«В мире произошло размывание фактора взаимного страха перед ядерным оружием»
Заведующий кафедрой международных организаций и мировых политических процессов факультета мировой политики МГУ:
Восемьдесят лет с момента бомбардировок американцами Хиросимы и Нагасаки убедительно доказали, что сугубо военное значение ядерного оружия (ЯО) намного меньше, чем политическое, и применение ЯО именно в военных целях является неэффективным. Даже в августе 1945 года объектами ядерных ударов были выбраны не военные базы и не расположения японских войск, а сугубо мирные города, то есть с самого начала ядерной эры задачей ЯО была дестабилизация тыла и воли государственных институтов, а не получение преимуществ на поле боя.
Причем даже и этих целей американцы ядерными бомбардировками не достигли — японское военное и политическое руководство в то время не оценило их значимости, так как предшествующие бомбардировки обычными бомбами, которые были весной и летом 1945 года, в частности по Токио, были гораздо более разрушительными.
ДНЯО с момента его принятия в 1968 году тоже претерпел изменения в плане своей эффективности. Когда в мире было биполярное противостояние, он в какой-то степени работал, обеспечивая стратегическую стабильность. В постбиполярный период картина изменилась, поскольку в мире остался единственный «полицейский» — США. В настоящее время договор уже является, ну, скажем так, пустышкой.
Сейчас предотвратить появление ядерного оружия у любого государства могут технологические и экономические факторы, но никак не ограничения, накладываемые Договором о нераспространении
Во-первых, в самом договоре имеется лазейка — признание права всех государств-участников проводить исследования, производить и использовать ядерную энергию в мирных целях. Во-вторых, даже если признать архаичность договора, то чем его заменить? Мы находимся в таком периоде, когда договороспособность целого ряда даже государств находится под вопросом.
Мы, например, не верим и другие не верят в то, что, если мы сейчас заключим какой-то договор на уровне, скажем, ООН, он будет выполняться. Поскольку за десятилетия однополярного мира эта договороспособность была серьезно подорвана, причем в ряде случаев сознательно. Соединенные Штаты пытаются свое собственное законодательство сделать универсальным. Это не устраивает не только Россию и Китай, но и союзников США.
В мире вообще в последние десятилетия произошло размывание основного «поражающего фактора», которым отличается ЯО, — фактора взаимного страха. Ушло поколение, у которого был страх перед ядерным оружием. Это поколение эпохи холодной войны, когда принимались решения в Карибском кризисе, в кризисе начала 1980-х годов. Тогда люди думали, что это может привести к вселенской катастрофе.
Помимо прочего, поскольку никто после августа 1945 года не проверял эффективность ядерного оружия в действии, то, хотя мы сейчас говорим о ЯО, все-таки все понимают, что применять его никто не собирается. Более того, ядерное оружие тактическое и стратегическое — это две разные задачи, две разные цели. Поэтому у нас в России действует доктрина, что мы применим ядерное оружие даже против неядерных держав, если их действия будут грозить существованию российского государства, создавать угрозу нашей безопасности, ядерным объектам и прочее.
Китай несколько раз в ООН добивался, чтобы принять другой договор о неприменении ядерного оружия первыми. Пекин даже в проект своего урегулирования нашего конфликта с Украиной выносил пункты по неприменению ядерного оружия. Китай считает, что такой договор заключить можно. Но, возвращаясь к вышесказанному, в нынешних условиях вера во взаимную договороспособность находится на очень низком уровне, и эту инициативу фактически все отвергают, поскольку использование самой угрозы, заявлений о готовности нанести ядерный удар является очень важным сдерживающим фактором.
В целом существующий массив международного законодательства и наработанная практика не воздвигают непреодолимую стену перед государствами, которые возжелали заиметь свое ЯО. Два примера — это КНДР и Индия. Первая вышла из Договора о нераспространении, вторая никогда его не подписывала. И Пхеньян, и Дели, да и Исламабад, открыто заявляли о том, что ведут разработки ЯО.
Да, они натолкнулись на те или иные санкции и рестрикции, но важно понимать, что эти санкции в основном вводились Соединенными Штатами на основании их национального законодательства. А это очень шаткое основание для санкций, потому что большинство государств (в том числе Россия) не признают экстерриториальности американских законов, а также ставят национальное законодательство выше международного. Наперед понятно, что постоянные члены Совбеза ООН будут осуждать попытки всех остальных стран войти в ядерный клуб. Но у ООН не существует каких-то полицейских сил и полномочий, равно как и универсального юридического механизма, чтобы воспрепятствовать нарушителям своих резолюций, а национальные американские санкции прочие страны считают нелегитимными.
