Генеральный директор ООО «Сбер Лигал»
Любая сделка, любой контракт, любое взаимодействие между людьми и компаниями неизбежно несет риск: неверные условия, блокировки, споры, претензии регуляторов. И именно здесь цифровая экономика до сих пор живет по старым правилам. Быстро купить — можно. Быстро и понятно разобраться с последствиями — нет. Право остается дорогим, медленным и во многом непрозрачным слоем, который включается уже тогда, когда проблема стала острой.
По сути, мы наблюдаем парадокс: транзакционные издержки на входе в экономику стремительно снижаются, а издержки на выходе — при конфликте, ошибке или риске — по-прежнему высоки. И именно в этой точке возникает следующий этап развития платформенной экономики.
Правовой искусственный интеллект сегодня часто обсуждают как инструмент для юристов. Но в реальности его роль гораздо шире.
Сегодня цифровизация в нашей стране стала ключевым фактором экономического развития России, а ее влияние выходит за рамки государственных порталов: по оценкам экспертов, рост цифровой экономики может добавить триллионы рублей к ВВП к 2025 г. за счет автоматизации, цифровых платформ и новых бизнес-моделей. При этом цифровые сервисы затрагивают ежедневные процессы граждан и бизнеса — от взаимодействия с госорганами до снижения транзакционных издержек и внедрения облачных решений в организациях. Это означает, что юридическая цифровизация — не тренд, а структурная необходимость.
Различные отраслевые исследования фиксируют качественный сдвиг в экономике больших языковых моделей: резкое снижение стоимости и рост эффективности моделей делают ИИ не только технологически, но и финансово масштабируемым. При этом бенчмарки для юридической области по-прежнему показывают серьезные ограничения при решении правовых задач — это означает, что именно сейчас отрасль вошла в фазу, когда общие модели созрели, но юридическая специфика требует отдельного пути — локальных данных и собственной экосистемы.
Рост зрелости LLM, удешевление вычислений, готовность пользователей и усложнение правовой среды — впервые все эти линии сошлись в одной точке. Именно поэтому 2024–2026 гг. для России становятся периодом рождения «массового» правового ИИ — не как технологического эксперимента, а как нового слоя инфраструктуры.
Теперь сравним мировой опыт: американский рынок юридических услуг самый дорогой и фрагментированный в мире. Его структура и определяет модель развития Legal AI. Логика проста: ИИ создается под задачи крупных юридических фирм и корпоративного сектора. Обучение идет на корпоративной практике, внедрение требует больших бюджетов, а ключевыми пользователями становятся компании из списка Fortune 500.
Китайский путь противоположен американскому: здесь ИИ встроен прежде всего в государственный контур (умные суды и ИИ-прокуроры). Это масштабный проект, но ориентированный на органы власти, а не на потребителя.
Европейский Союз стал первым в мире регионом, который законодательно закрепил правила для искусственного интеллекта, приняв AI Act в 2024 г. Это определило уникальную европейскую траекторию развития Legal AI.
Главная особенность европейского пути — жесткая регуляция и ориентация на безопасный, контролируемый ИИ — это не массовый сервис, а часть инфраструктуры комплаенса, аудита и государственных процессов.
А вот в России сложилась уникальная картина: за последние десять лет у нас сформировались и пользуются огромной популярностью большие потребительские экосистемы — «Сбер», «Авито», VK и др. Эти платформы ежедневно решают бытовые задачи десятков миллионов людей: логистика, платежи, здоровье, финансы, сервисы повседневного спроса. Юридические услуги здесь становятся не инновацией, а логичной областью, где платформа может закрывать и уже закрывает массовые сценарии — от сделок и споров до проверки рисков.
На этом фоне российское направление формируется как отдельная, четвертая модель — правовой ИИ, работающий на повседневные запросы людей и малого бизнеса. Формируется рынок, где цифровой сервис становится «точкой входа» в право — понятный, быстрый и доступный.
Например, «СберПраво» уже собрал сотни тысяч сценариев взаимодействия граждан друг с другом и бизнесом: сделки с недвижимостью, аренда, семейные споры, долги, трудовые конфликты, претензии, налоги, страхование и др. Таких массивов данных нет ни у Harvey, ни у OpenAI, ни у LexisNexis — западные модели опираются преимущественно на судебные решения, юридические меморандумы и корпоративные документы.
В 2025 г. впервые можно говорить о том, что правовую активность населения можно измерять не косвенно (опросами), а напрямую — по цифровым действиям: обращениям, документам, проверкам, жалобам, кейсам. В других странах подобных систем массового правового поведения пока нет.
Например, в «Сбере» развивается специализированная правовая платформа GigaLegal. Его задача — не просто объяснять нормы, а работать с юридическим рассуждением: анализировать договоры и сделки, выявлять риски, сопоставлять сценарии действий, использовать российские нормы и практику, адаптироваться к бытовым ситуациям пользователей. Его ключевое отличие — массовость данных, на которых он обучается.
Сейчас формируется очень важный тренд: если раньше право долгое время оставалось одним из самых затратных и медленных слоев экономики (любая сделка, спор или проверка упирались в дорогой человеческий труд, фрагментированные данные и высокую цену ошибки), автоматизация этого этапа сегодня принципиально меняет экономику процессов. Когда человек описывает ситуацию обычным языком, цифровые модели структурируют данные, выявляют противоречия, уточняют детали и формируют логически цельную картину — в результате снижается стоимость входа в юридическое действие.
Безусловно, юридические, налоговые и консалтинговые фирмы сегодня всё активнее внедряют специализированные инструменты генеративного ИИ — в первую очередь для анализа документов, подготовки типовых материалов и автоматизации рутинных процедур. Это дает экономию времени и позволяет перераспределять рабочие нагрузки. В российских условиях эти процессы приведут к трем структурным сдвигам: сжатию рутинного сегмента, усилению «среднего» и «топового» слоев юридического рынка (освободившееся пространство смещает фокус юристов в область сложных споров) и росту спроса на LegalTech-компетенции.
Конечно, Россия объективно не конкурирует в разработке глобальных LLM — рынок фундаментальных моделей закреплен за США и Китаем, но при этом Россия является одной из немногих стран мира, которые разрабатывают национальные большие генеративные модели: логика развития правового ИИ в мире оставила широкую свободную нишу, в которой у России есть реальное преимущество.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
