По закону никто не имеет права предоставлять мне никакого лечения. Если кто-то подойдет ко мне хоть с одной таблеткой или с неопознанным напитком, мои адвокаты поднимут дикий кипеж. За нами ведется постоянное наблюдение, оно осуществляется младшим персоналом. Они провоцируют людей на неадекватные реакции, грубят, хамят, кричат. Приходится себя так настроить, что ты выше этого, — рассказывает об условиях своего содержания Елена Котова. — В отделении 74 совершенно замечательные барышни. Три полные палаты «овощей заглушенных», две палаты наркоманов и алкоголиков. Я лежу в палате № 6, она элитная: две дамы находятся также на судебной экспертизе, абсолютно вменяемые, две девочки в клинической депрессии. По ночам ползают пауки и тараканы, ванная открытая, туалеты без кабинок, два унитаза на все отделение, один душ. Позавчера давали запеканку. Женщины в ночных сорочках и больничных халатах подходили к раздаточному окну с протянутой рукой, и запеканку клали им в руки. На вопрос, почему не в тарелки, говорят: «Вы что, обалдели, что ли, тарелки потом еще раз мыть?» Если выпала возможность получить такой опыт, нужно извлечь из него все по максимуму. Эта ситуация ничуть не меньше богата впечатлениями и красками, чем масса других.
