Угнетенная женщина Запада

Диспаритет в доходах домохозяйств в зависимости от пола главного работающего выражен настолько явно, что эксперты немецкого института экономики труда (IZA) определили его как кризисный. Они исследовали состояние рынка труда и доходов на протяжении 27 месяцев в 6 европейских странах (Финляндии, Германии, Венгрии, Польше, Ирландии, Норвегии), что, как они считают, дало им основания давать рекомендации правительствам стран Евросоюза в целом по выходу из этого «кризиса».

Исследователи IZA попытались понять, каким образом абстрактные экономические показатели «угадывают» пол субъекта экономики. Какие-то причины, по их мнению, лежат на поверхности: например, мужчина не тратит столько денег на косметику и одежду, как женщина. Исследователи отметили даже такие особенности женщин, как то, что они забывают выключать лампочки, уходя из дома — что влечет за собой более высокие счета на электроэнергию. Другими факторами, почему женщины оказываются плохими семейными «финансовыми менеджерами», исследователи называют сохраняющееся отставание женщин в оплате труда и (якобы) отсутствие у них привычки делать сбережения.

В результате, в домохозяйствах, где основной доход приносит женщина, в семейном бюджете остается меньше денег, чем в парах, где роль «топ-менеджера» исполняет мужчина — независимо от сравнительного с женой уровня его дохода.

По мнению IZA, именно различие в потребительском поведении, масшабируясь на экономику в целом, и делает «матриархальные» семьи менее устойчивыми в финансовом отношении.

Грузовики и сумочки

Но действительно ли причина в этом? Ведь траты «сильного» пола легко могут превышать женские. Как подметил один канадский стендап-комик, «женщина ходит на шоппинг каждые выходные и покупает сумочки; мужчина ходит на шоппинг один раз в год, и покупает грузовик». То есть траты на множество «сумочек» суммарно могут оказаться ниже, чем траты на один «грузовик».

Было бы правильнее сравнивать не пол потребителей, а их семейный статус. Ведь совершенно понятно, по каким причинам у холостяков расходы меньше, чем у пар; а у бездетных пар они меньше, чем у семей с детьми, оспаривает методологию IZA ведущий научный сотрудник Центра анализа доходов и уровня жизни НИУ ВШЭ Оксана Синявская.

«То, что женщины более эмоциональны, это научный факт. Но нет данных о том, что женская эмоциональность транслируется в их спонтанное потребительское поведение. Скорее наоборот: если речь идет о семейном бюджете, женщины склонны более скрупулезно рассчитывать текущие расходы, поскольку они в целом лучше понимают, что жизненно необходимо для семьи прямо сейчас, а что может подождать. Мужчина же чаще выступает инициатором крупных покупок», — сказала она «Эксперту».

Серьезным вопросом к докладу IZA является то, что его авторы местами противоречат сами себе (и это может выглядеть как подгонка данных под поставленную цель — представить женщин экономически уязвимой группой). Одним из таких противоречий является утверждение, что хотя женщины больше тратят «на сумочки», мужчины потребляют больше дорогостоящих продуктов (мяса, алкоголя, табака) и больше расходуют на хобби и развлечения. Соответственно, мужское «транжирство» в абсолютных цифрах ни в чем не уступает женскому. Стало быть, причины гендерного диспаритета в стоимости жизни лежат в чем-то другом, а не в потребительском поведении, полагает Синявская.

«Я вообще с осторожностью отношусь к любым попыткам строить гендерно-обусловленные паттерны экономического поведения, поскольку гендерные роли в отношении финансовых семейных расходов постоянно меняются. В патриархальной семье, где мужчина является единственным или главным кормильцем, он естественным образом монопольно принимает решения о расходах. Если же оба партнера сравнимы по доходам, соответственно, и в вопросах о расходах их голоса уравниваются», — говорит эксперт.

Не женское дело

Авторы исследования «Гендерная природа кризиса стоимости жизни» сами признаются, что хотя они использовали данные по тратам мужчин и женщин по почти 300 товарным позициям (от детских товаров до затрат на моторное топливо), выводы 40-страничной работы не претендуют на абсолютную истину.

Несмотря на большое количество сложных математических формул и таблиц, им — по их собственному признанию — не удалось найти неопровержимые «монетометрические» доказательства того, что женщины являются большими транжирами, чем мужчины, или что более высокие темпы «женской» инфляции вызваны именно гендерными особенностями их потребительского поведения.

Более того, из шести стран Европы, где проводились исследования, ровно в половине (Финляндии, Венгрии, Ирландии) «матриархальные» семьи не отличаются по уровню общих трат от «патриархальных» в ту или иную сторону. В Германии семьи, в которых всем рулит женщина, вообще оказались более благополучными в финансовом смысле. «Открытия» же вроде того, что семьи с низкими доходами тратят больше денег на продовольствие и меньше на бензин, чем семьи зажиточные, вообще можно считать прописными истинами. Всё это вместе взятое может ставить под сомнение сам «научной» посыл работы IZA.

К гендерным подходам к экономическим показателям вообще следует относиться крайне аккуратно, потому что обосновывать те или иные данные биологически-психологическими факторами очень спорно, считает Синявская.

«Характер трат женщин и мужчин может отличаться по составу потребительской корзины, но из этого никак не следует, что корзина у первых принципиально дороже или дешевле, чем у вторых. Траты „чаще и понемногу“ могут по финальной стоимости полностью совпадать с тратами „реже, но крупнее“, равно как быть меньше или больше. Автоматически выводить уровень трат из половой принадлежности потребителя точно ошибочно», — указывает она.

Тем не менее, исследователи сочли себя вправе выдвигать предложения правительствам делать именно женщин целевыми получателями соцподдержки. В частности, IZA рекомендует вводить компенсационные механизмы, которые затронут исключительно «слабый» пол — снижение налоговой нагрузки для женщин, расширение их социальных льгот, выплату детских пособий взамен налоговых вычетов на детей (как это было сделано в Великобритании) и др.

Интересно, что в России, по данным Счетной палаты, в результате реализации мер государственной поддержки женщин в 2017–2021 гг. гендерный разрыв в зарплатах, напротив, снизился до 27,5% (хотя в сфере культуры, спорта, досуга и развлечений он достигает 33,4%).

СП РФ тоже готовит рекомендации по дальнейшему обеспечению женщинам равных возможностей развития. Одна из них — внести в трудовое законодательство нормы, обязывающие работодателя устанавливать для женщин дистанционный или гибридный формат работы.

Тем не менее, гендерный дисбаланс в России проявляется более резко, чем на Западе. Согласно опросу, проведенному в начале марта газетой «Коммерсантъ», доля женщин в топ-менеджменте не превышает 6%. Правда, эффективность ведения ими семейного бюджета пока не изучена.