Старший банкир ВЭБ.РФ
В ООН бьют тревогу по поводу ситуации в развивающихся странах, и «двадцатка» в своих документах осторожно признает, что их долговая нагрузка растет. Но официальные институты лукавят. «Слабаки» (развивающиеся страны) в большинстве своем еще не перешагнули уровень опасных долговых коэффициентов, за реструктуризацией задолженности обратились считаные страны, самая крупная из них — Шри-Ланка. Самые серьезные проблемы — у ряда развитых стран, хотя это обстоятельство не обсуждается на официальном уровне даже за закрытыми дверями.
Базовая проблема здесь состоит в том, что заимствования всегда завязаны на политические циклы, циклы выборности. Это верно для любой страны, исповедующей демократические принципы. Те, кто у власти, хотят остаться у руля, берут много денег на долговых рынках. Масштабы последующего банковского кризиса, конечно, будут разными: одно дело Ангола, другое — США. Можно вспомнить Аргентину с инфляцией 2000% в год и Турцию с процентными ставками 70% годовых и т. д.
С точки зрения глобальной финансовой стабильности самая серьезная ситуация сейчас в США. Дефолт как таковой там, конечно, вряд ли допустят. Но, чтобы его не объявлять, придется обратиться за помощью к ФРС, то есть, по сути, запустить процесс накачки денежной массы. Его следствием станет инфляция или даже гиперинфляция
У России здесь особая ситуация. Проблем с госдолгом у нас нет, хотя есть сложности с привлечением прямых иностранных инвестиций и с доступом на зарубежные финансовые рынки. В условиях санкций для нас на первый план выходит дипломатия, точнее, финансовая дипломатия. Это основа основ поддержания взаимного доверия. Без доверия нет и не будет бизнеса. Чем выше уровень доверия между партнерами, тем вероятнее выход на конкретные договоренности. Но возможности для разговора с партнерами сейчас ограниченны. На двусторонние контакты они почти не идут.
Поэтому мы стараемся использовать другие варианты — прежде всего многосторонние форматы: ассоциации и клубы институтов финансирования развития (ИФР), членом многих из которых является ВЭБ.РФ. Например, 26–28 февраля в Кейптауне состоялась представительная международная конференция, больше известная как финансовый саммит, или Finance in Common Summit (FiCS), объединяющий шесть ассоциаций ИФР. На это мероприятие собрались 2,2 тыс. представителей 534 публичных банков развития (ПБР). Для ВЭБ.РФ участие в FiCS (мы входим в число его соучредителей) явилось, с одной стороны, как говорят дипломаты, демонстрацией флага. С другой — нам было важно уловить те тенденции и настроения, которые доминируют в среде ПБР.
По ходу FiCS стало понятно, что даже в случае ослабления ограничений лавины иностранных инвестиций нам ждать не стоит, поэтому в России, как, впрочем, и во многих других странах, ключевую роль призваны играть национальные институты финансирования развития, аналогичные ВЭБ.РФ. В Кейптауне как раз обсуждались вопросы места и роли ПБР в обеспечении устойчивого развития национальных экономик, а также механизмы и финансовые инструменты, посредством которых можно наиболее эффективно решать эту задачу.
Один из таких механизмов — смешанное финансирование, хотя мне лично больше нравится английский термин «blended finance», или «блендирование». Этот формат предполагает участие в проекте нескольких сторон: публичного банка развития, отвечающего за структурирование сделки, коммерческого кредитора — участника синдиката, государства как источника субсидии, инициатора проекта, а также в зависимости от ситуации гаранта или страховщика. У каждого из них своя доля финансового участия в проекте и своя порция принимаемого риска. Соответственно, и набор конкретных финансовых инструментов при блендировании может быть разным.
В ходе одной из сессий FiCS прозвучала мысль о том, что правильным вариантом было бы формирование уникальных условий блендирования под каждую отрасль экономики. Одни условия для проектов нефтедобычи, другие — для угольной промышленности, третьи — для АПК и так далее. Николай Цехомский, первый заместитель председателя ВЭБ.РФ, недавно защитивший докторскую диссертацию на тему смешанного финансирования, согласился с таким подходом.
Другая история — это углубление взаимодействия ПБР с многосторонними банками развития (МБР). Глобальные институты, например Новый банк развития, АБИИ, Группа Всемирного банка, Европейский инвестиционный банк развития и другие, хорошо капитализированы, и крайне важно создавать предпосылки, чтобы такие банки охотнее шли в проекты, где они будут выступать соинвесторами с национальными институтами финансирования развития.
Модной стала и тема финансирования проектов в развивающихся странах в местных, национальных валютах. По мере возможностей ВЭБ продвигает эту идею в рамках СНГ и ЕАЭС. Но решение данной задачи связано с валютными рисками. Кредиторы, как правило, подписывают кредитные соглашения в долларах, чтобы избежать рисков обесценения своих внешних финансовых активов. В Кейптауне много говорили о том, что надо давать заемщику возможность погашать и обслуживать задолженность в национальной валюте, а валютные риски перенести на банки-кредиторы. Какого-либо общего решения и/или рекомендации пока не найдено, если не считать, что некоторые МБР используют KPI для стимулирования сотрудников к поиску адекватных путей кредитования заемщиков в национальных валютах.
Еще одна перспективная идея — это внедрение в кредитную документацию так называемых климатических или катастрофических оговорок. Смысл ее в том, что дебитор получает право на отсрочку платежей, именно на отсрочку, а не на списание, при наступлении доказанного (!) климатического случая. Например, если из-за урагана, наводнения и т. п. уменьшились финансовые потоки и должник лишился возможности своевременно обслуживать задолженность.
Эту оговорку начинают внедрять в документацию многосторонние банки развития и агентства экспортных кредитов развитых стран. Их представители ратовали за то, чтобы расширить эту практику, чтобы другие кредиторы также стали использовать «климатическую» оговорку в финансовой документации.
Продолжилась дискуссия на тему эффективного использования специальных прав заимствования (SDR), эмитентом которых является МВФ. Как известно, этот финансовый инструмент используется для управления ликвидностью или для обслуживания текущих операций центральных банков, но в реальной экономике не используется. Посредством SDR можно погасить долг перед МВФ, а вот купить приглянувшийся товар нельзя. У многих стран этот актив лежит без движения, из-за чего и возникла идея использовать SDR для наполнения ресурсной базы МБР. На текущем этапе дискуссия идет о том, чтобы страна, которая обладает этими правами, могла — в юридическом смысле — с ними расстаться, отдав их многостороннему банку развития, который использует их как залог, например, при собственном фондировании на долговых рынках. Такая операция способна уменьшить цену заимствований (ставку купона), что, в свою очередь, позволит снизить процентную ставку для заемщика из развивающейся страны (суверена или корпорации).
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
