Востоковед, директор Центра изучения новой Турции
До этих событий восточные страны часто воспринимали современную Россию как подконтрольного Западу актора, с которым стратегически не о чем говорить. Предоставление НАТО аэродрома «Восточный» в Ульяновске для транзита в Афганистан — показательный эпизод.
Между тем обе цели, которые Россия перед собой поставила по факту операции в Сирии, были успешно выполнены. Во всяком случае, коллективный Запад не представил жизнеспособных альтернатив по послевоенному устройству арабской страны. США и их союзникам было легко поддержать «Арабскую весну» в 2011-м, и куда сложнее бороться с ее последствиями в виде ИГ, «Джебхат ан-Нусры» и других запрещенных в России организаций.
Нельзя не отметить конструктивную роль в сирийском урегулировании Турции и Ирана. Российское вмешательство оказалось эффективным во многом благодаря налаживанию диалога с Анкарой и Тегераном, этих двух центров региональной силы. Хотя накануне российской операции политические элиты Турции и Ирана едва ли могли представить себя какие-либо договоренности по настоящему и будущему Сирии.
В конце концов, стороны еще недавно поддерживали противоборствующие лагеря. Иранские прокси воевали против турецких «протеже» в Алеппо, Идлибе и других регионах. Последние отвечали взаимностью — уничтожали первых везде, где только могли до них дотянуться.
Тем не менее, два относительно равновеликих по своему совокупному потенциалу игрока и соседа — Иран и Турция начали активно укреплять политические, экономические, военные и гуманитарные контакты не только между собой, но и с нашей страной. Договоренности по зонам деэскалации в Сирии, как и сама работа астанинского формата: 20 раундов многосторонних переговоров по Сирии с 2017 г. — яркое тому подтверждение. Причем этот процесс был запущен, как теперь очевидно, задолго до официальной переориентации Москвы на «глобальный юг».
Особые взаимоотношения лидеров России, Турции и Ирана дали западным медиа и экспертному сообществу почву для предположений о формировании антизападного тройственного альянса. Впрочем, периодически отмечаются и принципиальные расхождения сторон. Также иногда к тройке добавляют Китай. Неоспоримо одно: Москва, Тегеран и Анкара вывели свое сотрудничество на качественно новый уровень.
Межгосударственные связи затронули и военно-техническое сотрудничество. В частности, несмотря на многолетнее членство Турции в НАТО, в 2018 г. произошло беспрецедентное. Анкара закупила российские системы ПВО — ЗРК С-400 «Триумф», чем навлекла на себя гнев Вашингтона с последующем исключением турок из программы производству новейшего истребителя F-35.
Более того, турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган неоднократно делал комплиментарные российскому оборонпрому заявления. В 2019 г. Эрдоган приехал на российский авиасалон МАКС по приглашению президента Владимира Путина. Во время осмотра новейшего истребителя Су-57 турецкий лидер даже поинтересовался у российского коллеги возможностью покупки самолета, а Путин ответил утвердительно. Глава «Ростеха» Сергей Чемезов в свою очередь подтвердил агентству «Анадолу» готовность корпорации «сотрудничать по этой теме».
Практика показала, что так Турция намеренно раздражала Россией Запад, чтобы выбить для себе те или иные преференции. Параллельно, турки продолжают заниматься разработкой собственного истребителя TF-X KAAN. Кстати, с участием Украины, где идет работа над двигателем для самолета.
Показательно здесь и одобрение Турцией членства в НАТО Швеции вслед за Финляндией. Анкара продолжает оставаться в орбите европейского Запада. До 40% и более от турецкого экспорта приходится именно на ЕС, Турция — седьмой по величине торговый партнер Евросоюза. По данным Евростата за 2022 г., товарооборот Анкары и Брюсселя составил почти €200 млрд. В этом смысле российско-турецкому товарообороту есть, куда стремится, он составляет $65 млрд. И это при том, что за последние 5 лет объем двусторонней торговли Москвы и Анкары вырос в 3 раза.
Отношения России с Ираном куда более предсказуемы. Да, вплоть до 2020 г. Москва не продавала, а Тегеран не закупал российскую военную технику. Кремль придерживался оружейного эмбарго ООН в отношении этой страны. Но уже в 2021 г. состоялись переговоры глав генштабов Мохаммада Багери и Валерия Герасимова с участием министра обороны России Сергея Шойгу. Иранцы уже тогда интересовались самолетами Су-30, Су-35 и МиГ-35, вертолетами Ми-28Н и К-52, а также самолетом пятого поколения Су-57. В ноябре 2023 г. стало известно о поставке в Иран многоцелевых истребителей Су-35 поколения 4++, ударных вертолетов Ми-28 и другой авиатехники.
Торгово-экономическое сотрудничество пока мало впечатляет, если сравнить цифры с российско-турецкими оборотами. Так с начала и до сентября 2023 г. оборот российско-иранской торговли составил чуть менее $5 млрд долларов. Однако, давая оценку перспективам отношений России и Ирана, следует учесть несколько нюансов, которые уже сегодня становятся определяющими.
В декабре 2023 г. ЕАЭС подписал с Ираном соглашение о свободной торговле. Ввозные таможенные пошлины будут отменены для 90% товарной номенклатуры. Ожидается, что Иран и Россия подпишут полномасштабное соглашение о торговле в своих национальных валютах вместо доллара в первом квартале этого года. По крайней мере, такое заявление сделал глава Центрального банка Ирана Мохаммад Реза Фарзин в конце декабря 2023 г.
Ничего подобного представить себе с турецкими партнерами невозможно по банальной причине: даже кандидат на вступление в ЕС не имеет право договариваться о зонах свободной торговли с другими странами. Без одобрения в Брюсселе, разумеется. Ведь Турция с 1996 г. входит в Таможенный союз Европейского сообщества.
На этом фоне неподконтрольный западным финансовым структурам Иран выглядит как более предпочтительный для России партнер.
Вполне возможно, что обозначенные факторы легли в основу исторического решения минобороны России и Ирана. Ведомства намерены в ближайшее время подписать «большой межгосударственный договор». Детали пока не разглашались, но очевидно, что документ станет хорошим дополнением к одобрению Россией, Ираном, Туркменией и Казахстаном конвенции о разделе Каспийского моря от 2019 г. Документом предусмотрено судоходство только для прикаспийских стран.
Что же касается Турции, то ее интегрированность в западную систему координат — не приговор. Республика в силу своего уникального географического положения, — естественный трансконтинентальный мост между регионами с богатейшими энергоресурсами и их крупным потребителем — Европой. Недаром Анкара всеми силами пытается стать транзитным узлом доставки энергоресурсов на европейский рынок. Россия вполне может сыграть на этом, реализуя с Турцией проект газового хаба. Тем более, что Украина как страна-транзитер выключена из игры.
Тоже самое в полной мере относится и к многообещающему сотрудничеству Москвы и Анкары в сфере мирного атома. Реализация проекта создания АЭС «Аккую» позволит обеспечить до 10% энергопотребления Турции, снизив ее зависимость от углеводородов. Возможно, что взаимодействие в атомной сфере российской и турецкой сторон сыграет роль стабилизатора двусторонних отношений на долгосрочную перспективу.
Кстати, некоторые представители турецкой оппозиции и в АЭС увидели нечто угрожающее. По мнению турецкого журналиста Дениза Зейрека, Москва под предлогом строительства станции возводит в Мерсине «серьезную военную инфраструктуру». Кто знает, может именно такие опасения подтверждают: Россия вернулась на Восток, а у сильных друзья отыщутся.
