Выбрав фильм Амели Боннен «Рецепт счастья» в качестве фильма-открытия Каннского фестиваля, его дирекция поступила парадоксальным образом. Для показа, к которому максимально приковано внимание медиа, гостей и участников фестиваля, она выбрала не просто дебютную картину, а кино, которое принципиально отказывается манипулировать зрительскими ожиданиями. В этом фильме нет ни узнаваемых актеров, ни эффектной завязки и развязки. История шеф-повара Сесиль, которая накануне открытия собственного ресторана возвращается в родную сельскую местность, рассказана нарочито безыскусно. Да, в фильме звучат популярные песни, а главную роль играет профессиональная певица Жюльетт Армане — на открытии летней Олимпиады 2024 г. в Париже она спела Imagine Джона Леннона. Но даже она исполняет свои вокальные номера так, как это делают обыватели: скорее, напевая их.
Некоторые песни едва ли кто-то слышал из живущих за пределами Франции. Они обращаются исключительно к местной аудитории: для фильма, рассчитывающего на международный прокат, это рискованный шаг. Радиоведущая Мари Армас, представляя фильм в киноцентре «Октябрь», объяснила, как эта концепция работает на раскрытие образа героев: «В этом фильме вы не услышите песен Сержа Гинзбура, который ассоциируется с Францией. Это богема, а в фильме мы видим тему противостояния города и деревни. Когда героиня идет по рынку, поет нечто очень локальное: эта песня называется „Луар и Шер“ — название французского департамента, где живет 300 тысяч человек. В ней поется следующее: „Моя родня живет в Луар и Шер. Там люди не особо стараются следовать манерам. Что они делают? Они рыхлят землю, и мне с ними не о чем поговорить. Но это моя родня, и я ее люблю“. Эта песня выразила всё, что героиня хотела сказать о месте, куда она возвращается».
«Рецепт счастья» посвящен кулинарии, но Амели Боннен избегает расхожих образов приготовления еды. Мало того что она помещает свою героиню в придорожное кафе (им владеют и управляют ее родители), так она еще и лишает ее сцены, в которой Сесиль могла бы продемонстрировать свое искусство. Иногда та демонстрирует склонность к ресторанному формату оформления блюд, но не более того. Почти все сцены с едой происходят в экстремальных с точки зрения санитарных норм местах, не говоря уже о какой-либо эстетике их интерьера. Амели Боннен словно бы разоблачает миф о красивой французской еде, о красивой французской жизни и о красивых французских песнях.
Кинематографическая энергия «Рецепта счастья» направлена еще и на разрушение романтического мифа об отношениях между мужчиной и женщиной. Вместо стереотипного любовного романа между одноклассниками, который вспыхивает между ними спустя годы разлуки, мы видим на экране серию нелепых столкновений беременной женщины, разочаровавшейся в отце будущего ребенка, и сельского автомеханика, успевшего к моменту встречи со своей бывшей возлюбленной обзавестись женой и ребенком.
Тексты песен не поются слово в слово, они адаптированы к той ситуации, в которой находятся герои фильма. Этими песнями они рассказывают о себе и делают это так, чтобы тексты звучали как продолжение их разговорной речи. В фильме звучит закадровая музыка, но она может и прерваться, если вдруг вокальный номер окажется неуместным — в одной из сцен Амели Боннен прибегает к такому приему. В отличие от классических киномюзиклов, музыка не заставляет героев «Рецепта счастья» петь или танцевать. Она словно подкрадывается к ним и звучит, только если те вдруг и в самом деле захотят спеть.
В этом нарушении норм коммерческого кино, возможно, и кроется причина, по которой дирекция Каннского фестиваля выбрала «Рецепт счастья» в качестве фильма-открытия. Они показали французский фильм, который не пытается навязать себя международному зрителю. Судя по всему, он не пытается быть навязчивым и по отношению к локальной аудитории. Он не старается кого-либо удивить, и это как раз и есть самое удивительное в фильме «Рецепт счастья»: неужели бывает и такое кино?
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