Есть еще пример Ирана, который объявил, что его ядерная программа носит исключительно мирный характер и сам себя ограничил в разработке ЯО.
«Ядерное сдерживание должно быть убедительным»
Профессор МГИМО, ведущий научный сотрудник Института проблем национальной безопасности РАН, член Совета по внешней и оборонной политике, член международного Пагуошского комитета:
Конечно, ДНЯО все еще работает. История не знает сослагательного наклонения, но в принципе если бы не было договора, то все, кто мог, делали бы ядерное оружие «на коленке». Договор, конечно, не панацея — Индия, Пакистан, Израиль, ЮАР его обошли без последствий для себя. Даже Северная Корея сумела проскочить через его запреты.
КНДР — это особый случай. У нее такое положение, что ей в общем абсолютно все равно, как мировое сообщество реагирует на ее ядерную программу. Ей ничего не нужно. Она на самообеспечении. На нее воздействовать с помощью каких-то мер экономического, политического характера не то что сложно, а невозможно.
Другой пример — Иран. Он, напротив, весьма чувствителен к международному давлению. Его руководство неохотно, но участвует в диалоге по этому поводу, хотя использует этот диалог для своих целей — в качестве противодействия давлению со стороны некоторых ведущих стран. Если Россия окажет соответствующее давление на Иран, то тогда, я думаю, мы продвинемся на этом пути.
Есть и другой, радикальный подход к обеспечению режима нераспространения. Его демонстрирует Израиль. Парадокс в том, что сам Израиль этого режима не придерживается (не признает, но и не отрицает наличие у себя ЯО). Израиль показывает, что при необходимости готов принудить Иран к отказу от ядерной программы военной силой. И эти угрозы со стороны Израиля реалистичны, если Тегеран перейдет какую-то черту, понятную только ему и самому Израилю.
Если бы Израиль видел аналогичную угрозу своей безопасности со стороны той же КНДР (ну или если бы руководство Южной Кореи было бы столь же решительно настроено), тогда, я полагаю, Пхеньян не смог бы обзавестись ядерным оружием.
Это доказательство того, что ядерное сдерживание должно быть убедительным. Любая страна должна понимать, что тот, кто обладает ядерным оружием, его применит при переходе противником какой-то красной линии. А если такой решимости противник не видит, это подрывает основы ядерного сдерживания и стратегической стабильности.
Конечно, не существует какого-то «страхометра», который бы этот показатель готовности применить ЯО, фактор страха, измерял. В годы холодной войны фактор страха работал эффективно — доказательством служит факт, что после Хиросимы и Нагасаки ЯО ни разу не применялось, хотя был целый ряд случаев, когда это могло произойти. Возьмем последний индо-пакистанский конфликт. Мы не знаем, какие сигналы Дели и Исламабад передавали друг другу по закрытым каналам, но это тот случай, который можно назвать идеальным штормом: обе стороны были уверены, что другая сторона не остановится перед применением ЯО, если будут перейдены какие-то красные линии.
Почему, помимо общих принципов, так важно не допустить попадания ЯО в руки тех или иных режимов? Потому что для некоторых стран не кажется чем-то недопустимым попасть в список изгоев
Страна, которая слабо завязана на мировую экономику, более резистентна и к мировому давлению. Даже КНДР при всей своей изолированности все же вынуждена иногда обращаться к международным организациям за экономической помощью. А представьте, что ЯО получила бы какая-нибудь африканская страна (кроме ЮАР, которая добровольно от него отказалась), для которой что с санкциями, что без них, мало что меняется.
К сожалению (я подчеркиваю это слово), в сегодняшнем мире «честно и прозрачно» заявить о намерении создать собственное ЯО чревато последствиями, которые кодифицированным, общепризнанным международным правом никак не регулируются. Мы видим на примере Ирана, что даже одного подозрения, что страна пытается под видом мирной ядерной программы вести военные разработки, достаточно, чтобы стать целью для военной агрессии другого государства. По сути, Израиль создал опасный прецедент, когда одна страна атакует другую исходя исключительно из позиции «мне не нравится фасон твоего пиджака».
Однако этот прецедент стал возможен из-за того, что международное сообщество — МАГАТЭ, ООН и др. — не имеет собственных инструментов достоверной верификации следования ДНЯО и принуждения стран — нарушителей режима нераспространения. Из-за этого применить какие-либо меры к таким странам возможно только на двусторонней (или коалиционной, но все равно не на универсальной) основе: Израиль против Ирана, США против КНДР и т. д.
