Решение латвийского парламента стало очередным ножом в спину идеологического единства Евросоюза. Два года назад, в ноябре 2023 г., европейская и латвийская общественность (во всяком случае, ее женская часть) горячо приветствовала ратификацию Ригой «Стамбульской конвенции». Однако в латвийском обществе так и не сложился консенсус относительно этого противоречивого документа. За 4 дня после принятия Сеймом этого решения в парламент были представлены две диаметрально противоположные петиции: за выход из конвенции (более 60 тыс. подписей) и за продолжение участия в ней (32 тыс. подписей).
Примечательно, что 30 ноября 2023 года Сейм ратифицировал «Стамбульскую конвенцию» с перевесом всего в 1 голос после 13-часовых дебатов. Закон вступил в силу 1 мая 2024 г.
«Стамбульская конвенция» (полное название Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием) была открыта для подписания 11 мая 2011 года. Ее подписали 46 стран. Вступила в силу после ее подписания 10 странами 1 августа 2014 года. Турция является пока единственной страной-подписантом, которая в марте 2021 г. вышла из нее, объяснив это подменой идеи документа при его практическом правоприменении.
Резкой критике Конвенцию подвергают также в Польше, а ещё пять стран ЕС (Болгария, Венгрия, Чехия, Литва и Словакия) ее не ратифицировали. В этих странах считают, что конвенцию под предлогом защиты прав женщин используют для пропаганды однополых браков, полигамии и прочих деструктивных ценностей.
Россия не подписывала «Стамбульскую конвенцию».
Латвийские правозащитницы называют ратификацию Конвенции «историческим триумфом борьбы за права женщин» и победой над «консервативными силами», которые якобы принципиально не признают гендерное равенство. К таковым феминистки причисляют, в частности, Минюст Латвии. Как замечают в ведомстве, ратификация по умолчанию подразумевает, что мужчины Латвии притесняют и дискриминируют женщин, что запрещено конституцией страны.
Помимо идеологического неприятия, противники «Стамбульской конвенции» указывают, что она требует от стран-участниц проведения затратных мероприятий с весьма расплывчатыми задачами: создания кризисных центров для жертв сексуального насилия, организации круглосуточных «горячих линий», обеспечения психологической реабилитации детей — свидетелей актов домашнего насилия и т.д.
Сейчас к лагерю защитников конвенции примкнул президент Латвии. Для Эдгарса Ринкевичса это более политический, чем идеологический ход: выход из Конвенции был инициирован оппозиционными партиями, и глава государства не хочет, чтобы оппозиция записала себе в актив это решение. К сохранению участия в конвенции президента призывает и премьер-министр Эвика Силиня. На уровне ЕС решение Сейма осудил президент Парламентской ассамблеи Совета Европы Теодор Руссопулос — он назвал этот шаг «опасным сигналом».
По Конституции Латвии, если закон будет принят и при повторном рассмотрении, президент будет обязан его подписать.
«Конвенция направлена на защиту прав не меньшинств, а наиболее уязвимых членов общества»
Доцент факультета социальных наук НИУ ВШЭ:
Критика «Стамбульской конвенции» происходит со стороны тех политиков и экспертов, которые либо занимаются домысливанием ее текста, либо сознательно нагнетают эмоции в попытках привлечь на свою сторону праворадикальную аудиторию, которая в европейских странах сейчас усиливает свои позиции.
На самом же деле, конвенция никоим образом не является инструментом для разрушения семьи, для проталкивания нетрадиционных гендерных ролей и прочего, чем пугают общественность ее противники. Среди потенциальных жертв домашнего насилия представители сексуальных меньшинств составляют от силы несколько процентов, и на этом основании демонизировать Конвенцию — это с водой выплескивать ребенка.
Конвенция направлена на защиту прав не меньшинств, а наиболее уязвимых членов общества. Это не обязательно женщины — несмотря на то, что они упоминаются в названии документа. Это в первую очередь дети, в том числе с ограниченными возможностями, вообще люди с различными заболеваниями, старики. Женщины, а тем более трансгендеры, в этом списке занимают далеко не первое место.
Более того, я утверждаю, что «Стамбульская конвенция» направлена как раз на поддержку института семьи — потому что там, где все ее члены, независимо от пола и возраста, ощущают себя в безопасности, меньше разводов, дети не становятся свидетелями взрослых конфликтов, старики не ощущают себя обузой. «Стамбульская конвенция» — не об ограничении количества детей в семье, а о том, чтобы их в семье никто не шлепал по попе. Ведь именно многодетные семьи, по статистике, являются самыми психологически благополучными.
«„Стамбульская конвенция“ никоим образом не улучшает положение женщин, у которых в Европе прав ничуть не меньше, чем у мужчин»
Член научно-экспертного совета при подкомитете Совета Федерации по семейному праву, председатель общественного движения в защиту традиционных семейных ценностей «Иван Чай»:
Вся «Стамбульская конвенция» изначально писалась, строго говоря, ради одной статьи — все прочие ее положения служат, по сути, для того, чтобы замаскировать истинное предназначение данного документа. Это статья 4.3, в которой говорится о недопустимости дискриминации женщин, в том числе по критерию сексуальной ориентации. Собака зарыта именно здесь. Под видом борьбы за гендерное равенство авторы конвенции проталкивают политику, направленную на разрушение традиционной семьи, контроля над рождаемостью и прочих целей, к насилию над женщинами не имеющими никакого отношения.
Эту конвенцию активно продвигали и российские феминистки, например, депутат Госдумы Оксана Пушкина. Уши радикального феминизма из этого документа просто торчат, на что обратили внимание и в Совфеде в 2019 году, когда приняли решение об отказе от подписания конвенции.
Идеология этой конвенции основана на «слезодавильной» аргументации, что в современном обществе дискриминации подвергаются буквально все: дети, инвалиды, женщины и, конечно, представители сексуальных меньшинств — все, кроме мужчин. В то время, когда в России борются за укрепление семьи, за многодетность, такая политика приводит к прямо противоположным результатам — разрушению института семьи, потому что феминистки по умолчанию рассматривают его как институт эксплуатации женщин.
«Стамбульская конвенция» никоим образом не улучшает положение женщин, у которых — во всяком случае в Европе — прав ничуть не меньше, чем у мужчин. Но ее сторонникам важно сделать женщин еще равнее. Поэтому авторы Конвенции сознательно пытаются маргинализировать мужчин, отказываясь признавать, что семейное насилие — явление двустороннее. Рост движений в защиту прав мужчин показывает, что нет дыма без огня. Это признак существующего в обществе дисбаланса между гендерными правами — и дисбаланса вовсе не в ту сторону, какую отстаивают феминистки. И никуда не деться от факта, что в обществах, где мужчину лишают репродуктивных и семейных прав, рождаемость катится к нулю.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
