Как-то в разговоре с Александром Николаевичем Сокуровым я вспомнил слова Пастернака: "Бог, женщина, природа, призвание, смерть... Вот настоящие близкие участники, друзья и собеседники. Все, что имеет значение, ими исчерпывается". "У меня то же, - сказал Сокуров, - только в обратном порядке". 14 марта в Москве пройдет премьера нового фильма Александра Сокурова "Телец".
Художественное
Лето 1922 года, Горки, Ленин после первого инсульта. Едут "на охоту" - то бишь выгуливать больного (охота - игра, с больным - как с дитём). Во время погрузки в машину происходит совершенно буффонная сцена: вождя пытается снять какой-то несанкционированный фотограф, здоровенный ленинский охранник-денщик затевает с ним драку, куча-мала, санитарка какая-то норовит фотографа еще и метлой огреть, бестолковая Крупская путается с кутулями - короче, в тесноте несчастного, приволакивающего ногу полупаралитика прижимают к машине, он испускает какой-то жалкий крик... Это сквозная сцена сокуровского кино: тяжелая суетливая толкотня, нелепица, морок, как во сне, когда напрягаешься мышцами из последних сил - а ничего не выходит, оттого и страшно. Так в начале "Дней затмения" герой борется с каким-то потусторонним почтальоном, приносящим таинственную беду, так в "Круге втором" долго и карикатурно пытаются по лестнице вынести гроб, так в "Тихих страницах" этот кошмар наконец впрямую обнаруживает свой первоисточник - сон: видение драки с беззвучными криками, с тасканием за волосы снято ватно, в рапиде...
В "Тельце" сразу вслед за этим балаганом - такой кадр: машина наконец тронулась, едет по парковой аллее, Крупская, сырая, неряшливая, глупая женщина, любящая и нелюбимая жена, кладет голову на плечо больному мужу. Укол жалости и сострадания - до всхлипа, однако автор сразу ведет дальше: "Что у вас тут, козявка? Потерпите, надо же достать". "Не надо!" - Ленин не терпит никаких свидетельств своей телесной слабости.
В свое время Михаил Ямпольский точно заметил, что "персонажи Сокурова поражают необычайной слабостью своей нравственной или интеллектуальной рефлексии. Герои его фильмов - прежде всего тела". С годами все усложнилось: мощный интеллект, титаническая воля персонажей зависят от увядающего или разрушающегося тела (в "Молохе" Гитлер - в подштанниках, в "Тельце" Ленин - совсем голый). "Или все кончится, стухнет и пропадет?" - спрашивает Ленин жену о том, что будет после его смерти, и ясно, речь идет не только о судьбе пролетарской революции. Равнодушная природа в "Тельце" - красоты ослепительной, герой буквально ползает по ней на четвереньках и видеть ее органически не способен. Часть природы - рослые, сильные мужские тела слуг-охранников, подстригающих Ленину ногти на ногах и чуждых всякой рефлексии.
Этот мир от начала и до конца - порождение одного человека, Александра Сокурова. Сокуров в этом фильме еще и оператор, то есть полнота осуществления творческой воли практически достигла абсолюта. "Телец" - произведение художественно совершенное. Поэтому не вполне возможно рассказывать, как оно сделано.
Социальное
Некогда, глядя, как Глеб Панфилов снимает "Романовых", я спросил: "А откуда вы знаете, как это было на самом деле?" - "А вот знаю!" Удивительное умение больших художников - вызывать почти детскую веру: да, так оно и было. Причем все инструменты могут быть видны. Вот, скажем, где кино сильнее, явственнее рассказывает о себе самом - о монтаже, построении кадра, движении камеры, то есть о том, что оно именно кино, а не жизнь, - чем в "Хрусталеве" Алексея Германа? Однако это нисколько не колеблет уверенности, что "так оно и было": так лежал обгадившийся Сталин, так у него пузыри шли изо рта, так Берия бросал свое: "Хрусталев, машину!" То же и в "Тельце": сложная оптика, ювелирная работа с изображением, острые, парадоксальные мизансцены - все видишь, но приемы кино не мешают ощущению, будто это свидетельство о реальной жизни, хранившееся где-то на скрижалях и теперь вышедшее миру. Ленин (Леонид Мозговой) и Крупская (Мария Кузнецова) иногда похожи на исторические фотографии до испуга. Ты попадаешь (с полным эффектом присутствия) на дно воронки, с которого открывается "все, пришедшее после".
Нужно ли говорить, что Ленин для советской цивилизации - такой же главный структурообразующий элемент, как Христос - для цивилизации христианской (кстати, в том же 1922-м Ленин пишет заметки "О восхождении на высокие горы, о вреде уныния, о пользе торговли, об отношении к меньшевикам" - совершенно евангельский слог). Новый фильм Александра Сокурова абсолютно разрушителен для мифа "Ленин". Не потому, что источник "пришедшего после" показан слабым и больным. А потому, что Сокуров наносит удар вообще по упрощенным, внешним представлениям о человеке. Каждое проявление человека свидетельствует о нем - и великий творческий акт, и акт дефекации. Оставлять что-то одно, отбрасывая другое как несущественное, и есть мифологизация. Восстановление же полноты - вочеловечивание.
В этом смысле "Телец" - бесспорно, акт гуманизма.