Я опасаюсь, что израильские акции против Ирана научат все прочие страны тому, что позиция «честность — лучшая политика» в мире, где некоторые страны равнее других, не работает. И если кто-то решит все-таки стать новым членом ядерного клуба, то делать он это будет с оглядкой на пример Ирана, власти которого официально заявляют о добровольном отказе от создания ЯО, но это не спасло их от «превентивных мер» со стороны соседнего государства.
«Не исключено, что ядерное оружие разделит судьбу химического»
Профессор факультета мировой политики МГУ:
— Несмотря на то что ДНЯО был заключен в другую историческую эпоху, он продолжает эффективно работать. Это видно уже из того, что после 1998 года, когда испытания ядерного оружия провел Пакистан, ни одна страна, кроме КНДР, не стала его обладателем. И это при том, что претендентов на членство в ядерном клубе всегда хватало: от подошедших к этапу строительства ядерных полигонов Аргентины и Бразилии до Румынии при Николае Чаушеску.
Понятно, что договор не единственное, что препятствует желающим получить ЯО. Для этого вам нужен ядерный топливный цикл. Вам нужна, во-первых, добыча урановой руды. Второе — обогащение урана. Третье — изготовление ядерного топлива для атомных реакторов. Четвертое — извлечение плутония из отработанного атомного топлива. Это не всем по карману.
Но даже те страны, которые могут себе позволить обзавестись ЯО, это не всегда делают. Поскольку у нас пять легальных ядерных держав — постоянные члены Совбеза ООН, они могут наказать любую страну, которая попытается это сделать. Они говорят: мы создали этот мир по итогам Второй мировой войны. Мы создали и ООН, и все международные институты, и всю систему баланса сил. Мы этот мир завоевали, сконструировали. Поэтому нам и устанавливать правила игры.
Это одна из причин, почему, например, Япония остается неядерной державой, имея все возможности создать ЯО. Сколько было опасений, что Япония стоит на пороге его создания. Или ЮАР, которая уничтожила в 1991 году шесть своих боезарядов и вступила в договор как неядерное государство. В том же году свои военные ядерные программы заморозили Бразилия и Аргентина.
Если брать более длительную историческую перспективу, то не исключено, что ЯО разделит судьбу химического во время Второй мировой войны. Бессмысленность любого оружия массового поражения как военного инструмента происходит не только из боязни симметричного ответа.
По своей сугубо военной эффективности ядерное оружие — это «недооружие». Ведь у нашей цивилизации нет опыта в применении ядерного оружия именно как боевого инструмента
Хиросима и Нагасаки — это была политическая демонстрация. Мы до сих пор не знаем, как это оружие будет действовать именно в боевых условиях: сколько целей оно может поразить, какой процент целей может поразить, какие контрмеры примет противник (а они могут быть асимметричными), и насколько эти контрмеры будут эффективны. Главное в том, что все теории ядерного сдерживания — это игра ума или компьютерные симуляции, которые невозможно проверить на практике.
Статья 10 ДНЯО четко регламентирует порядок выхода из него, однако на практике сделать это безболезненно практически невозможно, поскольку в роли «судей» выступают все те же пять постоянных членов Совбеза ООН, которые не хотят, чтобы к ним присоединился шестой. Пример тому — КНДР, которая в 2005 году официально, с соблюдением всех процедур покинула ДНЯО и предоставила в Совбез толстый том обоснований, почему ей необходимо получить ядерное оружие.
Предсказуемо, что члены СБ сочли эти обоснования «неубедительными» — а порядок выхода из ДНЯО не содержит точного списка обоснований, которые по умолчанию признавались бы убедительными. Это, кстати, свидетельство того, что «ялтинский» миропорядок, который уже неоднократно был объявлен умершим, живет и здравствует.
Конфликт вокруг Ирана начался как раз из-за того, что США требовали от Тегерана отказаться от программы обогащения урана, притом что это была программа атомной энергетики. Исполнение этого требования США создавало бы новый прецедент: не все страны имеют право на атомную энергетику даже в мирных целях, а судьями снова будут выступать США и члены G7.
Для России это не чужие проблемы, так как если бы такая инициатива США реализовалась, то РФ была бы не гарантирована от того, что в какой-то момент аналогичные требования будут предъявлены и к ней. Кстати, США в начале 2000-х годов активно подталкивали Великобританию к отказу от ЯО, потому что это как раз создало бы прецедент, который позволил бы американцам требовать того же самого от России и Китая, таких же членов Совбеза, как Великобритания.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
